Колесо фортуны - Джанин Уокен

– На короткое время.

Негромкие слова прозвучали как предупреждение.

– Питер…

– Ты хочешь сказать, что я не прав? К сожалению, это так, моя дорогая… – Он плеснул себе в бокал бренди. – И только Господу Богу известно, будем ли мы вместе. Если говорить честно, я бы не хотел, чтобы мы расстались…

– Приятно это слышать, – призналась Ада и положила ладонь на его плечо. Сухое полено щелкнуло, и рой золотистых искр взмыл к прокопченному потолку камина, ярко осветив лица Питера и Ады.

– Расскажи мне о себе, Питер, – попросила она, заглянув ему в глаза. – Я хочу, чтобы ты навсегда освободился от этого бремени и мы никогда больше не касались твоего прошлого.

– Ты хочешь узнать мельчайшие подробности моей непутевой жизни?

– Я полагаю, что это надо сделать – для твоего же блага.

Он молчал, погрузившись в свои мысли.

– Я знаю, – нисколько не обидевшись, продолжала она, – ты окружил себя и свою прошлую жизнь неприступной стеной. Но вот у тебя появилась жена, которая постучалась к тебе, и не остается ничего иного, как открыть дверь и впустить ее.

– Ты так считаешь?

– Я очень надеюсь на это, Питер. Как видишь, жена у тебя особа настырная, лезет с расспросами прямо в душу…

– Да, с женой мне повезло. – В глазах Питера заплясали веселые бесенята. Он нагнулся и подбросил очередное поленце в камин. – Ладно, согласен. Слушай… Случай свел моих родителей вместе. Они стали встречаться, безумно увлеклись друг другом и провели беззаботное лето. Ночные прогулки в обнимку, нежное пожатие рук и пьянящие поцелуи… Скоро моя мать почувствовала, что беременна. Она поторопилась сообщить эту счастливую новость отцу, а в ответ услышала сухое «извини», так как он был уже помолвлен с другой. Мой дед помог отцу дружеским советом, и дело уладилось миром.

– Он заплатил ей?

– И тем самым подтолкнул к выходу на уличную панель.

– О, Питер!

Ада спрятала лицо в ладони.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, мать, не вынеся лишений, умерла, а я оказался на самом дне жизни. К тому времени отец тоже покинул этот мир. Его жена не смогла родить ему детей, отчего дед был в отчаянии. Вспомнив о беременной девочке, от которой он откупился много лет назад, дед стал разыскивать ее и ребенка.

– И его поиски увенчались успехом, – добавила Ада.

– Да, но совсем не о таком внуке он мечтал. Я презирал его за лицемерие и не скрывал своего презрения. Дед старался не обращать на это внимания и давал мне все, что имел: еду, одежду, крышу над головой… Все, что можно купить за деньги, предоставлялось мне без колебаний. Но единственную вещь, которую он просил у меня взамен, я отказался дать.

– Поменять фамилию? – догадалась Ада после мимолетных раздумий.

– Да, – Питер кивнул. – Долгие годы дед умолял сменить мою фамилию на Честерфильд. Но я был тверд как кремень.

– Это был единственный способ продлить род.

– Ты права. Моя фамилия – Стил, и то, что меня называли бы Честерфильд, нисколько не изменило бы обстоятельства моего рождения.

– Но ты все-таки нашел с дедом общий язык, верно? Несмотря на то, что он так поступил с твоей матерью?

– Да, – признал Питер, – я сделал это. Он был одинокий человек, неглупый, но натворивший кучу ошибок за свою жизнь. Дед никогда не пытался оправдаться или взвалить вину на других. Он любил повторять: «Я такой, какой есть». И за это я его уважал…

– Налей мне, пожалуйста, еще бренди, – попросила Ада, протягивая Питеру бокал.

Он молча встал и выполнил ее просьбу, не забыв и себя.

– Ты жил отдельно? Ада сделала глоток.

– Я полагаю, ты спрашиваешь о ферме?

– Да.

– С той самой минуты, как вернулся, я стал работать и копить деньги, чтобы купить собственный дом. И когда мне перевалило за двадцать пять, купил соседнюю ферму. Она была очень небольшой по сравнению с тем поместьем, которым владел дед, но мало-помалу я стал подкупать близлежащие земли, и сейчас ферма никому уже не кажется маленькой.

– Но жил ты все равно с дедом?

– Очень скоро доктора обнаружили у него рак. – Питер не отрывал глаз от огня в камине, его лицо было бесстрастно. – Что я еще мог сделать?

– Ты поступил великодушно, – сказала Ада и склонила голову ему на плечо. – Такого внука еще поискать.

– Я прошел хорошую жизненную школу, моя дорогая, – он обнял ее за талию. – Я мог бы привезти тебя сюда сразу после свадьбы. Но вместо этого отправил вместе с мальчишками на свою ферму. Хочешь знать, почему? – Он не ждал ее ответа, просто рассказывал. – Я хотел, чтобы ты не обнадеживала себя комфортом этого дома и, когда бы пришла пора расставаться, ушла без сожалений.

Она удивленно приподняла голову с его плеча.

– Ты думаешь, что расставаться с домом, каким бы обустроенным он ни был, мне будет тяжелее, чем с человеком?

Ада еле сдержала смех.

– Для большинства женщин так оно и есть, – вздохнул он и поднял руки. – Сдаюсь! Ты не такая, как прочие. Может быть, мне записать это, чтобы не забыть?

– Не беспокойся, я сама буду напоминать об этом.

– Ну и прекрасно. – Он взглянул на нее и неожиданно широко улыбнулся: – Вот, пожалуй, и все. Будем считать, что я исповедался.

– Можно тебя попросить еще об одном одолжении? – спросила Ада. – Расскажи мне про Эда.

– Эд, пока я не возник на сцене, считал себя единственным наследником, несмотря на свое очень дальнее родство с дедом. Мое появление было для него ударом. С тех пор у Эда появилась навязчивая идея – сделать мою жизнь несчастной.

– А Роза?

– Извини, дорогая, – он покачал головой, – но мне не хотелось бы о ней говорить.

Ада не стала настаивать. Питер достаточно откровенно рассказал о своей жизни, и этот рассказ вызвал у нее волну жалости. Питер был самым лучшим человеком из всех, кого она встречала на своем жизненном пути.

– А теперь за свой рассказ я хочу кое о чем попросить тебя, – произнес он и властным жестом притянул ее к себе.

– О чем же? – удивилась она.

– Поцелуй меня, пожалуйста.

– Питер, я…

– Молчи, молчи… – почти прошептал он ей в губы, сжимая ее лицо ладонями.

Их губы слились, а руки переплелись – всепобеждающая страсть хмельной волной обдала обоих. Поцелуй опалил уста, и желание обладать друг другом заглушило слабый голос рассудка.

Ада отстранилась от Питера, легко поднялась с пола и медленно, очень медленно стала расстегивать одежду, задерживая руку на каждой пуговке. Она неотрывно смотрела на Питера и видела, как в его глазах все сильнее разгорается огонь страсти, готовый превратиться в настоящий пожар. Он сидел перед ней, обхватив колени руками, и не мог отвести от нее взгляд.

И вот наконец нарядное воздушное платье расстегнуто и легким облачком упало к ее ногам. Вслед за ним полетели кружевные трусики, и Ада, словно мраморная статуя, предстала перед мужем обнаженная. Она подняла руки, поправляя свои волнистые волосы, и ее небольшая полная грудь задорно приподнялась. Отблеск огня скользнул по покатым плечам, округлым бедрам и длинным ногам, превращая Аду в языческую богиню.