Расследование смерти мадам Бовари - Филипп Думенк

Ларивьер рассчитывал на покровительство некоторых друзей, но, как ни странно, никто из них и пальцем не пошевелил. То, что рассказывала Мари Омэ, оказалось правдой: доктор участвовал в оргиях, которые организовывал Родольф Буланже. В замке Юшет он и познакомился с Эммой. Позже она пыталась его шантажировать. Поэтому, когда все ушли за аббатом Бурнизьеном, а Каниве куда-то отлучился, Ларивьер, оставшись с Эммой наедине, убил ее.

VII

Ларивьер принадлежал к крупной хирургической школе, вышедшей из-под крыла Биша, к тому поколению ныне исчезнувших врачей-философов, которые любили свое искусство до фанатизма и занимались им неистово и прозорливо… Он пренебрегал наградами, титулами и академиями, работал в больнице, придерживался либеральных взглядов, по-отечески заботился о бедных, не веря в добродетель. Ларивьера могли бы считать святым, если бы не боялись дьявольской изощренности его ума. Его взгляд был острее скальпеля, он проникал прямо вам в душу и разоблачал всякую ложь. Так и шел он по жизни, исполненный снисходительного величия, которое возникает от сознания большого таланта, благосостояния и сорокалетнего безупречного труда.

Итак, маски сорваны. Оказалось, что под видом крупного буржуа и великолепного врача Ларивьер вел свою тайную жизнь. И не он один. Многие руанские аристократы, любители плотских удовольствий, собиралась в таких местах, как замок Юшет, на изысканные вечера, а по сути — оргии. На одной из таких вечеров Ларивьер и повстречал Эмму, украденную Родольфом из супружеского дома. Доктор стал ее любовником, причем не единственным. Она ему нравилась, он давал ей деньги, обещал однажды устроить в Руане или Париже. Женщина была очаровательной, и если бы он не был таким уважаемым и солидным человеком, то целиком отдался бы любви.

Потом она забеременела, быть может, от него. Постоянно наведываясь в Руан, Эмма посещала особняк врача, а не жалкое жилище несчастного Леона, который — даже Флобер не подозревал об этом! — играл в этой истории лишь второстепенную роль. Попав в сети, расставленные Лерё, мадам Бовари обратилась именно к Ларивьеру, поскольку знала, что другие не смогут ничего сделать.

Приехав в Руан утром 22 марта, накануне драмы, Эмма, будучи в отчаянном положении, появилась в доме Ларивьера и потребовала три тысячи франков, грозя раскрыть их отношения и рассказать, что ждет от него ребенка. Ларивьера напугала возможность скандала. Как он, руанское светило медицины, знаменитый доктор, почти профессор, лучший хирург департамента и, не исключено, что будущий пэр Франции, может быть разоблачен в участии в подобных интрижках! Ларивьер решил во что бы то ни стало помешать ей.

Он договорился на следующий день встретиться с ней в его карете на руанском тракте и пообещал привезти ей деньги. Вечером 23 марта он ждал ее там, но, разумеется, без денег. Эмма снова начала шантажировать его. Доктор потерял самообладание и несколько раз ударил ее (отсюда и кровоподтеки). Потом он оставил ее на развилке дороге и разозленный уехал в Руан — именно тогда Шарль и видел его карету. Эмма в отчаянии вернулась домой, вспомнила о мышьяке в медицинском саквояже мужа, выпила его и легла в постель. Затем начались ее страшные мучения, после которых оставалось только ждать смерти.

Значит, самоубийство?

И все-таки нет! На первом же допросе Ларивьер показал, что причиной смерти Эммы был не мышьяк. В дальнейшем он открывал следствию все больше подробностей.

Этот человек воистину имел дьявольский характер. Рыцарь-авантюрист по натуре, он видел горы трупов в атаках при Эйлау, больных тифом в Вильнюсе, обмороженных солдат Великой армии. Он чудом выжил в самых рискованных кампаниях Империи, сам император расцеловал его после битвы при Ваграме. Он был отличным игроком, если чувствовал удачу на своей стороне, и достойно проигрывал, когда ветер дул в другую сторону. В таком случае он предпочитал проиграть все, даже не пытаясь защищаться. Настоящий сын своего времени, яркий представитель современного ему поколения. Вспомните Наполеона, бросившего на произвол судьбы армии в Египте и России, его блестящие кампании за Францию и попытку самоубийства в Фонтенбло, о Бальзаке и его полковнике Шабере — другом герое битвы при Эйлау, который предпочел приют для инвалидов тяжелому процессу реабилитации. Сегодня уже не встретишь таких характеров.

Итак, оставив Эмму 23 марта около пяти-шести часов вечера на дороге в Ионвиль, Ларивьер вернулся в свой особняк в Руане. Не успел он лечь спать, как к нему постучал Жюстен. Господин Омэ послал его ночью с просьбой к доктору немедленно приехать к жене врача Бовари, которая отравилась и уже находится без сознания. Ларивьер решил рискнуть и как ни в чем не бывало отправиться в Ионвиль. Кто знает, какую дозу мышьяка приняла Эмма. Если она выживет, то непременно все расскажет. Приказав снова запрячь дорожную карету, доктор пустился по заснеженной дороге в Ионвиль.

У постели потерявшей сознание Эммы он нашел и своего коллегу Каниве. Тот подтвердил, что состояние Эммы очень тяжелое. Доктор Ларивьер знал, что от однократного приема мышьяка умирают очень редко.[13] Эмма могла прийти в себя. Задушить ее? Но тогда на шее появятся синяки, лицо станет багровым, а глаза вылезут из орбит. Именно тогда Ларивьер подумал о сонных артериях — достаточно просто нажать пальцами на шею…

Эмма умерла в тот самый момент, когда привели аббата Бурнизьена. Никто ничего не заподозрил — даже дʼЭрвиль, который потом производил вскрытие.

Итак, Эмма скончалась от удушения, а не отравления. Почему же тогда, вместо того чтобы поддержать версию о самоубийстве, Ларивьер выдумывает слова Эммы об убийстве, якобы сказанные ею на смертном одре? Позднее Реми, вернувшись в Руан и изучив все материалы, не вошедшие в досье, нашел этому объяснение.

В Руане Ларивьер делает заявление о подозрении на преступление, поскольку самое плохое уже случилось: погребение официально приостановлено из-за кретина Каниве, который обнаружил кровоподтеки. Следствие обязательно будут проводить в Ионвиле, и существует риск, что кто-нибудь видел там дорожную карету доктора или знает о его связи с Эммой. Поэтому Ларивьер решил не только подтвердить открытие коллеги, но и, подкрепив подозрения Каниве якобы произнесенными Эммой словами, обратить на это особое внимание полиции. Действительно, кому придет в голову подозревать человека, без заявления которого ни о каком преступлении не было бы и речи?

Однако дальше все пошло не так, как рассчитывал Ларивьер. Делевуа отозвали от следствия, но Реми занял его место. Шарль заметил карету на дороге, а Мари Омэ рассказала о вечеринках у Родольфа. Ларивьеру ничего не осталось, кроме как капитулировать.

Решилась и загадка с письмом, адресованным мадам Бовари своему мужу. Оказалось, что Ларивьер просто сунул его в карман, даже не успев прочитать, поскольку узнал почерк Эммы и испугался. Нелепейшая ошибка с его стороны! Если бы письмо обнаружили вовремя, никакого расследования не стали бы проводить.

Возвращение Реми в Руан было вызвано следующими причинами. Оказалось, что господин префект и господин прокурор были очень хорошо осведомлены о скрытой стороне жизни доктора Ларивьера. Появилась опасность того, что все узнают о тайных вечеринках в Юшет и в обществе разразится скандал. Первоначально их идея была такова: поручить расследование старому комиссару Деле-вуа, который благодаря своим примитивным методам наверняка придет к заключению о самоубийстве и прекратит дело за отсутствием состава преступления.

После первого же допроса Родольф смекнул, что все может зайти гораздо дальше, и предупредил префекта, который принял решение прекратить комедию и закрыть следствие. Лонгвиль увез слишком ретивого следователя, но никто не принял в расчет ничтожного атташе префектуры, который остался в Ионвиле и один продолжил докапываться до истины.

Реми вызвали в префектуру, и он просидел там в ожидании каких-либо сведений чуть ли не все утро. В первую очередь с ним поговорил Делевуа, который был неузнаваем. Незадолго до этого его известили, что он уйдет в отставку без благодарности за безупречную службу и без повышения в чине.

Старый полицейский набросился на Реми с упреками в том, что он поступил не так, как было велено. Нельзя настолько легкомысленно ставить под подозрение такого важного человека, как доктор Ларивьер, даже не посоветовавшись с вышестоящим начальством!

— Но, в конце концов, разве не он сам признался в преступлении?! — попытался возразить Реми.

— И что из того? Его арест все равно не воскресит Эмму Бовари.