Догра Магра - Юмэно Кюсаку

▼ А-а-а-а! Ловкие фокусы психиатров. / И это загадка не единственная, / ведь хозяин Ада умалишенных / в стране Настоящей, в славном Диво-городе, / профессор Всезнайка промышляет делами / храбро и смело, без малейшей опаски / и без капли хоть какой-нибудь критики. / Даже намека нет, даже указания / со стороны других докторов. / Что уж полиция, что уж газетчики, / что уж правительство и чиновники. / Всех в руках держит он, всех переплюнул! Сутярака, тякапоко, тякапоко, тякапоко.

▼ А-а-а-а! Всех в руках держит он, всех переплюнул! / Вот что за секрет в стране Настоящей! / Платят за эти услуги тайные / огромные суммы, миллионы долларов! / Тихонько в карманы профессора Всезнайки / они стекаются, шума не делая. / И на широкой груди его выстроились / ряды орденов и медалей разных. / Это все почести государственные / от правительства и от чиновников, / которыми мало кого награждают. / В России, Германии, Франции, Англии / и даже в Японии подобного нет еще. / Но за какие такие заслуги / профессор Всезнайка получил все эти / ордена, медали и разные почести? / Тут уж любому удивиться впору… Скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко.

7

▼ Скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко. А-а-а-а! Заскучали, заскучали, господа и дамы? / Но я-то не могу здесь остановиться. / Все равно что статую Будды высечь! / А души в нее не вложить, не добавить. / Ужасные тайны, что открываются / одна за другой перед глазами вашими, — / это чудовища Ада Цивилизации, / который прямо у вас разверзается / весь целиком, вплоть до самого донышка. / Вот настоящее Диво дивное! / То, что разоблачить необходимо. / Так что простите, но рыба продолжит / вещать, пока не дойдет до последней / неслыханной вести об этом Аде! Скарака, тякапоко, тякапоко, тякопоко!

▼ А-а-а-а! Неслыханной вести об этом Аде! / Вот продолжается сутра дурацкая / рыбы немой и деревянной. / Скарака, тякапоко! Скарака, тякапоко! / В Настоящих Штатах Соединенных, / величайшей стране, что себя почитает / первой в мире и этим кичится сильно, / на родине гордой Либерализма, / где соблюдаются Права Человека, / в стране Идеала и Демократии, / которая в этом совсем не Япония, / где любой может стать главой государства, / зависит все лишь от богатства и власти. / И слова «честь» в словаре не ищите. / Все в стране этой — одни только деньги. / Законы, суды за них покупают! / И совесть, и верность, конечно, конечно. / Не слыхать разговоров о свободе и честности / от миллиардеров, которые крепко / вцепились в богатство когтями орлиными / и национальные интересы / своими желаниями подменяют. / Сколько правительства бы ни менялись, / миллиардеры остаются у власти / и контролируют всех/ от президента до полицейских! / Держат в руках всех, манипулируя / под маской законности и правопорядка, / попирают нравственность и свободы, / долг и гуманность. Людей обычных / и людей слабых сметают начисто! / А профессора и пасторы достойные, / возмущенные подобным гнусным бесчестием, / пользуются правом свободы слова: / с трибун обличают миллиардеров / и пишут про них памфлеты гневливые. / Народу простому это все нравится, / и он собирается в толпы с криками: / «Долой богатых! Долой правительство!» Скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко.

▼ А-а-а-а! «Долой богатых! Долой правительство!» / Это уж злит миллиардера. / Газету, которая такое печатает, / швыряет на стол он и орет «Что это?!» / В другой руке у него сигара, / он призывает власти к ответу. / Власти находятся в страшной растерянности, / но среди них есть и пешки богатеньких. / Если теперь ничего не сделать, / средств не будет на кампанию новую. / Как же свобода, права человека, / законы страны и все остальное? / Посадишь пастора или профессора, / от буйства толпы покою не будет. / Думают, думают и решают / лидера взять, объявить сумасшедшим, / сгноить в Аду умалишенных! / Самые хваткие детективы / ждут, когда одинокая жертва / пойдет куда-то, не подозревая / ни о чем, и тут ее с ног сшибают. / И не успеет она оглянуться, / как на руках и ногах наручники, / в рот платок с хлороформом засунут, / а в тени поджидает профессор Всезнайка. / Скорая помощь в клинику мчится. / А остальное уже понятно… Тякапоко, тякапоко.

▼ А-а-а-а! Ну остальное уже понятно. / И в других местах, где царит Просвещение, / злоумышленники, которые решились на страшное, / будь государства то или частные лица, / считают это весьма удобным / и обращаются с просьбами тайными. / Так и становятся пациентами / политики, ученые и даже военные, / и детективы, и просветители. / Богатые и аристократичные. / И даже звезды киноэкрана! / Кому-то, значит, они помешали, / чьим-то амбициям, чьим-то желаниям / или же делу какому-то тайному. / А может, что-то сказал не совсем ты приятное. / Так без суда и без следствия сразу же / в Ад запирают на срок или навсегда. / Эта казнь проще, чем стул электрический. / Если захочешь, все сразу сделают. / Теперь в аду, в аду обретаются… Тякапоко, тякапоко.

▼ А-а-а-а! Теперь в аду, в аду обретаются. / Там-то, конечно, много умалишенных, / безумных, сумасшедших, еще каких хочешь. / Но большая часть-то — достойные люди. / Герои, воины, гении разные, / в белых одеждах церемониальных. / Вносят их, держа за руки, за ноги, / демоны Ада умалишенных, / а с высоты медалей и почестей / доктор Всезнайка улыбается ласково… Тякапоко, тякапоко, сутярка, тякапоко, тякапоко, тякапоко…

8

▼ Тятярака, тякапоко, тякапоко, тятяпоко. А-а-а-а! Ну что, ну что, господа и дамы / и все остальные, почтенная публика? / Вот сувенир мой из путешествия! / Мрачное чрево Цивилизации, / ад, который на земле существует, / где птички чирикают, трава зеленеет, / цветы цветут и кленовые листья… / И по этой Стране беззаветно-блаженной / блуждают стайками умалишенные, / семьей отринутые, одни оставленные, / без вины виноватые, совершенно невинные. / Плакать хотят, а расплакаться не могут, / они становятся жалкими нищими, / этот в деревне, а другой в городе. / День ото дня их гоняют безжалостно, / камни кидают, черепки разные, / дождь поливает их, ветер хлещет, / снег и лед покой отнимают. / Как может Господь лицо отворачивать / от этого ада, людьми созданного, / говорить, я, мол, ничего не знаю. Какая же наглая насмешка! Тякапоко, тякапоко.

▼ А-а-а-а! Какая же наглая насмешка! / Но это все равно ад приятный. / Электрические лампы, фонари газовые / днем и ночью на улицах сияют. / Озаряет все свет материализма, / но культура духа пребывает во мраке! / Деньги и женщины, права и ответственность — / все тем, кто в борьбе за существование / выбирает самые жесткие методы. / Поезда, самолеты и автомобили / во все направления путешествуют, / а печальный удел человеческий / остается тайной за семью печатями. / Мужчин и женщин, молодых и старых, / неважно, нормальных или умалишенных, / умных, дураков, без разбору всякого / приводят ко входу, внутрь заталкивают / и дверь закрывают. За нею пространство, / где мрак и нет ни звуков, ни запахов. / Жалуйся, хочешь? Никто не услышит! / Нет в этом темном, сумрачном мире / ни логики Сябы, ни чувств человеческих, / ведь это железобетонокирпичный / кошмарный и страшный ад Знаний Научных, / и в нем есть Ады умалишенных! / Сначала Ад искренности и доброты. / Затем Ад презрения и холодных насмешек. / Под ним Ад пыток и убийств тайных. / А еще ниже Ад непознаваемый. Тякапоко, тякапоко…

▼ А-а-а-а! А еще ниже Ад непознаваемый. / Но под ним Ад и того страшнее! / Это Ад Полного Понимания. / Не ввергнут ли туда меня эти чудовища, / хотя я же совершенно нормален? / И чем крепче зубы я горестно стискивал, / чем сильнее корчился и ногами топал, / тем ниже и ниже в Ад опускался. / Сквозь Ад искренности и доброты, / сквозь Ад ужасающих пыток, / сквозь Ад белоснежных останков… / А там уж Нарака, мир демонов страшных. / Чем ни обернись, не выйдешь оттуда. Тякапоко, тякапоко…