Мода на невинность - Татьяна Тронина

– Оленька, не хотите ли еще взять Достоевского? – Марк с преувеличенной вежливостью взял меня под локоть и потащил к книжным полкам. – Нынче мало кто интересуется классикой, но в вас я вижу серьезного читателя.

Против классики я ничего не имела и принялась прилежно вертеть в руках тяжелые тома с облетевший позолотой. Марк благоговейно отступил.

«Марк, – вдруг подумала я. – Что за человек такой? Наверное, один из немногих интеллигентных мужчин, что не спились в тишинской глуши. Сколько ему было шестнадцать лет назад? Лет тридцать пять – сорок...»

– Тебе мало Надсона? – спросила Инесса, подкравшись ко мне сзади. – Владимир Ильич звонил, приглашал в ресторан. Пойдешь?

– Не буду ли я третьим лишним? Лишней то есть... – рассеянно спросила я, отложив одну книгу и водя теперь пальцем по корешкам. – И что ты имеешь против Достоевского?

– Нет, я считаю, что Владимиру Ильичу будет полезно общество. И потом, насчет Федора Михайловича... сейчас тебе, в период выздоровления – душевного, эмоционального выздоровления, никак нельзя читать все эти надрывы.

Я не собиралась брать с собой лишних книг, но жесткая позиция моей подруги по отношению ко всему тому, что могло меня лишить спокойствия, умиляла и в то же время вдруг вызвала протест.

– Да что ты все – нельзя, нельзя... – укорила я ее. – А может, наоборот – нужно. Клин клином, так сказать...

– Я ни в чем не уверена до конца, – согласно кивнула Инесса, вытащив из тесного ряда один из томов. – Но... вот взять, например, «Идиота». Гениально! О чем там?

– Да я знаю, читала сто раз уже, только...

– Милая, но очень своеобразная девушка по имени Настасья Филипповна, будучи соблазненной в юности... – Мне показалось, что Инесса едва заметно покраснела и усмехнулась при этом. – ...всю остальную жизнь, до самой своей смерти, считает себя плохой и порочной. Только из-за того, что один негодяй соблазнил ее. Типичный комплекс вины, когда вины как таковой нет.

– Э, да ты тоже у нас психолог...

– Уверяю, тут нет ничего сложного, тебе любой современный школьник то же самое скажет. Далее... Доводит Рогожина до убийства, Мышкина – до сумасшествия, сама при этом погибает. Драма ужасная, и в нынешнее время случаются драмы, но уже по другому поводу. Тоже не менее ужасные. Но то осталось в прошлом. Кто из нынешних девушек переживает из-за того, что в шестнадцать лишается девственности? Да никто!

Тут настала моя очередь покраснеть.

– Нет, ты неправильно толкуешь, ты вообще неправильно трактуешь весь роман – софизм и абсурд, что якобы психология...

– Вот именно – психология! Что сделала бы нынешняя девушка, если б вдруг ни с того ни с сего стала страдать подобной ерундой? Пошла бы к психоаналитику, и тот бы ей все растолковал, старика Фрейда приплел и прочих его продолжателей – так что бедняжка потом...

– Доктора не всесильны – я на своем опыте убедилась!

Из-за книжных стеллажей вдруг выскочил Марк, в ужасе прижимая палец к губам.

– Силянс! – Я тоже прижала палец к губам. – Договорим позже.

Я кое-как расписалась в формуляре, и мы выскочили на улицу, продолжая спорить.

– Или взять, например, «Игрока»... Нет, лучше «Братьев Карамазовых» – вот уж где представлены все возможные человеческие комплексы и фобии...

– Душу человеческую на протяжении тысячелетий мучают одни и те же проблемы, нет прошлого и настоящего!

Мы шли и громко спорили – до тех пор, пока я не оглянулась назад.

– Черт! Он действительно идет за нами.

Сзади семенил Костя с проволочкой в руках.

– Я выиграла пари! – радостно, словно ребенок, воскликнула Инесса. Я не понимала причин ее радости – во мне Костик вызывал совершенно противоположные чувства, тягостно и тоскливо было наблюдать за несчастным юношей. Тем более что было в нем нечто особенное, то, что выглядело каким-то щедрым и ненужным подарком матери-природы.

– Они чудесны! – вздохнула я, еще раз оглянувшись.

– Кто? – с изумлением спросила Инесса.

– Не кто, а что. Его волосы.

– Да...

– Как ты относишься к Марку? – вдруг спросила я.

– С раздражением, – пожала плечами Инесса. – Потому и я его раздражаю.

– Да, я заметила...

– Для него я слишком яркая и слишком громко разговариваю. Почему ты об этом спрашиваешь? Впрочем, не важно... Я знаю этого человека тысячу лет, сколько себя помню, он работал в нашей библиотеке и был таким же кривоносым и кривозубым и шипел на всех, кто осмеливался повысить голос в читальном зале. Он не мужчина.

– Извращенец? – ахнула я. – Вот уж не подумала бы...

– Да нет, что ты... Просто для него порядок и благопристойность выше красоты и свободы. Знаешь, вечерами, когда уже ни одно учреждение в Тишинске не работает, он сидит в своей библиотеке, разбирается в каталогах, расставляет книги, пишет сценарии самых невообразимых культурных мероприятий (о, декада Пушкинских вечеров – это еще цветочки...). У него нет ни семьи, ни детей, ни друзей – только книги.

– Разве это плохо?

– Плохо, если ко всему прочему относишься с высокомерием.

«Не он. И почему я вдруг обратила внимание на этого книжного червя? Их нельзя представить вместе – волна и камень, лед и пламень... И как она сказала – ни семьи, ни детей... Ни детей. Она знала, о чем говорила».

Мы были уже в центре города. Здесь кипела жизнь – открывались и захлопывались двери магазинов, вяло бранились уличные торговки семечками и сушеной воблой, в чахлом скверике рядом бренчали на гитаре подростки... Ухмылялся в свою бороду гранитный памятник.

– Вот в этой лавке я купила глиняные игрушки, очень забавные. А вот и ателье от вашей фабрики... Инесса, не то ли это платье?

Я подбежала к витрине, где серебристым атласом и жемчугом переливалось то чудесное платье, в котором на миг я представила во время моей прошлой прогулки и себя.

– Нет. Свой шедевр Рафик Буранов пока таит от чужих глаз. Но это тоже творение его рук, для публики попроще... Жемчуг искусственный.

– Все равно чудесно! Нет, я верю, что вашему Рафику удастся околдовать мэрскую дочку и никакие Кардены с Юдашкиными... Инесса, он не отстает! – воскликнула я.

В витрине отражался Костя, который стоял позади нас и методично, несколько нервно сгибал в руках свою проволоку.

– Не обращай внимания...

– Но что ему от нас надо? – возмутилась я.

– Я подозреваю, что он опять влюбился. Время от времени он влюбляется и начинает ходить за кем-то. Но это ненадолго, очень скоро он найдет новый объект для обожания.

– Послушай, а это не опасно? Вдруг он...

– О, у тебя слишком бурное воображение. Поверь, более кроткое и безобидное существо трудно найти.

– Значит, мы ему нравимся?