Срок авансом - Джеймс Макконнелл

– F(t)…

– Ник! – ахнула Эрика, уставившись на фигуру в дверях. – Не стой так, ты меня пугаешь.

Все оглянулись на её вопль и поэтому успели заметить жуткую перемену, происходившую в облике Мартина. Конечно, это была иллюзия, но весьма страшная. Колени его медленно подогнулись, плечи сгорбились, словно под тяжестью чудовищной мускулатуры, а руки вытянулись так, что пальцы почти касались пола.

Наконец–то Никлас Мартин обрёл личность, экологическая норма которой ставила его на один уровень с Раулем Сен–Сиром.

– Ник! – испуганно повторила Эрика.

Медленно нижняя челюсть Мартина выпятилась, обнажились все нижние зубы. Веки постепенно опустились, и теперь он смотрел на мир маленькими злобными глазками. Затем неторопливая гнусная ухмылка растянула губы мистера Мартина.

– Эрика! – хрипло сказал он. – Моя!

Раскачивающейся походкой он подошёл к перепуганной девушке, схватил её в объятия и укусил за ухо.

– Ах, Ник! – прошептала Эрика, закрывая глаза. – Почему ты никогда… Нет, нет, нет! Ник, погоди… Расторжение контракта. Мы должны… Ник, куда ты? – Она попыталась удержать его, но опоздала.

Хотя походка Мартина была неуклюжей, двигался он быстро. В одно мгновение он перемахнул через письменный стол Уотта, выбрав кратчайший путь к потрясённому кинопромышленнику. Во взгляде Диди появилось лёгкое удивление. Сен–Сир рванулся вперёд.

– В Миксо–Лидии… – начал он. – Ха, вот так… – И, схватив Мартина, он швырнул его в другой угол комнаты.

– Зверь! – воскликнула Эрика и бросилась на режиссёра, молотя кулачками по его могучей груди. Впрочем, тут же спохватившись, она принялась обрабатывать каблуками его ноги – с значительно большим успехом. Сен–Сир, менее всего джентльмен, схватил её и заломил ей руки, но тут же обернулся на тревожный крик Уотта:

– Мартин, что вы делаете?

Вопрос этот был задан не зря. Мартин покатился по полу, как шар, по–видимому, нисколько не ушибившись, сбил торшер и развернулся, как ёж. На лице его было неприятное выражение. Он встал, пригнувшись, почти касаясь пола руками и злобно скаля зубы.

– Ты трогать моя подруга? – хрипло осведомился питекантропообразный мистер Мартин, быстро теряя всякую связь с двадцатым веком. Вопрос этот был чисто риторическим. Драматург поднял торшер (для этого ему не пришлось нагибаться), содрал абажур, словно листья с древесного сука, и взял торшер наперевес. Затем он двинулся вперёд, держа его, как копьё.

– Я, – сказал Мартин, – убивать.

И с достохвальной целеустремлённостью попытался претворить своё намерение в жизнь. Первый удар тупого самодельного копья поразил Сен–Сира в солнечное сплетение, и режиссёр отлетел к стене, гулко стукнувшись об неё. Мартин, по–видимому, только этого и добивался. Прижав конец копья к животу режиссёра, он пригнулся ещё ниже, упёрся ногами в ковёр и по мере сил попытался просверлить в Сен–Сире дыру.

– Прекратите! – крикнул Уотт, кидаясь в сечу. Первобытные рефлексы сработали мгновенно: кулак Мартина описал в воздухе дугу, и Уотт описал дугу в противоположном направлении.

Торшер сломался.

Мартин задумчиво поглядел на обломки, принялся было грызть один из них, потом передумал и оценивающе посмотрел на Сен–Сира. Задыхаясь, бормоча угрозы, проклятия и протесты, режиссёр выпрямился во весь рост и погрозил Мартину огромным кулаком.

– Я, – объявил он, – убью тебя голыми руками, а потом уйду в «Метро – Голдвин – Мейер» с Диди. В Миксо–Лидии…

Мартин поднёс к лицу собственные кулаки. Он поглядел на них, медленно разжал, улыбнулся, а затем, оскалив зубы, с голодным тигриным блеском в крохотных глазках посмотрел на горло Сен–Сира.

Мамонтобой не зря был сыном Большой Волосатой.

Мартин прыгнул.

И Сен–Сир тоже, но в другую сторону, вопя от внезапного ужаса. Ведь он был всего только средневековым типом, куда более цивилизованным, чем так называемый человек первобытной прямолинейной эры Мамонтобоя. И как человек убегает от маленькой, но разъярённой дикой кошки, так Сен–Сир, поражённый цивилизованным страхом, бежал от врага, который в буквальном смысле слова ничего не боялся.

Сен–Сир выпрыгнул в окно и с визгом исчез в ночном мраке.

Мартина это застигло врасплох – когда Мамонтобой бросался на врага, враг всегда бросался на Мамонтобоя, – и в результате он со всего маху стукнулся лбом об стену. Как в тумане, он слышал затихающий вдали визг. С трудом поднявшись, он привалился спиной к стене и зарычал, готовясь…

– Ник! – раздался голос Эрики. – Ник, это я! Помоги! Помоги же! Диди…

– Агх? – хрипло вопросил Мартин, мотая головой. – Убивать!

Глухо ворча, драматург мигал налитыми кровью глазками, и постепенно всё, что его окружало, опять приобрело чёткие очертания. У окна Эрика боролась с Диди.

– Пустите меня! – кричала Диди. – Куда Рауль, туда и я!

– Диди, – умоляюще произнёс новый голос.

Мартин оглянулся и увидел под смятым абажуром в углу лицо распростёртого на полу Толливера Уотта.

Сделав чудовищное усилие, Мартин выпрямился. Ему было как–то непривычно ходить не горбясь, но зато это помогало подавить худшие инстинкты Мамонтобоя. К тому же теперь, когда Сен–Сир испарился, кризис миновал и доминантная черта в характере Мамонтобоя несколько утратила активность. Мартин осторожно пошевелил языком и с облегчением обнаружил, что ещё не совсем лишился дара человеческой речи.

– Агх, – сказал он. – Уррг… э… Уотт!

Уотт испуганно замигал на него из–под абажура.

– Арргх… Аннулированный контракт, – сказал Мартин, напрягая все силы. – Дай.

Уотт не был трусом. Он с трудом поднялся на ноги и снял с головы абажур.

– Аннулировать контракт?! – рявкнул он. – Сумасшедший! Разве вы не понимаете, что вы натворили? Диди, не уходите от меня! Диди, не уходите, мы вернём Рауля…

– Рауль велел мне уйти, если уйдёт он, – упрямо сказала Диди.

– Вы вовсе не обязаны делать то, что вам велит Сен–Сир, – убеждала Эрика, продолжая держать вырывающуюся звезду.

– Разве? – с удивлением спросила Диди. – Но я всегда его слушаюсь. И всегда слушалась.

– Диди, – в отчаянии умолял Уотт, – я дам вам лучший в мире контракт! Контракт на десять лет! Посмотрите, вон он! – И киномагнат вытащил сильно потёртый по краям документ. – Только подпишите, и потом можете требовать всё, что вам угодно! Неужели вам этого не хочется?

– Хочется, – ответила Диди, – но Раулю не хочется. – И она вырвалась из рук Эрики.

– Мартин! – вне себя воззвал Уотт к драматургу. – Верните Сен–Сира! Извинитесь перед ним! Любой ценой – только верните его! А не то я… я не аннулирую вашего контракта!