Таинственная Полинезия - Милослав Стингл

Знания закономерности ветров, положения и движения звезд дополнялись еще и знанием морских течений. В соседней Микронезии мореплаватели даже создали из палочек и раковин хитроумнейшие карты морских течений и направлений морских волн.

Существует три вида этих уникальных тихоокеанских карт течений и волн. Первый - матанг - для обучения в "школах навигации". Они схематически обозначали ситуации, которые могли возникнуть на море. Реальные морские течения и движения волн наглядно демонстрируют карты, называемые меддо. Карты ребелиб отмечают (ракушками) еще и местоположение отдельных островов Океании.

Настоящие морские карты в Полинезии не были известны. Однако были созданы вспомогательные средства для ориентации во время плавания. Например, на побережье острова Ниуафооу архипелага Тонга водружен большой камень, указывающий абсолютно точное направление для плавания на остров Увеа, удаленный отсюда на двести километров. На атолле Арораэ архипелага Кирибати вдоль береговой линии высится целый ряд таких "направляющих камней" - своеобразных морских "указателей пути".

Наряду со знаниями и вспомогательными средствами, заменявшими полинезийским мореплавателям компас, секстант[161] и другие инструменты, которыми пользовались их коллеги в других частях света, они вели свои суда, руководствуясь еще и положением облаков, и температурой морской воды, и многочисленными ориентировочными "точками" на побережьях отдельных островов, например очертаниями больших скал и утесов. И потому обычно такие путешествия завершались удачно, именно там, где это было задумано.

Некогда между знатоками полинезийской культуры развернулась оживленная дискуссия по вопросу о том, были ли эти плавания целенаправленными. Спор разгорелся вокруг книги новозеландца Эндрью Шарпа "Древние мореплаватели в южной части Тихого океана". Шарп утверждал, что плавания полинезийцев, приведшие к заселению Океании, были не целенаправленными, а случайными, но - главное - целенаправленными они и не могли быть, поскольку у предков полинезийцев не имелось средств для точной ориентации. Но на эти вызвавшие широкий интерес высказывания Шарпа один из участников научной полемики ответил опять же не словами, а делом. Он задумал повторить одно из дальних полинезийских плаваний, приведшее к заселению самой большой "земли" "треугольника" - Новой Зеландии. Согласно большому циклу устных преданий народа маори, эти два острова совершенно случайно открыл во время одного из своих плаваний кормчий Купе с островов Общества. Через какое-то время Купе покинул открытую им не заселенную людьми землю и вернулся к себе на Раиатеа. Там он стал рассказывать о необитаемом тихоокеанском острове, вернее, о двух больших островах. И привычным для полинезийцев способом описал путь, которым можно добраться до Новой Зеландии.

Курс следования Купе определил так: "Держись чуть левее места, где заходит солнце в ноябре". Руководствуясь этим правилом, Купе, повторивший свое плавание (или, по другим мифам, его потомки Тои и Вхатонга), достиг берегов Новой Зеландии.

"Указание" Купе стало главной и на первый взгляд крайне простой "путеводной нитью" для современного новозеландского яхтсмена и серьезного ученого доктора Дэвида Льюиса, который на деле постарался продемонстрировать необоснованность взглядов Шарпа.

На лодке "Реху Моана" ("Морская пена") доктор Льюис отправился с островов Общества в Новую Зеландию, точно придерживаясь трассы катамарана Купе. На протяжении всего пути он обходился лишь теми средствами, которые были доступны полинезийскому навигатору: ориентировался по направлению ветров, положению звезд, полету птиц, форме облаков и т. д.

Эксперимент Льюиса окончился чрезвычайно успешно. За каких-нибудь тридцать дней яхтсмен и ученый добрался с островов Общества до Новой Зеландии, точно придерживаясь "трассы Купе". От запланированного места, куда он должен был пристать, Льюис отклонился всего на двадцать пять миль. Как говорится, попал в цель, в самую "десятку".

За выдающийся, столь важный для изучения полинезийской культуры эксперимент доктор Льюис помимо всяческих похвал получил еще и стипендию Австралийского национального университета, которая дала ему возможность совершить новое плавание - под водительством последних из еще живущих на свете тихоокеанских навигаторов, и поныне умеющих управлять судном без компаса и секстанта. В этой второй экспедиции лодка Льюиса преодолела 20 тыс. км - без единого навигационного инструмента.

Экспедиции Льюиса на деле доказали то, что до него в лекциях и статьях старались доказать многие ученые (например, К. Луомала): полинезийцы умели совершать целенаправленные плавания на большие расстояния, могли повторно посещать и дозаселять даже самые отдаленные острова своего "треугольника". А поскольку и эти первоначальные плавания, без определенной цели, которые тоже вели к заселению необитаемых тихоокеанских островов, принадлежат к самым удивительным страницам полинезийской истории и культуры, в следующих главах необходимо хотя бы в нескольких словах о них рассказать.

Под знаком священного топора

Древние полинезийцы были "морским народом". Их культура неразрывно связана с морем. Это утверждение не нуждается в особых доказательствах. Жили полинезийцы на суше, но все их существование зависело от Великого океана, дававшего им значительную часть пропитания и позволявшего предпринимать вылазки на другие острова их "треугольного" мира.

Строительство лодок было для полинезийцев отнюдь не повседневным занятием, они придавали ему огромное значение, рассматривали его как священнодействие. И потому люди, которые строили определенного вида лодки для больших плаваний, прежде чем приступить к работе, просили покровительства у одного из четырех великих полинезийских богов. На востоке "треугольника", на островах Самоа, таким благосклонным покровителем этой профессии был Таароа, на Таити и почти на всех островах Общества самым большим авторитетом у кораблестроителей пользовался бог Тане.

Именно на Таити обнаружены точные данные о том, каким священнодействием было в Полинезии строительство лодки. Не всякий человек мог распорядиться о постройке нового судна, только вождь, наделенный маной - особой сверхъестественной силой, какой обычные смертные не обладают.

О понятии "мана" мы еще поговорим подробнее. Пока же заметим, что она делала вождей существами высшего порядка, состоявшими в близких отношениях с богами. И потому только они (разумеется, при одобрении богов, на Таити конкретно с соизволения верховного бога Тане) могли решить, стоит ли начать - и когда именно - строительство судна. Вождь (арики) выбирал квалифицированного мастера, который подыскивал себе помощников.

Основным инструментом полинезийских судостроителей был каменный топор, одновременно и символ их профессии, и самый священный предмет изо всех, так или иначе связанных со строительством лодок.

Наделенный маной, этим сверхъестественным ореолом, топор работал в сущности сам: рука ремесленника лишь размахивала им, а вонзал его в дерево милостивый бог Тане. По представлениям полинезийцев, топоры были живыми существами. И прежде всего им надлежало срубить деревья, из которых будет делаться лодка.

Разумеется, священные деревья, которые предстояло превратить в судно, следовало тщательно выбрать. Это требовало не только конкретных знаний, но в первую очередь опять же благословения богов. Деревья в глазах полинезийцев были детьми бога Тане. И потому, прежде чем вонзить в тело дерева топор и отнять у него жизнь, совершался определенный религиозный ритуал с жертвоприношением, чтобы умилостивить божественного отца.

От имени Тане согласие на рубку деревьев давал вождь племени[162], на земле которого они росли. Но не всегда нужное дерево отыскивалось в округе данного племени, данной деревни. Если соответствующее дерево оказывалось на территории другого племени, вождю этого племени посылали драгоценные дары. Обычно он удовлетворял просьбу и уступал свое дерево. Только тогда можно было приступить к работе.

Накануне ночью те вару (полинезийские судостроители) приносили остро отточенные топоры в святилище. Там эти "живые" инструменты укладывали спать. Обряд усыпления топоров называется каамое раа тои. Те вару пели традиционные священные колыбельные, передавая орудия труда под защиту бога Тане.

Выполнив предписанный ритуал и оставив топоры спать, мастера начинали празднество. Забивали и жарили свиней. Хвост и щетину приносили в жертву своему покровителю богу Тане, а мясо съедали сами, затем укладывались спать в святилище.

На следующее утро они столь же торжественно "будили" свои топоры погрузив их в воды океана, который понесет на своих волнах будущее судно. Затем с тои ("топорами") на плечах шли в лес, где их ожидало избранное дерево (или несколько деревьев). Срубив его, они топорами и базальтовыми долотами придавали ему форму лодки.