Заговор красавиц - Барбара Картленд

Горечь, с которой она это произнесла, окончательно развеяла все сомнения Лины относительно той роли, которую Эви сыграла в жизни герцога.

Ей внезапно захотелось сказать, что она не поедет ни на какой бал.

Но она представила себе, как удивятся эти дамы, как они примутся забрасывать ее вопросами… С чего это ей вдруг вздумалось вернуться в Англию?

А сказать им правду Лина ни за что бы не решилась. Так что ничего не поделаешь…

И все же она чувствовала, что просто не может снова встретиться с герцогом. Опять слушать его голос и эти странные речи, которые будят в ней такие ощущения, о которых ей даже думать боязно…

Дэйзи и Эви принялись расспрашивать ее о вчерашнем вечере.

– Что говорил вам герцог, когда вы остались наедине, Лина? – спросила ее Дэйзи.

Лина чувствовала, что они с Эви расспрашивают ее точно так же, как расспрашивали бы служанку или молоденькую гувернантку.

Она внезапно возмутилась. Почему они считают, что она должна отвечать на все их вопросы только потому, что обязана им?

– Лина сказала, что герцог пытался ухаживать за ней! – сообщила Китти.

– Ну, еще бы! – сказала Эви. – А вы чего ждали?

– А что вы ему ответили? – спросила Дэйзи.

Лина снова не успела ответить – вмешалась Китти:

– Она отказалась его слушать! То-то он, наверно, удивился!

– Нет, я хочу знать, что он вам говорил, слово в слово! – настаивала Дэйзи.

Наступило молчание. Наконец Лина сказала:

– Простите… Боюсь, я все забыла… Это все произошло так… так быстро… Вернулась леди Берчингтон…

Дэйзи сурово посмотрела на Китти.

– Как это глупо с твоей стороны! – сказала она. – Ты же не хуже меня знаешь, что Фабиан любит разыгрывать драматические сцены не спеша, как по нотам, crescendo !

Она хихикнула:

– Довольно умно с его стороны, не правда ли? Впрочем, ты понимаешь, что я хочу сказать!

– А по-моему, меня не было достаточно долго! – возразила Китти. – В конце концов, что хорошего, если она надоест ему раньше времени?

Три грации говорили о Лине так, словно ее вовсе не было в комнате. Очевидно, ее чувства никого не интересовали.

Лина хотела сказать, что все это очень глупо и что она больше не хочет принимать участия в этом дурацком спектакле.

Но, подумав об этом, Лина тут же поняла, что не сможет заставить себя пожертвовать своим единственным шансом побывать на великолепном балу.

Ведь другого случая ей может и не представиться! А этот бал она запомнит на всю оставшуюся жизнь.

«Что пользы от принципов, если ты недостаточно богата, чтобы позволить себе их иметь?»– спросила себя Лина. Впервые в жизни она позволила себе быть циничной.

Какое облегчение испытала Лина, когда Дэйзи и Эви встали и принялись прощаться, собираясь домой!

– Да, кстати! – заметила Дэйзи. – Ты не сказала, что думает о Лине Ивонна де ла Тур.

Китти рассмеялась:

– Мне она ничего не говорила, но ее лицо было куда выразительней любых слов!

Дамы расхохотались, но их смех показался Лине натянутым, каким-то искусственным.

Она все еще не могла прийти в себя после шока, которым были для нее разговор с графиней де ла Тур и открытие, сделанное ею после этого разговора. Поэтому она была очень рада остаться наедине с Китти.

– Пойду прилягу, – сказала Китти. – Советую и вам сделать то же самое. По-моему, вы чересчур бледны. А сегодня вечером вам необходимо выглядеть как можно привлекательней. У вас будет множество достойных соперниц, уверяю вас!

Она рассмеялась и добавила:

– На самом деле будет чудом, если герцог хоть раз пригласит вас на танец. Но не будем терять надежды!

Лина хотела ответить, что ей вовсе не хочется танцевать с герцогом, но тут же призналась самой себе, что это не правда.

Ей хочется танцевать с ним. Просто для того, чтобы потом было что вспомнить!

Затем она попыталась представить себе, что он ей скажет. Интересно, Дэйзи, Эви, Китти, Алисе и всем прочим женщинам он говорил то же самое?

«Он обыкновенный фат!»– сказала себе Лина и попробовала выкинуть мысли о нем из головы.

Она легла в постель и велела горничной опустить шторы.

Казалось, ей следовало бы презирать его. Но стоило Лине закрыть глаза – и перед ней как наяву возникло красивое лицо герцога.

Он был совершенно не похож на всех прочих мужчин, которых ей доводилось встречать. И тем не менее он был именно такой, каким она его себе представляла.

Герцог Фабиан Савернский был повеса, он был распутник, и ни одна разумная женщина ему бы не доверилась. Но при этом он был оригинален, он был неповторим, и к тому же, хотя он этого и не заслуживал, он был тем, что англичане называют «джентльмен». Джентльмен до мозга костей.

«Будь я писательницей, я написала бы о нем книгу, – думала Лина. – Только вот не знаю, кем бы он в ней выступал – героем или негодяем?»

И тут ей пришло в голову, что, возможно, все мужчины отчасти герои, а отчасти негодяи. Просто герцог был столь сильной натурой, что обе стороны его души бросались в глаза вместо того, чтобы прятаться за личиной скромности и умеренности, как у обычных людей.

Лина представила себе его голос, и ей пришлось признать, что, плохо это или хорошо, но слово «любовь»в его устах звучит так, что задевает какую-то сокровенную струнку ее души.

Когда горничная вошла в комнату, чтобы приготовить Лине ванну, она принесла картонную коробочку, перевязанную серебряной лентой. Под ленту был вложен конверт.

– Это вам, мадам, – сказала горничная. – Ее принесли уже давно, но я думала, что вы спите, и не хотела вас беспокоить.

– Мне? – удивилась Лина. Она села в постели, взяла коробочку и посмотрела на конверт. Ей не было нужды смотреть на подпись. Едва увидев крупный уверенный почерк, Лина тотчас поняла, кем написано это послание. Она застыла, глядя на конверт, словно боясь вскрыть его.

Но наконец она решилась, медленно вскрыла конверт и достала оттуда листок бумаги.

В записке было всего две строчки:

«До вечера, мадам! Мы побеседуем о прекрасном и будем читать мысли друг друга».

Лина изумленно уставилась на лист бумаги.

Она почему-то ждала совсем другого.

Но эта неожиданная и удивительно искренняя записка успокоила ее. Герцог, оказывается, вовсе не такой плохой, как она думала! Теперь его поведение уже не казалось ей столь возмутительным.

Ладно, довольно! Лина торопливо развязала коробочку.

Она еще никогда в жизни с таким волнением не принимала подарок. Коробочка была наполнена папиросной бумагой, среди которой Лина подрагивающими от нетерпения пальцами нащупала другую коробочку, темно-синего бархата.

Открыв ее, Лина остолбенела. На подкладке темного бархата сияла бриллиантовая звезда.