Темный алехандр для принцессы светлых (СИ) - Евтушенко Мария

Его имени я тоже не помню. И ничего о том, кем все мы были до того, как очутились здесь. В темноте, где мы настолько сблизились. Мне даже кажется, что он был создан именно для меня. Но возможно ли подобное? И кем? Кто обладает столь великой силой, чтобы создать настолько сильное и могучее существо, коим является этот невероятный мужчина? Который вонзается в меня и все никак не может насытиться. Словно я его единственный источник жизни. Словно он слишком долго желал, брел к нему по бескрайним пустошам, видел во сне и наяву, миражами. И вот наконец дошел. Настиг.

Я не помню. Ничего из того, что было до. И не хочу вспоминать. Я желаю остаться здесь, под ним. А он во мне. Испытываю все его эмоции, будто они мои собственные. Словно они у нас одни на двоих. У нас все на двоих. И блага, и пороки. И жизнь, и смерть. И тела наши слились воедино, а до этого прекрасного соития были нелепо и ошибочно разделены на две тянущиеся друг к другу половинки.

И хаос его проникает в меня, прорастает во мне, как лоза оплетает каменную стену. Я откликаюсь стонами, что чудятся ему песнями, настолько прекрасными, что он готов слушать их вечно. Издаваемые мной звуки добавляют градус накала в нашу общую эйфорию, потому что он наслаждается ими, и это все передается мне по какой-то непонятной связи. Я не могу пояснить подобное. Но принимаю как благословение.

Он двигается во мне так же невыносимо медленно, но я не смею возражать. Лишь принимаю. Пью, словно сладкий нектар, и его наслаждение, и свое собственное. И в какой-то момент мне кажется, что больше не выдержу. Не смогу я терпеть эту слишком сладкую пытку. И только собираюсь предупредить его об этом, как меня накрывает с головой. Не резко, не внезапно. А медленно и ласково. Долго и тягуче. Это как погрузиться в марево, где нет ничего и никого. И перестать существовать. Последнее, что чувствую, — это как мой темный алехандр не то рычит, не то шипит, вулканом обжигающей лавы извергаясь в меня. И это служит последним толчком прочь от реальности.

Должно быть, именно в этот судьбоносный момент мое сознание вдруг пробуждается ото сна и обретает ясность. Ужас только что прошедшего обрушивается на меня сильным магическим ударом, заглушая собой все остальные чувства. Тому, в чем я принимала непосредственное участие, хоть и под действием песни Дремлющего, нет оправдания. И вовсе не то, что я отдалась двум мужчинам по очереди, едва не уничтожает меня. А то, что один из них светлый ангел, хранивший свою непорочность для своей единственной, которая родит ему детей, если он повстречает ее. Теперь же ангел испачкан. Он больше не девственен, а виной тому мое присутствие. А другой — темный алехандр, с которым я не должна была никогда и ни за что...

Сквозь шум в ушах я слышу клокочущий смех древнего существа, спящего внизу. Он празднует победу. Он выпачкал нас своей тьмой и радуется, словно малое дитя долгожданному подарку. А я продолжаю стоять на четвереньках, чувствуя на себе фантомные прикосновения мужчин, которые жгут кожу. А в себе их семя. И случись все по сознательному согласию, то и переживать было бы не о чем. Но мы действовали как марионетки, одурманенные чужой злой волей. Конечно, я бы никогда не решилась на близость ни с Габриилом, ни с Меланом, если бы меня о том спросили. Но Дремлющий не спрашивал. Он захватил власть и руководил, получая извращенное удовольствие от нашей покорности.

«Не ври себе, маленькая принцесса фей, — распевает он у меня в голове, — ты хотела своих защитников. А они тебя. Я всего лишь исполнил ваши желания».

«Ложь, — мысленно протестую я, поскольку говорить вслух у меня совершенно не осталось сил, — все ложь».

В ответ он заходится еще большим хохотом, отчего у меня по спине ползет неприятный холодок. Или это тени лижут своими мерзкими языками оголенную кожу. Я оборачиваюсь назад и вижу своих спутников. Габриил стоит на коленях и похож на пустую оболочку. Арлавиэл лежит на каменном полу, и я даже не могу предположить, жив он или уже ушел к Свету. Мелан стоит на двух ногах и смотрит на меня удивительно ясным взором. В нем не угадывается ни капли эмоций. Он просто смотрит, и мне от этого становится жутко. Какие-то мысли бродят в его голове, словно он решает, что со мной сделать дальше. Убить? Съесть? Подмять под себя и продолжить?

Когда-то отец предупреждал меня о том, что подобное может произойти. Что если вдруг случится невообразимое, то я увижу своего темного алехандра совершенно другим. Я отмахивалась от этих мыслей. Не верила, что это может произойти, настолько, что даже не запомнила, что отец говорил, следует делать в такой ситуации. Но теперь понимаю, что зря. Ведь в Мелане окончательно проснулся его демон. Он смотрит на меня бездонными глазами смеси Хаоса и Бездны. И в них я вижу голод. Тот самый голод, которым пугают малышей нашего народа. Демон для маленьких фей настоящий кошмар. Потому что для них мы еда, как и многие другие обитатели Мироздания. Демоны потому и смогли выжить, что пожирали все на своем пути. Это сейчас они совокупность благородных народов. Но суть их никакой налет цивилизации не способен усмирить.

— Мелан, — тихо зову его, надеясь достучаться до своего защитника, — Мелан.

Он вздрагивает и морщится, словно я зарядила ему пощечину. И это все. Он снова замирает, глядя на меня без какого-либо выражения. Только голод читается в его взгляде.

— Мелан, — снова прошу, впиваясь в него умоляющим взглядом, — пожалуйста, выведи нас отсюда.

«Ничего не выйдет», — слышу голос Дремлющего в своих мыслях. И улавливаю недовольство в нем. Он давит на меня, но до конца раздавить не может. Не знаю, в чем причина, и сейчас знать не хочу. Желаю лишь убраться отсюда поскорее. Стоять так больше не могу и переваливаюсь на спину. Прикосновение обнаженной кожи к холодным и влажным ступеням неприятно, даже противно, но не это сейчас главное. Потому что внизу я вижу подбирающиеся к нам тени. Они скользят вперед бесшумно и осторожно. А мы больше не сможем дать бой. Ангел стоит, шатаясь из стороны в сторону. Фей лежит не двигаясь. А темный алехандр не сводит с меня глаз.

— Мелан, — я чувствую слезу, скользящую по щеке, — пожалуйста, спаси нас...

22

Мне кажется, что я умоляю его целую вечность, что тени приближаются к нам слишком быстро, что вот он, мой конец. Завершение пути. Все, больше ничего не будет. Я никогда не увижу своих дорогих родителей. Свою добросердечную мать, которая всегда меня понимала, всегда поддерживала. Своего строгого отца, который ради меня пожертвовал собственной магической силой. Я никогда не займу престол нашего государства. Никогда не возглавлю свой народ и не поведу его к светлому будущему. Не смогу увидеть другие миры, не менее прекрасные, чем мой собственный. Никогда не вернусь домой.

Отчаянье накрывает меня так же явно, как и давление Дремлющего. Оно лишает всякой воли к сопротивлению. На смену надежде приходят другие чувства. Больше нечего терять. И если мне суждено пропасть в этой темноте, если вышло так, что я буду сожрана тенями, то пусть добыча достанется им дорогой ценой. Я не надеюсь, что у меня получится, ведь никогда не получалось. Но попробовать хочу. В последний раз.

— О Свет, — шепчу и закрываю глаза.

Вытягиваю перед собой руку, раскрыв ладонь. Пусть он не слышит меня, пусть глух к моим мольбам. Но искра его во мне присутствует, иначе бы я просто не смогла пережить пробуждение, когда покинула тело матери. Последняя и самая необходимая искра, утратив которую, я прекращу свое существование. Но пусть лучше так, чем видеть, как сожрут тех, кто хотел мне помочь. Лучше так, чем быть заживо съеденной. Я призываю таящуюся во мне энергию Света и жизни. И, вспомнив заклинание, которое учила тайком, понимая, что оно никогда не понадобится, потому что без магической силы это всего лишь слова, выпускаю его наружу. Совокупность звуков, похожих на забытую мелодию, срывается с моих губ. Звуча, отражаясь эхом от стен. Я слышу клокочущий смех древнего монстра в сознании, но остановить меня он уже не в силах. Я пою. Это одно из тех самых первых заклинаний, придуманных моим народом для того, чтобы совладать магией. Древней, неукротимой, первобытной. Той, которую впитали феи еще до того, как познали Свет. И вместе с каждым звуком, который издаю, во мне просыпается нечто такое, чего я не могла и вообразить. Все тело наливается силой. Каждая мышца ощущается так, будто горит. Раскаленная сила магии течет во мне, нагревает до предела.