Ты не поедешь на отбор! - Яна Спасибко

- Присаживайся. - Он указал мне на кресло напротив своего стола. - Вот бумага, вот - перо. Ты можешь отписать своему отцу о том, что у тебя все благополучно.

- Я не стану этого делать. - Я все же села в предложенное кресло.

- Не испытывай мое терпение. Оно и так слишком шатко.

- Или что? - Я нахально посмотрела ему в глаза.

Выпад с его стороны был столь молниеносным, что я не успела понять, каким образом он вдруг оказался за моей спиной. Тихо чиркнул остро наточенный кинжал в его руках. Я испуганно смотрела на свою отрезанную прядь, оставшуюся в пальцах Андера.

- А ничего. - Уже спокойно произнес он, обходя стол, и присаживаясь на свое место. - Я думаю, мы обойдемся и без твоего письма, хотя, тебе, конечно, лучше бы со мной сотрудничать - быстрее отправишься домой.

Я только поджала губы.

- Ну нет - так нет. - Философски заключил он, вкладывая мой локон в конверт. - Я твоему отцу написал, надеюсь, уже завтра он получит мое послание. И как-то на него отреагирует. Желательно, положительно. Иначе в следующий конверт придется вложить послание от тебя. Или, скажем, один из твоих пальцев.

Я уже успела свыкнуться с мыслью, что дома никогда не увижу. Но вот пальцев было жалко. Я неосознанным жестом спрятала руки за спиной.

Андер, наблюдая за мною засмеялся.

- Шутить изволите? - Обиделась я.

- Прости, Анна. Не удержался. - Он улыбнулся беззлобно, отчего я неуютно поерзала в своем кресле - до того непривычно было видеть его в благодушном настроении. - Твой отец не простил бы мне такого кощунства. Хочешь холодного чая?

- Если вы так боитесь гнева моего отца, быть может, отправите меня домой?

- Не боюсь. - Он немного задумался. - Но искренне ему сочувствую. Князь верно отметил. Я - сам отец. И если бы кто-то осмелился причинить вред моей дочери - из под земли бы достал обидчика. Слышал, вы уже познакомились с ней?

- Да. Милени - хорошая девочка. - Я растерялась от резкой смены темы разговора.

- Очень хорошая, добрая, светлая. - Тон его сделался таким теплым, тягучим, как расплавившийся на солнышке мед. Примерно таким же отец рассказывал о нас, о своих детях. Андер же посмотрел на меня. - Анна, я понимаю причину твоего отказа от сотрудничества. Ты боишься за свою семью и твоя непреклонность в этом вопросе меня, честно сказать, восхищает. Я надеюсь, что твой отец все же ответит положительно на мое предложение, и нам не придется идти на крайние меры.

- Какие такие крайние меры?

- Вреда тебе никто не причинит. Но и домой ты не отправишься, и семью свою больше не увидишь. - Он горько, словно извиняясь, улыбнулся. - Ты останешься жить здесь, выйдешь замуж, возможно даже будешь счастлива. Ты станешь гарантом того, что твой отец больше не будет делать оружие, которое перевесило чашу весов в сторону людей. Нам нужен мир. Не более. Переписку с отцом тебе запрещать вести никто не будет. По крайней мере с нашей стороны.

Я слушала его, а внутри мрачнела. В носу противно защипало. Лучше бы он мне угрожал, честное слово. В физические угрозы мы не всегда верим, а порой и чувствуем, что страдаем за правое дело. Это придает нам сил. А тут... Будешь жить, выйдешь замуж, но родных своих никогда не увидишь.

- И что же? Жениха мне уже подобрали? - Дрогнувшим голосом спросила я, чтобы хоть как-то разорвать повисшее молчание.

- Пока нет, все же это крайняя мера. Мы надеемся, что твой отец внемлет голосу разума и передаст нам чертежи. Было бы легче, если б ты ему тоже отписала. И я попросил бы тебя не распространяться слугам о цели твоего пребывания в моем поместье. Из соображений твоей же безопасности.

- Я думаю, что того, что написали вы, будет вполне достаточно. - Я встала. - Я могу идти?