Брудершафт с терминатором - Татьяна Полякова

— Да, конечно.

— И Сашеньку переодеть надо, платьице-то уж больно нарядное, а в огороде то здесь за что-нибудь заденешь, то там испачкаешь. Я Сашу на ночь в передней положу, на кровати, сама на диване лягу, а вы на терраске устраивайтесь, там хорошо, прохладно, никто вам не помешает. А вещи свои в шифоньере повесь.

Я растерянно кивнула в ответ. Выходит, Алексей посвящать ее в наши проблемы не стал, и она решила… Господи, она думает… Я неожиданно покраснела, злясь на себя за это, и поспешила на террасу переодеваться. Сашка отправилась с нами в огород, вскоре присоединился и Алексей.

— Забор того гляди упадет, — заметила мать.

— Починю, — кивнул он и в самом деле занялся забором, а мы стали поливать рассаду в теплицах.

В девять сели ужинать, потом я вымыла посуду и собралась укладывать Сашку спать. Выяснилось, что Екатерина Ивановна уже успела ее переодеть, умыть и теперь сидела рядом с ее постелью и что-то тихонько рассказывала. Заметив меня, она махнула рукой:

— Не беспокойся, я уложу.

В некотором замешательстве я закрыла дверь и вышла на улицу, где на скамейке возле крыльца курил Алексей.

— Ты не сказал ей… — нерешительно начала я.

— О чем? — удивился он.

— Твоя мать думает, что я… что мы…

— Ну и пусть думает, тебе что? Порадуется немного… В Сашке она уже души не чает.

— Но это не правильно. Ты ведь ее обманываешь.

— По-твоему, мне ей следует правду сказать? Что я тебя знать не знаю, а сюда притащил, потому что за тобой полгорода охотится?

— Послушай, но мы не можем…

— Что не можем?

— Я имею в виду, ей надо как-то объяснить…

— Пошли-ка спать, — заявил он, потягиваясь.

— Вот именно это я и имела в виду, — собралась я с силами.

Между тем он вошел в отведенную нам комнату, и мне ничего не осталось, как последовать за ним, чтобы договорить.

— Ты об этом? — спросил он, кивнув на постель.

— Разумеется.

— А в чем проблема? Один раз мы уже вместе спали, то есть я хочу сказать вместе не спали, так почему…

— Прекрати, — перебила я, правда, шепотом, боясь, что Екатерина Ивановна нас услышит.

— Значит, так, — взглянув на меня, заявил Алексей. — Твои закидоны меня не волнуют. Хочешь усложнить себе жизнь, иди и объясняй все сама. А я ложусь спать.

Совершенно не стесняясь меня, он разделся и лег, а я продолжала стоять возле двери, не в силах на что-то решиться.

Прошло минут десять, стоять так дальше не было смысла, я устроилась в кресле, пытаясь придумать, что делать, но так ничего и не придумала, поджала ноги и сама не заметила, как задремала.

Проснулась я на рассвете, ноги затекли, я озябла, натянула на плечи покрывало и заревела. Алексей спал, раскинув руки, лежа на животе, а я пододвинула стул, пытаясь устроиться поудобнее. В шесть утра я опять проснулась, услышав, как по дому осторожно ходит хозяйка, и поспешила к ней.

— Доброе утро.

— Ты чего вскочила в такую рань? — удивилась она. — Отдыхай.

— Я всегда рано встаю, привыкла. Можно мне с вами?

— Да я грядки копать. По холодку самое время, на солнце голова кружится. А ты полежи, молодым спать надо, пока спится, в старости сама не уснешь.

— Я с вами, — повторила я. Она, посмотрев на меня, покачала головой, но согласилась.

— Перчатки надень, руки испортишь. Пальчики у тебя точеные, а красоту беречь надо.

Мы вместе вышли во двор. Почти весь день я провела на огороде, в дом заходила, только чтобы поесть и покормить Сашку. Ранее трудиться в поте лица мне не доводилось, и оказалось, что дело это малоприятное. Но я старалась изо всех сил. Я не хотела, чтобы обо мне думали как о неженке и белоручке, и злилась на себя за это — какое мне, в сущности, дело до мнения этих людей?

Алексей продолжил возню с забором, я старалась не смотреть в его сторону, но как-то так выходило, что взгляды наши без конца встречались. Единственное, что меня радовало: Сашкин восторг от всего происходящего. Ей нравилось здесь буквально все и все было интересно. Она старательно помогала мне, потом бежала к бабе Кате, вертелась возле Алексея, подавая ему гвозди и что-то там поддерживая. Слава богу, что хоть мой ребенок не чувствует ужаса нашего положения, — для нее это увлекательное приключение.

Поужинали мы рано, а потом устроились на крыльце, наблюдая за возней котят.

— Баба Катя, ты мне козлят показать обещала, — дергая женщину за рукав, начала приставать Сашка.

— Пойдем посмотрим. И козлят, и щенков.

— Я с вами, — брякнула я.

— Козлят смотреть? — насмешливо поинтересовался Алексей.

— Вы бы прогулялись немного, — виновато заметила Екатерина Ивановна. — Или устали? Целый день на огороде. Отдохните. Вон к речке бы сходили…

— Прогуляемся? — поднялся Алексей, обращаясь ко мне.

— Вообще-то я… Хорошо, — кивнула я и первой направилась к калитке. Мне вдруг пришло в голову, что он хочет со мной поговорить.

Я шла по тропинке, спускаясь к реке, он шел следом, молчал. И я, не выдержав, спросила:

— Ты хотел мне что-то сказать? Он не ответил. Я намеревалась повторить вопрос, но слова застыли на губах. Теперь мы шли вдоль реки, и я боялась повернуть голову, чувствуя его за спиной, нас разделял шаг, может, два. Мне стало трудно дышать и сделалось страшно, казалось, еще шаг, и случится что-то непоправимое.

Тропинка петляла вдоль берега, надо было остановиться или повернуть, но сил на это не было, и я шла и шла вперед, надеясь, что из-за ближайших деревьев вдруг покажутся люди и все это само собой прекратится.

— Подожди, — вдруг сказал он, я резко повернулась и увидела его совсем рядом, он схватил меня за локти и притянул к себе.

Я зажмурилась, хотела закричать, не от страха — от отчаяния, что не могу справиться с собой. Мне хотелось ударить его, сказать, что я его ненавижу. Так оно и было, я ненавидела его в ту минуту и вместе с тем… Я и самой себе не хотела признаться в том, что на самом деле происходит со мной. «Это безумие», — в отчаянии подумала я, но через несколько минут ничего уже не имело значения.

Когда мы вернулись в дом, Сашка уже спала, и я мысленно перекрестилась — не знаю, как бы я смогла смотреть в глаза своему ребенку. Екатерина Ивановна позвала нас пить чай, Алексей отказался. За последние два часа мы не сказали друг другу ни слова. «Мне надо уезжать отсюда, — думала я. — Я не должна оставаться здесь… Куда уезжать? Да все равно. Денег на карточке хватит, чтобы добраться, к примеру, до Сибири и прожить там месяц. За это время весь этот кошмар должен кончиться… А если нет?» Я гнала мысли о муже, но они настойчиво возвращались. Меня ждали в банке. Узнать, где лежат деньги, эти люди могли только от Анатолия. Впрочем, не только. Допустим, у них хорошие связи. Они проверили банки и узнали, в каком из них я арендую ячейку. Почему нет? И мой муж совершенно ни при чем… Я позвонила ему и едва не угодила в ловушку… Его телефон прослушивали, и похитители оказались гораздо расторопнее, чем он. Анатолий не позволил мне обратиться в милицию… Это же вполне понятно — он боялся за Сашку, ему пригрозили, что пострадает ребенок. Он сказал, что Олег умер в результате травмы, то есть это я убила его табуреткой, и поэтому настоятельно советовал забыть не только самого Олега и дом, где меня держали, но и все с этим связанное. Мой муж хотел меня защитить. Однако на самом деле Олега застрелили. И не обратить на это внимание охрана мужа не могла, ведь они профессионалы. Вдруг по какой-то причине они не сообщили об этом мужу или Анатолий сомневался в правдивости моих слов и считал, что я как-то раздобыла оружие и убила парня.

Каждый из этих фактов в отдельности я более-менее могла объяснить, но вместе они являли собой пугающую картину. Неужели мой муж… «Не смей, ты предала его, ты ему изменила, ты изменила ему с человеком, которого не любишь, которого боишься, презираешь, считаешь едва ли не животным, а теперь ищешь себе оправдания. Какая ты дрянь, — мысленно выговаривала я себе, в отчаянии качая головой. Я сцепила зубы и уставилась в окно. — Бежать, бежать, — настойчиво билось в моем мозгу. — Все равно куда, лишь бы…»

— Пойду прилягу, — сказала Екатерина Ивановна, и я вздрогнула от неожиданности.

— Да-да, конечно. Спокойной ночи.

Очень хотелось спать, но я боялась идти к себе, боялась встретиться с ним, сидела и таращилась в окно, пока он не появился на кухне. Прошел, выпил воды и взглянул на меня с усмешкой:

— На боевом посту? — Что?

— Вчера ты сидела в кресле, а сегодня…

Я резко поднялась и прошла на террасу, Алексей явился следом.

— По-моему, это глупо, — сказал он со своей неизменной усмешкой. — Смотри на вещи проще. В конце концов, твоему мужу вовсе необязательно знать об этом. Он и не узнает, если ты сама не разболтаешь.

— Я тебя ненавижу, — тихо сказала я.

— Я догадываюсь, — серьезно ответил он.

— Ничего подобного. Ты даже представить себе не можешь…