Посудная лавка химеромира - Игорь Евгеньевич Кулаков

..Процесс переориентирования проектировщиков отечественных чипов с зарубежных фабрик, оставшихся в утерянной реальности (в первую очередь, тайваньской TSMC) на возможности ныне самых фантастически передовых для химеромира «Микрона» и «Ангстрема» набирает обороты… которые, в свою очередь, сдерживаются возможностями наших ФАБ-ов. Вопрос постройки новых ФАБ-ов и расширения возможностей существующих, упирается в рассматривавшуюся ранее мной тему воссоздания собственной линейки оборудования для производства интегральных микросхем сверхвысокой плотности. Сегодня же я хочу обратить внимание на то, что по информации, циркулирующей в кругах, интересующихся темой, обсуждается наиболее оптимальный перевод процессоров «Эльбрус», «Байкал», «Комдив» (отчасти, ибо тот был более «заточен» под возможности собственного мини-ФАБ-а) под так называемые Process Design Kit отечественных фабрик. Это, «объясняя на пальцах», некие правила проектирования для дизайн-центров фаблесс-разработчиков (МЦСТ и Байкал электроникс) от конкретной фаундри-фабрики. В данном случае, идёт речь о переводе с «тонких нанометров» TSMC на уровни 90нм, 180нм и 250нм на двух данных отечественных ФАБ-ах. Возможно, также для уровня 90нм и 130нм на оборудовании бывшего «Ангстрем-Т» (ныне НМ-Тех), который, впрочем испытывает большие проблемы с персоналом. По слухам в профильных конференциях, «снижение нанометров» достигается путём «дезинтеграции чипа», сделанного на «тонких нанометрах», на несколько чипов, которые ныне создаются на более «толстых» поколениях технологий, а именно вычленение из чипа аналоговой обработки, встроенной в процессоры внутренней оперативной кэш-памяти, энергонезависимой памяти. Такое явление — снижение уровня технологии спецы называют чиплетом… И это именно то, что, похоже, присходит с попытками МЦСТ сделать на «Микроне» с 4 ядрами на 90нм вместо 16нм 16-ядерника… Откат технологий, в случае удачи с этой идеей, обещает быть не совсем ужасным..

Глава 10 — Борьба синдромов. Версальского и Стокгольмского. Эпизод II

(К.И. - благодарю читателей Тимура Ш. и Кирилла М. за идею и её обсуждение, совпавшие с моим пониманием той политики, которую бы проводил в химеромире Геринг..)

Конец мая 1942 года. Германия, город Гера (земля Тюрингия). Гуго Майер, бывший военнослужащий вермахта, механик-водитель танка Pz-IIC из состава 3-го батальона 25-го танкового полка 7-й танковой дивизии вермахта.

Перед Гуго лежал фотоальбом, чудом, как и он сам, уцелевший 28-го июня прошлого года — в те дни, которые перевернули не только весь мир, но и всё в головах живущих в нём.

Да и у тех, кто явился незванными в него.

Хотя… может, и званными. Религиозные лидеры в мире по сей день спорили, чьими молитвами, или проклятиям случилось смешение времён, территорий и людей из разных столетий..

Заказанный фотоальбом, в спешке сунутый ему 27-го числа фотографом, содержал фотографии сослуживцев из его танковой роты, которая, в отличие от большинства танкистов полка, использовавших более мощные чешские Pz-38(t), воевала на «двойках».

Сгорели и гибли они тогда одинаково… а фотографии начала «войны на востоке» сейчас были уже памятью бури, разразившейся в те дни.

Первые дни войны, несмотря на напряжение и естественные потери, не предвещали ничего подобного, случившемуся в последние дни первой недели столь быстро окончившейся войны на востоке.

Меньше года назад они были ещё все живы… стремительные «катящиеся ролики» трёх батальонов 25-го полка 7-й танковой дивизии вермахта вынесли сражение за Алитус, в котором, в месте с 20-й танковой разгромили противостоящих танкистов красных, после чего произвели захват важных мостов через Неман и захватили столицу Литвы.

А затем их повернули на юг, завершать верхней клешнёй охват столицы другой большевистской республики — Минска. Чтобы организовать гигантский котёл.

Большевистская пехота смогла отрезать их полк, ударив по тылам на шоссе, ведшим к самой Москве.

В «иной истории», как уже знал Гуго, это, несмотря на гибель командира полка, не помешало огромному окружению для трёх большевистских армий.

Здесь же, вслед за повторившейся атакой пехоты по тылам, по их передовому острию ударили другие силы.

Позже, уже в лагере военнопленных, переговорив с несколькими выжившими танкистами других дивизий, он сопоставил свои впечатления с их, и понял, что, в отличие от них, получавших в основном только авиационные удары от самолётов и геликоптеров, их дивизий пришлось ощутить и всё остальное.

Вырвавшись вперёд, они попали от мощнейшие артудары.

По ним работали большие калибры дивизионной артиллерии подходивших к Минску наземных сил пришельцев, наводимые и корректируемые, как удалось понять впоследствии, небольшими беспилотными «самолётиками», управляемыми по радио и передающие изображение наводчикам артиллерии Российской армии будущего.

А затем их стали обрабатывать дальнобойными ракетными снарядами, выстреливаемыми залпами и содержащими боевые части из множества поражающих элементов.

К моменту, когда остатки их полка добивали длинноствольные танки пришельцев, в живых из сослуживцев осталось, наверное, не больше сотни.

Среди них посчастливилось оказаться и Гуго.

Итак потерявший около четверти личного состава 3-х батальонный полк, в котором из 265 танков, с которыми он начал войну, к моменту стычки с пришельцами осталось не более 160–170 машин после боёв с Красной армией в танковом сражении за Алитус, после прорыва к Минску, и удара по тылам от русской пехоты, закончил свой боевой путь на шоссе к Москве.

Гуго Майеру же лично повезло.

А остальных… почти всех из своей роты он ныне будет видеть только на фотографиях, сохранивших их радостные и улыбающиеся лица. Навечно оставшимися такими после победного сражения за Алитус..

Мотопехота новых русских подобрала немногих выживших в плен. В том числе и Гуго, так и не успевшего — к счастью! — сесть тогда в свою «двойку» в начале артобстрела. Боевую машину, которую только-только заправили боекомплектом, перевернуло близким взрывом фугасного артснаряда большого калибра, осколки которого искалечили технику, вызвав пожар в ней… но именно машина, за которой взорвался снаряд и спасла своего механика-водителя, находившегося поблизости.

В себя, получив контузию, он пришёл уже тогда, когда русские мотопехотинцы были на позициях. Весь же бой, когда их добивали русские танки, которые сам увидел позже, он провалялся без сознания..

Особых претензий к нему, ни у старых, ни у новых русских не оказалось, членом НСДАП он не был, а СССР, в лагерь военнопленных в котором он попал, через несколько месяцев начал отпускать всех, кроме тех, которые пошли под суд по обвинениям в военных преступлениях.

СССР предпочёл взять контрибуцию с подписавшей капитуляцию Германию материальными средствами. Его собственная армия вскоре пошла под большую демобилизацию и этим людям была нужна работа по восстановлению разрушенного не успевшей «в этот раз» разгореться по настоящему войной.

Германия расплачивалась с СССР репарациями, всячески затягивая переговоры с остальными европейскими жертвами и напирая на то, что захваченные территории вернула всем.

Оставшаяся после катаклизма со временем часть Советского Союза и новая Россия из 21 века самоустранились от поддержки кого-либо в этих спорах, сконцентрировавшись в давлении на нового фюрера в преследовании