СЛВ - 3 (СИ) - Сергеев Артем

Мы с Антохой заскочили в дышащий свежестью и влагой салон, причём я его погнал заводить двигатель с генератором, не слушая возражений и не принимая их.

— Давай-давай! — подбодрил я его, не слушая ничего. — Да шевелись ты там, пока опять гадости этой не нахватались! Работай, Антоха, работай, ну чего ты стесняешься!?

Подействовало, и вскоре я выводил корабль по автомобильному через вторые ворота, на чистую, уже обработанную поляну, отведённую эльфами под запасной аэродром. Мы отъехали подальше в поисках лучшего места, встали на стоянку, причём я на полном серьёзе заставил Антоху вытащить и приготовить к стрельбе курсовой и ретирадный пулемёты, а Кирюху, не слушая возражений, выставил часовым у трапа снаружи. Потом, когда народу на площадке прибавится, пущу внутрь, а пока лучше быть нам поосторожнее.

Глава 7, в которой Артём в одиночестве ведёт некоторые переговоры

Где-то через полчаса чуть поодаль от нас встал на стоянку ещё один дирижабль. Я без труда узнал «Ногарунг», флагман воздушного флота гномов, их самый мощный и тяжеловооружённый корабль. Ещё я знал, что на нём в качестве топливных элементов служили аж три саламандры, и что во всех портах этот дирижабль всегда становился чуть поодаль от всех, до того он был секретным и тщательно охраняемым. Настоящий небесный дредноут, чёрт его побери.

Вот и сейчас из его десантного люка на поле споро высыпалась наземная охрана, даже не дождавшись полной остановки. В Антохин бинокль я рассмотрел разбитую рожу у одного альгвазила и свежий фингал у второго, не иначе, Далина работа, но злорадствовать или сочувствовать не стал. У гномов устав и должностные обязанности превыше всего, но не сегодня, могли бы и сообразить. А сочувствовать я буду Далину, всё-таки прокачивать свою склочность, пусть даже на пользу обществу и по просьбе Великой Магессы, всё же довольно утомительно.

Между тем охрана быстро рассредоточилась по опушке, беря её под контроль, пулемётные расчёты куда-то галопом потащили свои пулемёты, устраивать огневые точки, серьёзнейший сердитый начкар начал выставлять караулы, и я с лёгким сердцем пустил Кирюху на борт. Для очистки совести я магически просканировал лесную опушку на свою максимальную дальность, но ничего такого не обнаружил. Все лесные звери по просьбе эльфов ушли подальше, духи тоже поблизости не мелькали, они вместе с саламандрами разгребали завалы на территории бывшего монастыря, и лишь «Ногарунг» забивал мне восприятие своим фоновым магическим сиянием, да явственно чувствовались на его борту целых три мага, находившихся в полной боевой готовности.

Можно было не волноваться за безопасность экипажа и «Ласточки», и я наконец-то отвлёкся на приплясывающего рядом от нетерпения Кирюху, который уже успел вихрем пронестись по кораблю, чего-то там сверить и проверить, а потом направиться ко мне с докладом.

— Всё на месте, командор! — отрапортовал он, прикрыв глаза ладонью в нашем тайном приветствии. — Но в каютах ковырялись, особенно в твоей! У Арчи тоже! Но у тебя даже в вещевых ящиках носки с трусами перемешаны! А у него только книги с тетрадками!

— В стирку их отложи, пожалуйста, — ответив на приветствие, попросил я его и безразлично пожал плечами. — Видишь, эльфы разные бывают, но запомни, это они от любопытства, а не от корысти или подозрений. Не утерпели. Интересно же!

— А уж «Ласточка»-то как рада! — уже из моей каюты невпопад отозвался Кирентий, до того ему не терпелось поделиться со мной своими впечатлениями, — свежее стала, и чище! Сейчас уют вернём, и будет лучше прежнего, вот увидишь!

— Антоха, доклад! — я вылез из кресла и направился к своим штурманским инструментам, некомплект экипажа дело серьёзное, забот сегодня будет много, но сначала свои обязанности.

— Норма! — отозвался тот из открытой двери машинного отсека. — Лариска спит, но градус даёт нормально, двигатель на малых оборотах! Жрать сварю, как раз аккумуляторы подзарядятся, и потушу!

— Действуй! — подбодрил я его. — И учти, Лара к нам в гости ближе к ночи придёт, будем разговоры разговаривать! Чай там готовь, плюшки, первое-второе, ты уж постарайся пожалуйста!

— Точно! — я даже через коридор услышал, как он хлопнул себя ладонью по лбу. — Гостья будет!

Удостоверившись, что Антоха всё понял и всё осознал, а пуще него проникся ситуацией аж подпрыгнувший от неожиданности Кирюха, я развернулся к своим инструментам и на полном серьёзе подумал, что надо будет Далину купить и подарить какое-нибудь особо забористое и дорогое гномское пойло, в подарок. Он мне ни слова не говорит, но в восемь часов утра всегда заводит мои хренометры, если я сам это сделать не в состоянии, а не в состоянии я последнее время оказываюсь довольно часто, хоть и не по своей воле.

Но надо всё же признать, что я немного обнаглел, и страшный сон любого штурмана — оказаться в незнакомом месте с остановившимися часами уже не казался мне таким уж страшным, и это было откровенно плохо. Добавить, допустим, в этот сон ещё и густую облачность без просвета на пятьсот километров во все стороны, да на неделю чтоб зарядило, присовокупить сюда же полное отсутствие ориентиров при срочной необходимости куда-то лететь, и можно начинать бояться. Я представил всё это себе, в голове услужливо и совершенно самостоятельно промелькнул дополнительной пакостью образ разбитых компасов в штурманской рубке, и меня передёрнуло по-настоящему.

Я встрепенулся и, галопом проскакав эти три метра, отделяющие меня от полок и шкафчиков с штурманским инструментом, рьяно взялся за ревизию и обслуживание. Я с каким-то уже забытым удовольствием возился с хронометрами, картами и секстанами, проверял и калибровал, как когда-то давно, когда готовился к своей первой самостоятельной вахте, а потом и к первому полёту в качестве полноправного штурмана.

На «Ласточке» стало очень хорошо, все были заняты делом, все сопели и тихонько чем-то гремели и брякали, я щурился от удовольствия, и на корабль постепенно возвращался утраченный было от эльфийской процедуры уют. Мягкое, живое тепло Лариски исподволь проникало по всему дирижаблю и постепенно высушило все вещи и отсеки, вентиляция вытянула за борт всю влагу и все чужие запахи, наполнив корабль сухим и свежим весенним воздухом, а с кухни наконец-то потянуло чем-то ну очень вкусным. Слов нет, до чего стало хорошо, и поэтому негромкий, но уверенный стук кулаком в дверь стал для меня неприятным сюрпризом, заставив выругаться вполголоса.

— Кого там принесло? — недовольным голосом, ни к кому конкретно не обращаясь, как будто бы только для своих, но вместе с тем громко, чтобы меня не только услышали за дверью, но и поняли бы, что сказано это было исключительно для незваных гостей, произнёс я. — Кого это там черти носят?

Но я уже рассмотрел магическим зрением, что на молодой травке лётного поля стоит целая делегация подгорных жителей с очень отчётливыми нотками недовольства в аурах. Услышали, стало быть.

— Здравствуйте! — открыв дверь, я увидел натурально делегацию, то есть не молодых гномов, гонцов — золотые пятки, а степенных бородачей в чинах и при наряде, стоявших на полном серьёзе в три шеренги и в три колонны по ранжиру и по старшинству, флага с барабаном им только не хватало, а у нашей двери тёрся лишь молодой гном-адъютант, потому решил быть повежливее и не накалять. — Чем обязан?

Передняя шеренга сделала на счёт раз поворот кругом и в несколько шагов переместилась за спины своих товарищей, причём до того чётко и синхронно, что я лишь уважительно хмыкнул, оценив дисциплину и затраченные ими на шагистику часы. Потом из центра ставшей передней, а до этого средней, шеренги, выступил вперёд до того колоритный гном, и мне немедленно вспомнилось весёлое цирковое слово шпрехшталмейстер.

Держался этот гном не хуже ведущего инспектора манежа, а вот в одежде своей мог дать тому сто очков вперёд, если не больше, потому что от неё прямо-таки разило деньгами и гномьим роскошеством. Надменному, жёсткому и очень умному взгляду нисколько не мешали голубые и розовые ленточки в заплетённой в косички густейшей бороде, а вот щегольской чёрный цилиндр с присобаченными на его тулью лётными очками только добавлял солидности. Пышный разноцветный сюртук, усыпанный драгоценными камнями всех цветов радуги дополняли вполне себе боевые здоровенные наплечники. На широком поясе слева висела дорогущая абордажная сабля, а справа в кобуре из кожи неведомого зверя красовалась точно такая же «Секира», как и у меня. И накладки на рукоять там были те самые, без дураков. Скромненько и со вкусом, как говорится.