Как делать погоду - Улья Нова

– Давайте поступим так. Ты, Дыдылдин, назначаешься начальником метеобюро журнала «Индюк». Не подведи, это ответственная и почетная должность. С сегодняшнего дня в твои обязанности входит: а) управление погодой в редакции журнала; б) рубрика «Погода от колдуна Дыдылдина», в которой ты расскажешь, какая погода ожидается в ближайшем месяце в стране и в мире. Объясни людям, что за глобальное потепление такое. Почему зима поздно начинается? Почему то снег, то дождь? И вообще, что за сумятица происходит с атмосферой страны? Я на это выделяю тринадцатую страницу. Там было место под рекламу, каждый раз не знаем, чем его заполнять. Вот ты этим, Василь Василич, и займись. Если прогнозы будут удачными, я тебе эту рубрику вообще отдам. Рассказывай о своей погоде сколько влезет. Ниточкин, раз ты пресс-секретарь! Через три дня жду от тебя прогноз погоды на февраль. Время пошло. В среду к трем часам дня статья должна быть у меня. И выгоните отсюда этот Зубняк, вторую неделю в ушах звенит, сосредоточиться не могу!

Глава 8

Заморозки, небольшой снег

Быстро войдя в обязанности Начальника Погоды журнала «Индюк», Дыдылдин каждые полчаса названивает узнать, готовлю ли я первый материал рубрики и много ли уже написал. Поначалу я бодро докладывал:

– Не беспокойтесь, шеф. Наш прогноз погоды в работе, не подведу!

Но вскоре, сломавшись, честно признался:

– Василь Василич, какой из меня пресс-секретарь? В школе за сочинения тройке радовался. Позже строчил в основном смс-ки. Третий час сижу перед монитором, мучаюсь, а ни черта не выходит. – Тут я притих, ожидая, что добрый волшебник начнет ворчать. Но в трубке раздалось лишь тихое сопение. Тогда я продолжил: – Свинья некормленая мечется по квартире. Судя по звуку, пробует на зуб гостевые тапки. Помрет животное с голоду – как расплачусь с Костяном? Что ему скажу? В припаркованной у подъезда машине играет музыка – невозможно сосредоточиться… Соседки, одна из которых очень даже ничего, болтают под окном на скамейке. Нам со свиньей тоже пора гулять, а то соседки уйдут. По тротуару снуют празднично одетые люди. Под окнами проносятся свадебные лимузины и грузовики, набитые свежими шоколадками. Из ресторанчиков Пятницкой в форточку влетают запахи сладкого томатного соуса, маринованного имбиря. В городе в эту минуту разлучаются и сходятся люди, замышляются ограбления, намечаются театральные постановки, осуществляются изнасилования, происходят корпоративные торжества, раздаются пощечины, оплачиваются покупки, справляются юбилеи, поминки, дети возвращаются из группы продленного дня домой. Со всеми что-то происходит. Вселенная каждого целеустремленно движется, все четче проступая из небытия. Один я по-прежнему опутан невидимыми нитками. Сижу в духоте, пребываю без изменений, смотрю в снежную пустоту листа Word, на мигающую стрелку курсора и ничего не могу сообразить. Сдаюсь, Василь Василич! Признаю: все, на что я способен, – бездумно развозить электробритвы. Продавать рыбий корм. Вывешивать новости на сайт. Пусть главный редактор подыщет вам другого пресс-секретаря, настоящего журналиста. А у меня ничего не получается, голова уже превратилась в попкорн…

– Не трещи! – наконец, прорычал Дыдылдин. Терпение его улетучилось, из трубки повеяло арктическим ветром. – Не подавай в отставку, пропащий! Хватит биться об лед. Я журналюгами за свою карьеру сыт по горло. Брехуны бесполезные, больше они никто. Высмеют все, облают, и получится вместо радуги анекдот. Мне нужен ты, сказочник. Видел вырезку из газеты со статьей про клад? Запомнил хоть, о чем в ней черным по белому говорилось? Из-за свиньи твоей мы толком и не узнали точные координаты. Ладно, живность не тронь, она не виновата, что ее на проходной без еды и пищи три часа держали. А мне теперь кровь из носу необходимо под каким-нибудь предлогом заявляться в дорогую редакцию, стены ихние как следует простучать и выяснить, где ниша с сокровищами находится. Мне теперь позарез нужна эта рубрика. Так что никуда ты от меня не денешься, а будешь как миленький празднично и парадно рассказывать о погоде, которую я дарю людям. И сочинять сказки о добром волшебнике, целителе птиц. Тебе такое дело поручили. Сам колдун Дыдылдин в тебя верит! Сам Груздев задание дал! Возьми себя в руки, пропащий, а то накажу непогодой и оставлю невидимым на всю жизнь… Давай не будем ссориться, сынок. Выйди на балкон, проветрись. Прими исцеляющий душ, смой пакость городскую, ототри мочалкой сомнения. Покорми свинью, зачем животное мучить голодом? Выкинь из головы этих соседок, дур смазливых. И думай о погоде. Вечером, около восьми, со свежей умной головой снова засядешь за рубрику. К этому часу я подгоню тебе в затылок оптимизм и веру в себя. Я тебе помогу. И ты все напишешь, сказочно, парадно, обещаю… Кстати, а когда у тебя день рождения?

Узнав, что я родился в ноябре, маг и чародей пообещал в подарок наладить над моей головой, а заодно и на всей остальной Земле солнечный день, безбрежное и безоблачное голубое небо, словно его по случаю моего торжества тщательно выстирают в стиральном порошке с отбеливателем и запахом альпийской свежести. Конечно, при условии, что я возьму себя в руки и напишу наш февральский прогноз. Но я решил поторговаться:

– Василь Василич, раз вы – колдун погоды, значит, обязаны знать, что больше всего на свете я, ваш пресс-секретарь, люблю, когда в день моего рождения начинается настоящая зима. Не дождливая и слякотная муть, наводящая тоску. Не какое-нибудь кратковременное похолодание и случайные заморозки. Не легкий снежок, который полежит-полежит под окнами два часа, а потом без следа истает. Нет! Окончательная зима и обстоятельный снег. На мой взгляд, приход зимы – самый таинственный и трогательный момент в году. Вы только припомните: тихое, молчаливое вторжение зимы в город, кроткое шествие по улицам. Зима всегда объявляется в наши края из таежных лесов как бедная падчерица или служанка.

Невидимкой приезжает в плацкартном вагоне. Спешит по московскому тротуару мимо гудящих в пробке машин в стареньких полусапожках на рыбьем меху, в ношеном пальтеце. И ее приезд сразу же ощущается. Что-то происходит вокруг. Неба становится больше, оно повсюду: прохладное, звенящее струной, насыщенное ментолом, натертое до блеска стеклоочистителем. Свет обретает пронзительную яркость, заставляя очнуться. Наступление зимы – тот самый момент фильма, когда домохозяйки, бабушки, студентки и даже некоторые мужчины пускают слезу. Поэтому на день рождения я и хочу, чтоб под вечер пошел снег, оповещающий, что Зима с минуты на минуту прибудет в город. Но тут необходимо уточнить. Снег никогда не повторяется, он всегда немного другой. Очень важно, чтобы вы знали: с некоторых пор большие и правильные кружевные снежинки меня настораживают. В них есть что-то всеобщее, как в песнях, которые крутят в сигаретных ларьках и обувных магазинах. Эти правильные снежинки – холодные фракталы, каждый из которых неповторим и одинок. Втайне намекая на наше одиночество в этом мире, тихонько шурша, звеня ксилофоном, они сыплют на землю, поблескивая сиреневым, фиолетовым и голубым. На деле же все идеальные снежинки обманчивы. Упорядоченность их лучей настраивает на порядок, которого на самом деле нет. Потому что весь так называемый порядок – фикция и вранье, ведь в мире вокруг прямые линии начисто отсутствуют, а есть только зигзаги, потайные ходы, запасные выходы, обходные пути, мельтешение и шум. На мой взгляд, правильные снежинки созданы для того, чтобы медленно и печально осыпать могилы. Их аналоги, вырезанные из листа бумаги, наклеивают на стекла детских поликлиник под Новый год. В такие снежинки наряжаются девочки на утренниках. Алена рассказывала, что у нее тоже был костюм снежинки из легкого прозрачного шифона. Бабушка шила его Алене ночью, при тусклом свете старенького торшера украшала невесомое платье оборками и серебряным дождем. Но утренник почему-то сорвался. Алена никуда не пошла. И костюм снежинки с тех пор пылится без дела где-то в кладовке… Эти правильные снежинки умиляют детей. Каждая из них кажется чудом. Их наблюдаешь, затаив дыхание, и ловишь языком в пять лет. В пятнадцать в них отчего-то угадываешь примету приближения той самой, единственной любви на все времена. А в двадцать один они осыпают рукава пуховика, причиняя невероятную боль и тоску. Потому что ты начинаешь подозревать, что за этими кружевными снежинками ровным счетом ничего нет. Что за ними пустота. А после двадцати между тобой и такой снежинкой все время увеличивается расстояние, будто далекая звезда удаляется вместе с целой галактикой. Именно поэтому, Василь Василич, правильного и грустного снега в свой день рождения я не хочу.

– Хорошо, возьму на карандашик, что ты не любишь кружевные снежинки, – прошептал маг и чародей, – рассказывай-рассказывай, а я чайку выпью: продул меня в редакции злобный Зубняк, ухо стреляет, зуб дергает…