Андроид 2.0 - Сергей Горбачев

– Значит, не одобряешь, Михалыч, идею с Америкой, прямо скажи?

– Прямо говорю. Смущает что-то меня. Пока тебе вот рассказывал, всё сам пытался понять… – военком вздохнул и развёл руками. – Не знаю. Просто родился я здесь, живу… По зубам, правда, больше наполучал, чем наград да званий. Так ведь сам на рожон лез. Но живой пока. И уродов пару-тройку сковырнул… Но это всё лирика. Я тебе как человек военный повторю – это твоя война, Лёша, война на выживание, а на войне все средства хороши. Сам решай, – закрыл тему Толмачёв. И добавил: – В любом случае на меня ты здесь можешь рассчитывать.

Собрать информацию по визиту в СССР вице-президента США Ричарда Никсона в 1959 году оказалось не так просто. Вернее, информация была, ведь это тогда гостеприимный Хрущёв на открытии Американской выставки обещал показать американцам «мать Кузьмы», как перевели Никсону. Вокруг кузькиной матери всё и крутилось. О поездке же Никсона по стране информации было крайне мало, а о посещении им Дегтярска и вовсе редкие упоминания вскользь.

Но именно эту информацию надо было нарыть кровь из носу за неделю. Столько времени отвёл своему аналитическому отделу Ник Мэйли, после чего был готов общаться с Алексеем и по телефону провести переговоры. Мэйли считал главным своим достоинством умение находить ценных сотрудников, партнёров и идеи в самых неожиданных местах. Сейчас, судя по всему, его гордостью была эта русская Elizabeth, которая несколькими нестандартными решениями уже добилась права принимать участие в переговорах с важными клиентами, несмотря на то, что появилась у него как стажёр, пусть даже и по межправительственной программе.

Ну а Барышеву надо было подготовиться к общению с мистером Мэйли и постараться найти весомые аргументы. Работали по трём направлениям. Алексей взял на себя архивы, библиотеки и знакомцев из МГИМО, которые время от времени вспоминали по его просьбе «кое-что не для печати», «исключительно из любви к газете и уважения к вам, Алексей», но за повышенный гонорар, естественно. Толмачёв через своего заместителя и друзей в Дегтярске должен был прошерстить старожилов и очевидцев. Ещё брался помочь давний приятель Барышева, главный редактор приложения «Аргументы на Урале», с которым они уже много лет активно сотрудничали. Он обещал силами своей редакции поработать в местных архивах и найти упоминания об этом визите.

Всю неделю, каждый день, возвращаясь домой из очередного архива или библиотеки, Алексей кратко выписывал на квадратный цветной листок для записей всё самое ценное, что сумел найти, после чего аккуратно лепил его на стену перед столом. Он часто так делал, когда надо было переработать большой массив информации. Примитивно устроен, видно, человеческий мозг, ему надо не только знать, но и видеть всю картину сразу.

Листки Алексея были жёлтого цвета (просто жёлтый первым лежал), фактуру Толмачёва он наносил на розовые квадратики, крупицы из ежедневных отчётов уральской редакции – на голубые. Неделя пролетела, и оказалось, что, перелопатив гору информационных отвалов, они отсеяли слишком мало золотого песка, стена была не так уж и сильно заклеена этой цветной бумагой. Во всяком случае, ему так казалось, когда они с Толмачёвым в который раз обсуждали, что имеют для сегодняшних переговоров.

– А с твоей профессурой из МГИМО почему не срослось, ты ведь так на них рассчитывал? – спросил Михалыч, размешивая сахар в самой большой кружке, которая только нашлась в доме Алексея.

Чай, как стало понятно, военком тоже мог пить литрами.

Они уже по нескольку раз перечитали каждый листок, постоянно переклеивали их с места на место, пытаясь систематизировать и сгруппировать то, что нарыли. И теперь, закинув руки за голову, Алексей тупо раскачивался на стуле, уставившись в стену.

– Очередной флажок. Только на этот раз добровольный, – недовольно бросил он, всё так же раскачиваясь.

Однако Михалыч вопросительно повернулся к нему, и поэтому пришлось на время прервать это интеллектуальнейшее раскачивание.

В МГИМО, кузнице советско-российской дипломатии, у Барышева было два знакомых профессора, которые иногда помогали в его журналистских буднях. Помогали хотя и за гонорар, но честно. Государственные тайны не выбалтывали, говорили лишь то, что можно, но при этом подсказывали, где найти ту или иную информацию или нужного человечка, а самое главное, помогали не совершить ошибку по незнанию. Главное ведь не максимум эксклюзива в статью запихнуть, главное – случайно не ляпнуть глупость, которая перечеркнёт весь твой эксклюзив, сколько бы его ни было.

Один профессор улетел в Сербию на какую-то конференцию по Балканской войне, зато второй оказался на месте и согласился помочь.

Профессор Водянский, надо отметить, был своеобразным типом. Ещё довольно молодой по научным меркам, он был чрезвычайно амбициозен и отношения с Алексеем поддерживал, как тот подозревал, из каких-то своих будущих политических перспектив, хотя и от гонорара не отказывался. Барышев не удивился бы, если со временем тот стал бы депутатом, а то и министром от какой-нибудь очередной партии власти, ведь именно из таких – умных, педантичных, презирающих всех и легко шагающих через людей – и получаются отличные функционеры.

Так вот, Водянский согласился помочь. Алексею показалось, даже с интересом: в своё время он каким-то боком касался Никсона в диссертации, посвящённой взаимодействию власти и общества. Но когда через три дня Барышев приехал к нему в МАСО – Московскую Ассоциацию по связям с общественностью, – которую профессор возглавлял на каких-то непонятных полуобщественных, полублатных началах, его ждал от ворот поворот.

– Я крайне удивлён, Алексей, что вы меня поставили в такое неловкое положение, – губы Водянского даже подрагивали от возмущения, когда он говорил. – Я навёл о вас справки и знаю, что вы находитесь весьма в затруднительной, скажем так, ситуации, которую сами и создали.

– Что сделали?! – уставился на него Барышев. – Справки навели? Вы что, меня первый день знаете? Я что-то не понимаю…

– Здесь нечего понимать. Я всегда навожу справки о людях, с которыми поддерживаю отношения, – зло отчеканил Водянский. – И каждый раз, работая с вами, я знал, что вы на хорошем счету, что с вами можно иметь дело. Сейчас же вы посмели прийти ко мне, скрыв, что вас уволили. И вы лучше меня знаете, за что…

– Да не переживайте, профессор, – нарочито вальяжным голосом перебил его Алексей, – свой гонорар вы получите в любом случае, прямо сейчас. Никто об этом не узнает, – и нагло, в упор улыбаясь, полез за бумажником. Надо же ему было хоть чем-то отомстить этому засранцу.

– Вон! Вон отсюда! – взвизгнул Водянский.

– Вот так, Михалыч, смертельные враги и появляются, – улыбнулся Алексей Толмачёву.

– Жёстко ты с гонораром-то, представляю эту картину… – усмехнулся военком. – Но правильно. Учить таких надо. Лишь бы только не помешал он нам, а то доложит куда надо, чем ты интересовался.

– Не-а, побоится. Деньги-то раньше брал. Точно говорю, Михалыч, побоится. Если больше о себе не напоминать, то затаится. Хотя если какой компромат на меня ему в руки попадёт, первым побежит куда надо.

– Значит, и не будем напоминать о себе… Ну что, раз ты наконец перестал раскачиваться, прогоним ещё разок всё по кругу? – спросил Толмачёв.

– Да прогнать-то можно и десять кругов, но толку? Сам видишь, какая картина складывается, – показал он на стену. – Чем крыть будем?

– Гораздо важнее, что откопают аналитики этого твоего Мэйли. Может, он и разговаривать после них не станет. Это во-первых. Во-вторых, от тебя никто и не ждёт прямых доказательств. Если бы они были, то о них и без нас бы все знали. Ну и, в-третьих, если он всё-таки станет с тобой разговаривать, то, значит, хочет что-то от тебя услышать. Так скажи ему это, сделай человеку приятно. Из вот этих кусочков правды, – военком кивнул на стену, – вполне правдивое полотно сплести можно.

– Во даёшь, Михалыч! – удивился Алексей. – Тебе бы в бизнес-школе какой-нибудь преподавать тактику и стратегию принятия решения. Лихо завернул.

– А ты думал, солдафон Толмачёв, да? Прямой, как рельс? – невозмутимо бросил военком. – Прямой. Но в академии между двумя Афганами поучился. Красный диплом, между прочим. И учителя хорошие были. Я тебе так скажу: самое важное во всём – система управления. И бизнес твой не исключение. Так вот, чтоб ты знал, самой эффективной считается система управления в армии и Ватикане. Ну-ка, поуправляй миллионами подчинённых. Различие только в том, что командиру ты обязан доложить ситуацию и предложить свои варианты решения на выбор – так устав требует. Папе же римскому кардиналы только докладывают, советовать папе уставы не позволяют.