Нет, спасибо - old-crow

— Кстати о манипулировании… Гарри, может, ты замолвишь словечко перед директором Боунс за аврора Тонкс? Аврор Хаммер сказала, что это взыскание может испортить девушке всю карьеру. Может, она и неправа, но всего лишь старалась помочь!

Юноше стало не по себе — он совсем об этом забыл.

— В тот день столько всего навалилось... Мне и в голову не приходило, что чары могут исчезнуть, и Дурсли останутся беззащитными.

Гермиона почувствовала, что друг снова начинает погружаться в пучину страшных воспоминаний, поэтому подошла к нему, обняла за плечи и твёрдо сказала:

— Гарри, хватит. Это не ты поджёг дом своего дяди. Это сделали Пожиратели. Тонкс тоже не виновата, что дом твоего дяди сгорел. Ты же не обвиняешь в этом её — так прекрати пилить себя!

Усилием воли молодой волшебник взял себя в руки.

— Ладно, я согласен. Письмо должно быть большим?

— Думаю, пары страниц будет вполне достаточно, — спешно откликнулась Эмма. — Если хочешь, Гермиона поможет со стилем. А мы с Дэном с удовольствием прочтём и оценим.

Пытаясь привлечь внимание, Фоукс несколько раз взмахнул крыльями. Быстро достав свиток пергамента, девушка набросала короткую записку: «Мы будем рады помочь мистеру Уизли. Г&Г»

Феникс схватил послание и исчез в огненной вспышке.

* * *

Десять минут спустя Фоукс появился в «Норе» с новым письмом.

Молли, Артур,

Гарри Поттер только что вызвался написать письмо в вашу поддержку. Его в среду утром опубликуют «Ежедневный Пророк» и «Придира». Это принесёт нам пять-семь дополнительных голосов, и, без сомнения обеспечит принятие петиции.

Благодарю вас за то, что взяли на себя инициативу. Ваши слова будут для людей голосом разума.

Альбус Дамблдор

«Интересно, — подумал Артур, — что такого сделал Дамблдор, чтобы заставить Гарри принять его план?»

Он знал, насколько мальчик ненавидит любые публичные заявления и как мало интересуется политикой.

Но в глубине души был безмерно благодарен Гарри за помощь, каким бы способом тому не подсказали эту идею.

* * *

А в этот момент Гарри подумал, что дом Грейнджеров нужно защитить как можно скорее. Он обсудит это с родителями Гермионы завтра утром.

Глава 7.

Дамблдор никак не мог признать, что Гарри (с подачи Амелии) хорошо охраняют. Это всё равно, что мальчик подписал Грейнджерам смертный приговор. Поэтому директор вызвал к себе Северуса Снейпа. Отбросив банальный обмен любезностями, он сразу перешёл к делу.

— Северус, есть важная и весьма деликатная работа, которую я могу доверить только тебе.

— Чем могу помочь, директор? — поинтересовался несколько озадаченный таким началом Снейп.

— Необходимо заставить Гарри понять, что ему необходимо переселиться в более безопасное место.

Если просьба не касалась третирования Поттера или его друзей, Снейп моментально терял к ней всякий интерес.

— Простите за дерзость, директор, но почему каникулы Поттера должны кого-то беспокоить?

Окинув зельевара пронзительным взглядом, Дамблдор заметил:

— Недавние события ясно показали, что Гарри связан с Риддлом через пророчество, которое ты услышал шестнадцать лет назад. Мальчику придётся преодолеть огромные трудности, а посему он заслуживает нашей поддержки и уважения.

— Может, его судьба и трудна, но это никоим образом не оправдывает его высокомерия, — нахмурившись, процедил Снейп. Хозяин кабинета лишь покачал головой: похоже, Северус никогда не станет думать о Гарри по-другому, и до самой смерти будет ненавидеть Джеймса.

— Одеваться в обноски вместо новеньких школьных мантий — высокомерие? Или, может, жить в чулане и год за годом терпеть издевательства родственников — высокомерие? Или когда тебя высмеивают в газетах, выставляя лгуном перед всем магическим миром?

Что-то из этого списка для зельевара оказалось новостью, но его мнение о Поттере ни на йоту не изменилось.

— Чего вы от меня хотите, сэр?

— Я прошу тебя появиться у Грейнджеров в мантии Пожирателя смерти и напугать их. Естественно, не раскрывая себя и не причинив никому из них вреда. И постарайся, чтобы тебя не поймали авроры из бригады охраны, которую там выставила Амелия.

Чтобы принять предложение директора, Снейпу хватило минутных раздумий. Правда, он сразу же предупредил, что сможет заняться этим только к концу недели, и о каких-то осложнениях волноваться не стоит.

На деле, Гарри своим согласием помочь Артуру развязал Дамблдору руки. Директор отлично понимал, что мальчик сделает практически всё, чтобы помочь чудаковатому отцу, который нежно любит своих семерых детей. Правда, было одно «но»: по сути, заставив Гарри помочь Уизли с этой авантюрой, Альбус привлёк к персоне мистера Поттера излишнее внимание. Он чувствовал бы себя намного спокойнее, если бы Гарри вернулся на площадь Гриммо.

* * *

С помощью Гермионы Гарри, наконец, закончил письмо, адресованное редакторам "Придиры" и "Пророка". Хотя сам он предпочёл бы отправить послание только отцу Луны, подруга убедила, что если отослать письмо и в другую газету, пользы будет намного больше.

Окончательный вариант передали Эмме.

Открытое письмо в адрес Министерства магии и Визенгамота.

Я считаю, что Корнелиус Фадж не должен оставаться министром. 24 июня 1995 года мне сильно не повезло — я стал свидетелем возрождения Волдеморта. Привязанный к могильной плите на кладбище в Литтл-Хелгтоне неподалёку от старого дома отца Волдеморта, я видел, как Тёмный Лорд поднялся из большого котла. А затем одним лишь прикосновением палочки к Тёмной Метке, выжженной на руке одного из своих последователей, он призвал Пожирателей смерти. И когда те явились, я слышал, как Волдеморт приветствовал каждого из них по имени. Потом у нас с ним состоялась дуэль, во время которой только чудо помогло мне сбежать.

Я вернулся в Хогвартс с телом другого студента, Седрика Диггори. Сделал я это при помощи Кубка Трёх Волшебников, который хитроумно превратили в портал. Если к нему прикоснуться, окажешься на том самом кладбище. Обо всём, что произошло, я немедленно доложил профессору Дамблдору, который во время личной встречи передал мой рассказ Корнелиусу Фаджу. Кроме того, я лично сообщил министру имена Пожирателей смерти, которые в моём присутствии назвал Волдеморт.

Министр Фадж не сделал ровным счётом ничего, разве что называл меня лжецом и постоянно повторял:

«Этого не может быть! Этого просто не может быть!»