Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ) - Арина Голос

Почему-то представить, что Островская, как и многие другие, пришла сюда вместе с семьёй: мужем и детьми — Ринберг не захотел. И если мысль о детях была в его представлении, если не приятной, то хотя бы терпимой, то вероятное наличие предполагаемого мужа Алевтина стало для мужчины откровенно нежеланным открытием. Жаль только вспомнить, было ли у неё на руке обручальное кольцо, Иван не смог. Зря во время их последней встречи он старался не слишком откровенно на неё пялиться, вместо этого стоило бы присмотреться к девушке повнимательнее, тогда не пришлось бы сейчас гадать.

Как матёрый хищник, выслеживающий добычу, мужчина затаился в кустах, пристально наблюдая, как к Островской подбежал маленький мальчик. Сколько ему? Пять лет? Шесть? Парадоксально, но имея троих племянников, Иван совершенно не разбирался в детях, хотя не имел ничего против. Как-то даже предложил бывшей жене завести парочку своих, но нарвался на женскую истерику и жуткий скандал. Некоторое время спустя он пришел к выводу, что именно это и стало началом бесславного конца их семейной жизни.

Ринберг выбрал хорошее место для незаметного наблюдения, но долго оставаться в одиночестве ему не пришлось. Опасливо озираясь по сторонам, с другой стороны куста расположился изрядно заплывший мужичок неопределенного возраста с банкой пива в руке. Пыхтя и отряхиваясь, как дворовый пёс, он зачем-то радостно отсалютовал Ивану и хриплым голосом пояснил:

— Безалкогольное, а то моя-то бдит.

Ринберг кивнул и почти вернулся к своему занятию, когда нежеланный сосед, указывая на Алевтину Островскую и её ребёнка зачем-то спросил:

— Твои?..

— Мои, — без раздумий подтвердил Иван, сам удивившись своим словам.

— Повезло тебе — пацан родился, а у меня четверо и все девки… — поделился болью собеседник.

— Да, повезло, — согласился Ринберг, не объяснять же случайному человеку, что к его огромному сожалению у него вообще никого нет: ни пацана, ни девок, хоть бы даже и четырёх.

— Ты это давай догоняй их, а то тут сам чёрт голову сломит кого-то искать, — участливо подсказал мужичок.

Иван снова кивнул и поспешил вслед за мамой и сыном Островскими, в том, что это именно сын Алевтины, он уже не сомневался.

Ринберг спокойно шёл за ними всего на несколько шагов позади, даже не особо скрываясь. Из предметов маскировки на мужчине были разве что солнцезащитные очки, которые он нацепил ещё в квартире, чтобы хотя бы частично прикрыть ушиб, да так и не снял. Всё больше напоминая себе маньяка, Иван продолжил наблюдать за Алей и мальчиком уже у вольера со львом. Мужчина то и дело напряженно всматривался в окружение, ожидая, что вот-вот появиться законный муж и любящий отец, а не самозванец вроде него.

Буквально на автопилоте Ринберг, мало обращая внимание на животных, от вольера к вольеру переходил за Островскими, стараясь не выпускать тех из виду.

Малыш постоянно что-то спрашивал у мамы, вот сейчас мальчик увлеченно наблюдал за купанием белого медведя и продолжал говорить.

После недолгих раздумий Иван всё же решил к ним подойти. Потеснив молодых людей слева, он приблизился к Алевтине со спины и аккуратно прикоснулся к руке девушки, стремясь обратить на себя её внимание:

— Алевтина Андреевна, добрый день!

После его слов девушка замерла и задержала дыхание, но уже через секунду, так и не повернувшись от вольера с медведем, Островская буквально выдохнула в ответ его имя:

— Иван Соломонович?..

Ринберг обратил внимание, что для такого малыша у сына Алевтины был слишком серьёзный взгляд. Пока взрослые приветствовали друг друга, он успел встать между мамой и незнакомым мужчиной, с подозрением уставившись на Ивана.

— Здравствуйте, я Арсений Островский? А вы кто? — привлек к себе внимание любопытный мальчик.

— Я? А я, молодой человек, Иван Ринберг. Приятно познакомиться, — представился мужчина, протягивая малышу руку для взрослого приветствия. Арсений протянул свою в ответ. Маленькая ладошка в руке Ринберга стала казаться совсем крошечной, Иван легко пожал её, но отпускать малыша ему почему-то не хотелось.

— Это мой сын, — слова Алевтины вывели мужчину из лёгкого оцепенения, вызванного столь неожиданным знакомством, хотя, честно говоря, он не привык к детям. Откуда ему знать, может, так и должно быть!?

— Я так и понял… — ответил Ринберг, одновременно с этим пытаясь рассмотреть, есть ли обручальное кольцо на безымянном пальце Островской, но как назло, она спрятала правую руку в карман платья. И снова капризная Фортуна изменила ему.

— А вы с кем гуляете? — заинтересовано спросил Сенька, заглядывая ему за спину.

— Один… — с трудом выдавил Иван, привычное самообладание покинуло его в ту же секунду, когда он впервые увидел маму и сына Островских вместе, и, похоже, что возвращаться в скором времени на место оно не собиралось. Но следующая фраза малыша для его выдержки стала просто контрольным выстрелом в голову, такого поворота никто из взрослых точно не ожидал:

— Одному гулять скучно. Хотите с нами?.. Я здесь всё знаю. Правда-правда.

23

Когда в понедельник утром двери лифта распахнулись, Алевтина, словно на стену, натолкнулась на колючий взгляд, наполненный плохо скрываемой неприязнью.

Аркадий Семёнович дежурил на том же месте, что и в прошлый раз. Кажется, это уже становилось традицией. Алевтина искренне не понимала, с чего это вдруг она удостоилась такого пристального внимания со стороны Крупельницкого.

— Доброе утро, Аркадий Семёнович, — поприветствовала его Островская.

Какого-либо ответа на её реплику не последовало.

Мужчина преградил ей дорогу и уставился на Алю, будто сегодня увидел её впервые. Его оценивающий взгляд прошёлся по женской фигуре с ног до головы, после чего Крупельницкий презрительно хмыкнул и, отвернувшись, бросил короткий приказ:

— Иди за мной.

Его тяжёлая поступь громким эхо отзывалась в голове у Алевтины.

Она прекрасно понимала: глупо спорить с человеком в таком состоянии — себе дороже, а уж тем более с непосредственным руководителем, поэтому с надеждой разобраться в происходящем девушка молча отправилась за Аркадием Семёновичем в его кабинет.

Ещё в пятницу вечером Крупельницкий был полностью доволен жизнью и с лёгкостью, которой могла бы позавидовать самая изящная бабочка, порхал по офису от кабинета к кабинету. Что же случилось с ним в выходные?!

Островской казалось, что, чем дольше они шли, тем больше росло его недовольство. Перед кабинетом мужчина отвесил ей шутовской поклон, и, довольно неудачно попытавшись изобразить дворецкого, с откровенной издёвкой распахнул дверь.

— Соблаговолите войти, светлейшая Алевтина Андреевна, — елейным голосом протянул Але пока ещё руководитель «Академии риелти».

Подобный тон не сулил ей ничего хорошего. Предстоящий разговор обещал стать долгим и малоприятным.

Аркадий Семёнович своими метаниями напоминал раненное