Хранительница (Там, за синими морями…) - Елена Кондаурова

Когда они пришли, во флигеле вовсю играла музыка, и пары выстроились в ряд на любимый танец местной молодежи под названием «курочка». Лика заметила Тибуна, стоявшего в паре с Неей, и с облегчением перевела дух. Она протиснулась в самый дальний от танцующих угол и села на лавку у стены, пристроив гитару у себя за спиной. Нета серой тенью проскользнув за ней следом, тихо присела рядом.

— Смотри-ка, как твой Тибун козликом скачет! — Неожиданно обратилась к Лике девушка, сидевшая справа.

Лика повернулась к говорившей. Девушка была ей незнакома, но сразу понравилась прямым взглядом черных глаз и открытой белозубой улыбкой. Мельком глянув на танцующего Тибуна, Лика невольно хихикнула. Он и, правда, высоко вскидывал ноги. Наверное, думал, что так красивее. Впрочем, судя по тому, как смотрели на него барышни, всем нравилось.

— Он не мой!

— Да? — Удивилась девушка. — А он всем говорит, что ты его, а он твой!

— Это неправда! — Вспыхнула Лика.

— Эй, да ладно тебе! — Успокаивающе подняла руку смуглянка. — Не твой, и богиня с ним. Меня Пила зовут, я дочь зеленщика Возгона. А как твое имя?

— Арилика. — Отозвалась Лика, слегка смутившаяся от собственной вспышки. — А мою подругу зовут Нета.

— Ну, ее-то я знаю, а вот тебя в первый раз вижу. И имя у тебя странное.

— Я недавно здесь. А имя не странное, оно грандарское. — Лика уже привыкла к тому, что все сразу начинают обсуждать ее имя.

— Грандарское? — Удивилась Пила. — Ты что, из Грандара? Извини, но что-то непохоже.

— Нет, это мой хозяин из Грандара. Он меня так назвал.

— Что? У тебя хозяин — настоящий грандарец? — Она уставилась на Лику с интересом и даже некоторым восхищением. — Вот бы посмотреть на него!

Лике стало смешно.

— Ну, так приходи и смотри, если не боишься! А то вон Нета шарахается от него, как монах от искушения.

— Ты меня с Нетой не сравнивай! Она, по-моему, даже мух боится. Но, если не шутишь, то я и, правда, приду как-нибудь. Кстати, как тебя называть? Лика, Рила, или еще как-нибудь?

Лика пожала плечами.

— Не знаю, зови, как хочешь. Хозяин зовет меня по-грандарски Рил, Дорминда и остальные по-ольрийски — Лика.

— Ну, тогда и я буду по-ольрийски. Мы же в Ольрии живем, как никак!

— А если бы она жила в Вандее, — неожиданно тоненько пискнула Нета, — то ее бы звали Риола.

— Шутишь? — Удивилась Пила. — А меня тогда как, Пиола, что ли? — Нета кивнула. — О, богиня, какой ужас! Никогда не поеду в Вандею!

— А тебя, Нета? — Полюбопытничала Лика.

— Меня? — Смутилась та. — Неота. Неотанна, вообще-то.

— Ну, ничего себе! Нет, ну рога тебе в бок, Нета, да ты у нас, оказывается, не кто-нибудь, а Неотанна! Прямо, как королева какая-то, только мух боишься!

Над Нетой часто подшучивали, по-доброму и не очень, и она уже привыкла в ответ замыкаться в себе, выдавливая фальшивые улыбки. Но грубоватая с виду шутка Пилы неожиданно показалась смешной, и она вдруг прыснула в кулачок, чем еще больше развеселила Пилу и Лику.

— Вот что, подруги, — отсмеявшись, скомандовала Пила, — пошли-ка лучше воздухом подышим, а то что-то жарко здесь стало.

Танцы действительно продолжались, и все больше юношей и девушек становилось в пары, собираясь принять в них участие. Лика, обрадованная тем, что может сбежать сегодня пораньше, быстро всучила гитару Тибуна кому-то из знакомых с наказом непременно передать, и поспешила за Пилой и Нетой, которые уже пробирались к выходу.

Выйдя на улицу, Лика с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух, в котором уже явно ощущалась зима, и набросила на голову отделанный мехом капюшон.

— Слава богине!

Пила невольно улыбнулась.

— Лика, у тебя такой вид, как будто ты из пекла выбралась!

— А Лика вообще не любит сюда ходить! — Тут же наябедничала Нета. — И еще она парней боится!

— Здрасьте! — Подняла густые черные брови Пила. — Это еще почему?

— Да, неважно. Просто так. Не нравится никто.

— Ну и богиня с ними! — Не стала настаивать Пила. — Так что, пошли гулять?

Прогулка затянулась по меньшей мере, часа на два, и за это время Лике ни разу не пришлось пожалеть о том, что она на нее согласилась. Пила была тем редким человеком, с которым можно было чувствовать себя по-настоящему свободной. Это поняла даже Нета, и вдруг раскрылась с неожиданной для всех стороны, начав рассказывать какие-то истории из своей вандейской жизни. А потом вдруг расплакалась, вспомнив родителей.

Утешая ее, Пила вспомнила свою рано умершую мать, и, слово за слово, выложила новым подругам все свои проблемы. Оказалось, что отец Пилы недавно женился во второй раз, на вдове, женщине намного моложе себя, и всего лишь на пять лет старше Пилы. Поначалу они неплохо ладили, но недавно Тата забеременела, и в семье все чаще стали раздаваться разговоры, что пора Пиле выходить замуж. А именно этого Пила сделать пока не могла, да и не хотела.

— Я же здоровая, как корова! — С присущим ей грубоватым юмором, рассказывала она. — И характер не дай богиня! Если пошлю кого, мало не покажется! Вот от меня все мужики и шарахаются. А те, которые не шарахаются, больше на мое приданное смотрят, чем на меня. Да и тошнит меня от них, все скользкие да хлипкие какие-то, как жабы!

— Да что ты говоришь, Пила! — От души возмутилась Лика. — Зачем ты на себя наговариваешь? Ты же вон какая! — Она окинула подругу восхищенным взглядом. Пила действительно казалась ей очень красивой. Статная, смуглая, высокая, с густыми черными волосами, водопадом стекающими по плечам из-под традиционной вышитой головной повязки. А грудь у нее была такая, что даже Лика понимала, что это просто мечта любого мужчины. — Ты… необыкновенная! А что характер у тебя прямой, так не всем же хитрые змеюки нравятся! Ты обязательно встретишь того, для кого станешь не просто самой лучшей, а единственной!

Пила молча выслушала пылкую речь подруги, но подшучивать над ней против своего обыкновения не стала.

— Твои бы слова, да богине в уши, подруга! — Только и сказала она, и перевела разговор на другую тему.

Оказалось, что Пила жила недалеко от Лики и Неты, все в той же Закорючке, только немного ближе к рынку, на который каждое утро выходил торговать ее отец. Дорога от дома Неи заняла у них не более получаса, а все остальное время они простояли у Нетиной калитки, занимаясь любимым делом всех молодых девушек — болтовней. Нета, уже раз десять порывавшаяся уйти, никак не могла этого сделать. Оживленная, со сверкающими в темноте глазами, она хохотала так, как будто хотела насмеяться про запас, как будто чувствовала, что расцвела, как волшебный цветок, только на одну ночь, и назавтра собиралась увянуть, вновь превратившись в неприметную серую мышку.