Телохранители - Михаил Николаев

Но больше всего меня поразил даже не гигантский размер, а цвет дракона. Истинно золотой. Не белое золото с примесью серебра и никеля. Не красноватое червонное с примесью меди. Нет. Это был чистый золотой цвет с характерным металлическим блеском сусального золота. Такой цвет иногда можно увидеть на луковках православных церквей.

И это светящееся в лучах местного желтого карлика чудо мирно щипало травку, изредка косясь в нашу сторону бирюзовым глазом. Чуть поодаль кормился еще один дракон. Черный. Возможно и даже, скорее всего, это была драконица. Не знаю, почему я так подумал. Изящнее она выглядела, грациознее. Но при этом в размерах золотому дракону ничуть не уступала.

Вспомнив замешательство аборигенов, я от всей души рассмеялся. Они приготовили для нашей встречи золотого дракона, а тут является какой-то иноземец и заявляет, что это он золотой дракон.

Кэшт и Сэфшэ сначала направились к черной как вороново крыло драконице, у которой на спине было закреплено что-то вроде плетеного короба. При их приближении драконица легла на брюхо. Сэфшэ легко вбежала к ней на спину и откинула в сторону плетенку, закрывающую верх короба. Кэшт снизу подбрасывал ей контейнеры, а девушка ловила их и аккуратно укладывала в короб.

— Давайте рюкзаки, — прозвучало из переговорного устройства, когда последний контейнер исчез в коробе.

Уложив рюкзаки, Сэфшэ вынула из короба две объемистые торбы, скинула их Кэшту, закрепила плетенку и спрыгнула вниз сама. Взяв у Кэшта одну из торб, она надела ее на шею драконице. Та сразу засунула внутрь кончик морды и принялась жадно поглощать содержимое. Я заглянул во вторую. Бобы. Необычайно крупные, но несомненно бобы. Вторую торбу Кэшт надел на шею золотому дракону, который тоже сам лег на брюхо при его приближении.

— Эти драконы случайно не огнедышащие? — спросил я у Кэшта.

— Нет, — отчего-то смутился юноша, — скорее наоборот.

— Прошу рассаживаться. — Кэшт сделал приглашающий жест, указав на спину дракона. Я подсадил Дианту и залез сам. То, что снизу казалось гребнями, при ближайшем рассмотрении оказалось спинками удобных мягких кресел. Я сел во второе кресло спереди и посадил Иннокентия себе на колени.

— Привяжитесь, — раздалось предупреждение из переговорного устройства, — полет не на всем протяжении будет плавным.

В отверстие спинки была вставлена широкая полоса мягкой белой материи. Я продел ее в несколько других отверстий, получилось нечто вроде шнуровки, и завязал концы. Когда все расселись и привязались, Кэшт забрал у дракона опустевшую торбу, потрепал его по морде и, легко запрыгнув наверх, устроился на переднем сиденье.

Дракон встал и неторопливо направился к каменистому участку грунта. В центре его он слегка присел на задние лапы, поднял хвост вертикально вверх, прижал крылья к бокам и немного раскорячился. Голова поднялась вверх. Раздался свист воздуха, который втягивался через полуоткрытую пасть. Грудная клетка начала раздуваться, округляясь.

— Приготовились, — скомандовал Кэшт.

— А что сейчас произойдет? — полюбопытствовала Дианта.

— Взлет на стартовом ускорителе, — прозвучало из динамика переговорного устройства. — Приготовьтесь к перегрузке.

Громкий хлопок внизу, и мою спину с большой силой вжало в спинку сиденья, а деревья прыгнули вниз. Дракон широко расправил огромные кожистые крылья, несколько раз упруго взмахнул ими, с каждым взмахом рывком поднимаясь на несколько десятков метров, поймал восходящий поток и, перейдя в планирующий полет, пошел по широкому кругу, медленно набирая высоту. Спустя некоторое время дракон еще несколько раз глубоко вдохнул воздух. Каждый вдох сопровождался небольшим толчком в спину. По-видимому, это была продувка ануса.

Я посмотрел вниз. Как раз в этот момент вслед за нами стартовала черная драконица. Она присела и вдруг одним рывком вознеслась вверх на несколько десятков метров. Из-под ее поднятого вверх хвоста в камень стартовой площадки била широкая струя голубого пламени. Вот она расправила крылья и, упруго взмахивая ими, понеслась вдогонку за нами.

— А я ведь уже читал о таком, — поделился я с остальными членами экспедиции.

— Где читали? — удивился By. — Я много читал о драконах, но ничего подобного мне не попадалось.

— Был в XXI веке такой фантаст — Михеев. Именно он впервые высказал идею о том, что огнедышащие драконы пыхали отнюдь не мордой. Единственное, чего я никак не могу понять, как он не обжигает себе все внутренности? При взрыве воздушно-метановой смеси развивается температура свыше шестисот градусов по Цельсию и давление почти в девять атмосфер.

— Я покажу, — повернулся ко мне Кэшт.

Перед глазами возникла цветная картинка — схематическое изображение дракона в разрезе. Бобы движутся по пищеводу. Попадают в небольшой кожистый мешок, расположенный в стороне от желудка. Идет бурная реакция с выделением газа. Мешок раздувается. После завершения реакции мешок начинает сжиматься, и газ выдавливается в полость, непосредственно примыкающую к анусу. Глубокий вдох, легкие раздуваются. Потом сжимаются, и в полость устремляется поток воздуха. Сокращение мышц приводит к перемешиванию газовоздушной смеси. Сбоку от схемы возникают голубой шарик с усеченной верхушкой и девять белых шариков с маленьким белым фрагментом, равным по форме и размеру недостающему фрагменту голубого шарика.

Я понимаю, что это пропорция: девять с небольшим частей воздуха приходится на чуть менее одной части метана.

Еще один глубокий вдох. На этот раз воздух устремляется в большое число тоненьких каналов трубчатой формы, окружающих по периметру ту полость, в которой находится газовоздушная смесь. Анус, представляющий собой кольцо из клиновидных костяных фрагментов, покрытых густой слизью, раскрывается. В его створе проскакивает искра. Газовоздушная смесь взрывается, устремляясь наружу через небольшое отверстие ануса, играющее роль сопла. Одновременно напрягаются круговые мышцы, расположенные вокруг полости, и из множества отверстий в нее вдуваются потоки воздуха, образующие турбулентные завихрения у стенок. После опорожнения газовоздушной полости она несколько раз продувается воздушными потоками.

Картинка растворяется в воздухе.

— Изящное решение, — комментирую я вслух.

К этому времени драконица уже догнала нас и встала на параллельный курс в сотне метров правее. Драконы поймали ветер и, изредка взмахивая крыльями, площадь каждого из которых составляла не менее полутораста квадратных метров, полетели на восток на полукилометровой высоте. Внизу раскинулся огромный континент, покрытый лесом, с проплешинами лугов и синими глазами озер. Справа, у самого горизонта, к небу вздымалась гряда невысоких гор.

— Долго нам лететь? — поинтересовался Ганс.

Кэшт обернулся, и у нас перед глазами возникла картинка: голубой шар, медленно поворачивающийся вокруг своей оси на некотором расстоянии от желтого шарика, бросающего на его поверхность луч света. Луч оставляет на поверхности шара светящуюся дугу. Через несколько секунд вращение шара прекращается, и на его фоне возникает сектор, ограниченный светящейся дугой. Размер выделенной части составляет примерно одну восьмую от длины окружности.

— Часа три лететь, — перевел я.

— Учтите, что местный час на десять минут длиннее, чем земной, — прокомментировал By.

— Ну, значит три с половиной часа, — согласился я.

Иннокентий

Да, так я еще ни разу не летал. Ощущения совсем другие, чем во время полета на флаере. Медленнее, конечно. И держаться надо крепко. Зато как простор ощущается! И воздух! Тут он непередаваемо чистый, свежий, ничего лишнего. Дракон, оказывается, это существо драконом называется, крыльями почти не машет. Сначала кружился, набирая высоту в теплых восходящих потоках, а потом, уже под облаками, поймал ветер широко расправленными крыльями и несется себе, как парусник. И ему это нравится, похоже. Судя по тем эмоциям, что я уловил, — балдеет. Похоже, что он, как и птица, создан для полета. А вообще, эмоциональный фон у него бледноват. Чувствуется, что интеллект невысокий. То ли дело у аборигенов. Внешне, кажется, что они сидят молча. А на самом деле интенсивно переговариваются. И, похоже, не только между собой.

Нет, самих мыслей я не слышал. И видел только те картинки, которые они нам специально демонстрировали. Только вот, когда человек обменивается с кем-либо мнениями, активно участвует в диалоге, его эмоциональный фон меняется определенным, достаточно характерным образом. Это ни с чем не спутаешь, слишком резкие и быстро сменяющиеся переходы.

И еще. Мне показалось, что меня они обсуждают значительно интенсивней, чем всех остальных вместе. Как я это определил? Да очень просто. Когда они меня увидели в первый раз, я уловил очень редкое сочетание эмоций: крайняя степень удивления; некое особое чувство, которое возникает у детей при взгляде на мягких и мохнатых; некоторое подспудное опасение, характерное для встреч со странными и непонятными явлениями. Такое впечатление, что они вообще в первый раз увидели кота и не имеют ни малейшего представления, что это за существо такое. Ну примерно как у меня, когда я золотого дракона увидел. Только у меня не возникало желания его погладить. А так — очень похоже. Ну, так вот. Это сочетание эмоций возникало у них в процессе телепатического общения несколько десятков раз.