Дядя Фёдор, пёс и кот. Сказочные повести - Эдуард Николаевич Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так какая кровать вам нужна? – спрашивает продавец.
– Большая кровать, – отвечает дядя Фёдор.
– Это не разговор, – замечает капиталистический продавец. – Дайте точную техническую характеристику. Кровати бывают односпальные, полутораспальные и двухспальные. Сколько к вам тёть приезжает?
– Одна тётя, но сдвоенная! – кричит Шарик. – Давайте нажимайте кнопочку. Пусть нам двухспальную кровать принесут.
Нажали кнопочку, прибежал дядя Вася в синем халате. Ему объяснили, что нужно. И через пять минут он притащил огромную кроватищу на колёсиках. Там не то что сдвоенную, там строенную тётю уложить можно было.
Шарик про себя подумал: «Если нам тётя не понравится, мы на этой кровати палатку разобьём, вещи погрузим и быстро в другую деревню смотаемся».
Матроскин деньги продавцу заплатил и говорит:
– Там я у вас много пустых картонных ящиков вижу. Они вам, наверное, не нужны, а нам очень для растопки пригодятся.
Продавец согласился и разрешил Матроскину все ящики забрать. Они быстро эти ящики на кровать погрузили, прицепили её к тр-тр Мите тросиком и очень осторожно поехали.
Со стороны было похоже, что трактор не кровать, а воз сена везёт. Только вместо сена были разноцветные ящики. Очень красивая картина получалась. В этот раз Митя себя прекрасно вёл, и они вдоволь на осенние деревья насмотрелись.
Почтальон Печкин их по дороге встретил и спрашивает:
– Это кто же вам столько посылок прислал таких красивых? И почему без меня?
– Это гуманитарная помощь, – говорит Матроскин. – Её сейчас прямо в руки передают без посредников. Это питание для собак и кошек «Вискас» и «Собакискас».
Печкин подумал: «Вот как о собаках и кошках беспокоиться стали. А о почтальонах не думают. Жалко, что я не собака и не кошка. Пожалуй, я себе и котёнка заведу, пусть ему гуманитарную помощь присылают».
Когда они домой приехали, Матроскин за голову схватился:
– А вдруг кровать в доме не поместится? А вдруг она в дверь не полезет? Как тогда быть? Придётся дырку в стене пропиливать!
Но потом он всё измерил и успокоился. Если подстилку Шарика в сени вынести, то как раз места для кровати хватит. Или пусть Шарик под кроватью спит, тётю охраняет.
Шарик на это не пошёл.
– Фиг тебе, чтоб я под вашей тётей спал! – сказал он коту. – Раз вы меня выселяете, выселяйте совсем на улицу. Я из этих ящиков себе прекрасную будку склею двухкомнатную. Буду на улице жить, как все собаки.
Матроскину было жалко ящики отдавать. Он говорит:
– А чего бы тебе, Шарик, под крыльцом не устроиться? И делать ничего не надо. И тепло, и сторожить удобно.
– Ага. И все ноги у тебя над головой от снега отряхивают и от песка. И всё это тебе на голову сыплется. Нет, ты сам там живи, если ты такой изобретательный.
Тут дядя Фёдор вмешался:
– Матроскин, ты не прав. Пусть Шарик клеит что хочет. Мы так договорились жить, чтобы каждому было хорошо. Мы все должны друг друга любить.
– Верно, – согласился кот. – Если мы друг другу уступать не будем, у нас не дом будет, а коммунальная квартира. Склочная.
И ещё он добавил практические соображения:
– Дядя Фёдор, сколько от него шума, от нашего Шарика! Стоит только какой-нибудь собачке в деревне тявкнуть, он такой гам поднимает, что мы до потолка подпрыгиваем. А в будке ему звукоизоляция не позволит так шуметь.
Шарик сразу взялся за дело. Достал кисть малярную из сарая, сварил из крахмала ведро клея кисельного типа и начал ящики клеем мазать и друг к другу прислонять.
Ящики лёгкие, весёлые, яркие. И работа лёгкая, весёлая, яркая. Если делать её аккуратно. А Шарик всё делал тяп-ляп. Сначала сделал картонно-ящичный пол, потом картонно-ящичные стены, потом из реек, которые Матроскин приготовил для ремонта забора, сделал обрешётку для крыши и тоже обклеил ящиками. Дом вышел сикось-накось, но очень яркий и симпатичненький.
Тут уже и вечер наступил, звёзды высыпали на небо, как веснушки. Вымотанный Шарик как стоял на картонном полу, так и спать свалился, а клеевую кисть под голову подложил.
Глава вторая
Телеграмма
Утром чуть свет почтальон Печкин пришёл. И давай калитку дёргать. Раньше он смело во двор проходил, на крыльцо и в дверь стучал, а теперь он стал телёнка Гаврюшу побаиваться.
Он калиткой хлопает, стучит по ней, а его никто не слышит. Все спят ещё. Тогда он стал кричать:
– Стук-стук! Дзинь-дзинь! Ба-бах! Блям-блям! Вам телеграмма пришла!
Никакой реакции. Только Гаврюша к калитке подошёл – стал почтальоном Печкиным интересоваться.
Печкин опять кричит:
– Эй, вы! Дзинь-дзинь! Вам телеграмма пришла!
Ничего.
– Так ведь и голос сорвёшь! – сказал Печкин. – А у меня голос не казённый!
Гаврюша прислушался. Услышал слово «голос» и как замычит: «Му-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у»
Не зря с ним Шарик работал.
А голос у него был не такой, как у почтальона Печкина, дохленький. У Гаврюши голосище был как у электрички. Он полдеревни зараз на ноги поднимал.
Шарик наконец проснулся… и сразу понял, что на него электричка несётся! Он как подпрыгнет вместе с полом, к которому приклеился! Как бросится бежать!
Свой картонный домик он в секунду разметал и, весь коробками обклеенный, по шпалам бежать бросился. С рогом на голове (это кисть была для клея).
Сначала он спросонок вокруг домика обежал. Потом назад повернул, к почтальону Печкину направился.
Теперь уже Печкин перепугался:
– Инопланетяне! Роботы! До нас добрались!
И побежал. А у Шарика рефлекс: раз кто-то бежит, догнать надо. И вот они, как в мультипликации, по деревне несутся.
Впереди Печкин, за ним почтовая сумка развевается, сзади Шарик, весь разными ящиками обклеенный. Шарик Печкина сразу бы догнал, только ему ящики мешали.
Печкин кричит:
– Отвяжитесь! Живым не сдамся!
Шарик в ответ думает: «Ну и не сдавайся! Зачем ты мне нужен!»
Но остановиться не может. Его рефлекс подгоняет. Наконец они до речки добежали. Печкин, как Чапаев, с сумкой в руке через речку поплыл, а Шарик остыл. Он кричит:
– Печкин, Печкин, это я – Шарик!
Печкин тоже остывать начал. Оглянулся назад и всё понял.
– Нет, – говорит, – ваша команда меня скоро в гроб загонит. Ведите меня к себе домой и переодевайте в сухое.
Он, конечно, был прав: он им телеграмму принёс, а его в речку загнали.
Они с Шариком быстро домой вернулись сушиться. Хорошо, что утреннее солнышко над зелёной травой уже греть начало, а то бы Печкин совсем простудился.
Пока Печкин в одних
