Отпусти меня 2 (СИ) - Шагаева Наталья

Мамочка!

Вздрагиваю и тут же сжимаюсь, когда чувствую, как меня сгребают сильные руки Калинина. Одеваюсь, сопротивляюсь, пытаясь вырваться, но силы не равны. Он вытаскивает меня из кабины.

— Отпусти! Отпусти меня! — кричу, надрывая горло. Ничего не вижу и не слышу, колочу Романа кулаками, царапаю. — Ненавижу! — голос хрипит, тело ватное, губы немеют. Роман что-то мне кричит, приказывает, просит. Ничего не хочу слышать. Пусть отпустит меня. Пусть оставит меня в покое.

— Елизавета! — рычит мне в лицо, а я размахиваюсь и даю ему пощечину.

— Не трогай меня! Не трогай! — захлёбываюсь, задыхаюсь от его близости. И он вдруг отпускает меня. Но лишь на мгновение. А потом снова сгребает в охапку и крепко прижимает к себе. Стискивает в объятиях. Продолжаю по инерции биться, как раненая птица, но Роман не реагирует, наоборот, гладит меня по голой мокрой спине и глубоко дышит.

Все.

Выбиваюсь из сил, безвольно повисаю, продолжая по инерции всхлипывать и лить слезы в тишине.

Его хватка ослабевает. Роман берет своей халат, закутывает меня в него, подхватывает на руки и выносит в спальню. Аккуратно опускает на кровать, снимает с себя мокрую рубашку, брюки и ложится рядом, укрывая нас одеялом.

Отворачиваюсь от него, двигаясь к краю, пытаясь успокоиться. Меня трясет, как в лихорадке. Зря я это все. Только себе навредила. Дура. Ничего же не изменится.

Замираю, прекращая плакать от неожиданности, когда чувствую, как его грудь, вжимается в мою спину, как сильная ладонь ложится на живот, прижимая к себе, и успокаивающе поглаживает. Роман отодвигает мои мокрые волосы в сторону и целует в шею, нежно, аккуратно, до мурашек. А потом утыкается носом и просто глубоко дышит. И это обезоруживает меня, пробивая насквозь. Он никогда так не делал. Я никогда не чувствовала от него такого тепла. Успокаиваюсь. Закрываю глаза. Сил нет совсем. Его дыхание и близость успокаивают. Засыпаю…

 ГЛАВА 19

Елизавета

Просыпаюсь одна. Ничего не чувствую: ни радости, ни разочарования. Сегодня выходной, и я никуда не спешу. Кутаюсь в халат Калинина и смотрю в потолок. Я опять потерялась в этом мужчине. Его грубость и эгоистичные решения… А потом вдруг нежность и тепло. Что это было? Жалость? Попытка утвердить свои решения через ласку? И я вновь в растерянности. Ничего не хочется. Я еще не встала с кровати, а уже устала. Эмоционально тяжело.

Беру с тумбы телефон и пишу Вере. Предлагаю ей встретиться в кафетерии. Давно ее не видела, в общем, не хочу целый день сидеть в четырех стенах и все больше и больше накручивать себя.

Решительно встаю с кровати. Нахожу свою сумку, роюсь в поисках противозачаточных. Я буду принимать их! Но таблеток нет. Совсем. Нахожу в корзине для белья свое платье, выворачиваю карманы. Ничего нет. Они исчезли. Он их выкинул.

Не получится у вас ничего, господин Калинин. Я поставлю себе укол, как бы это ни влияло на здоровье. Ребенка не будет.

Привожу себя в порядок. Надеваю теплый сиреневый спортивный костюм с капюшоном и просто собираю волосы в хвост. Не хочу сегодня никому нравиться. На часах уже десять. Роман должен быть в компании. У этого робота нет выходных. Он любит только свою работу. Он пожизненно женат на бизнесе.

Спускаюсь вниз, прохожу на кухню и замираю. На столе выпечка, мои любимые пончики и пахнет свежим кофе. Перевариваю, рассматривая стол.

— Доброе утро, — раздается позади меня голос Калинина. Оборачиваюсь. Он, как всегда, идеален. Впервые вижу его без рубашки и костюма. Белый свитер тонкой вязки и черные джинсы. Роману идет. Ему все идет.

— Доброе, — киваю. — Ты дома?

— Да, выходной, — спокойно отвечает он, проходит и садится за стол.

— У тебя выходной – это что-то новенькое.

— Я отменил все дела на сегодня.

Это действительно необычно. Но я не комментирую.

— Тебе латте или американо? — интересуюсь, подставляя чашки под кофемашину.

— Латте.

Киваю, нажимаю на кнопки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

И ведь почти не лгу. В физическом плане со мной все хорошо, а мое внутреннее состояние его не интересует.

Ставлю наш кофе на стол, сажусь и беру пончик.

— Свежие, еще теплые. Спасибо.

— Не за что. С ягодной начинкой, как ты любишь.

Киваю, внимательно рассматривая мужа. Его словно подменили. И мне приятно. Такой Роман мне намного ближе. Но люди не меняются, особенно в таком возрасте. Ну не происходят такие перемены по щелчку пальцев. Это похоже на стратегию. На новый проект Калинина. Не хочу рожать по его приказу, он не добьётся своего, сменив тактику. От этого еще горче.

В кармане вибрирует телефон, вынимаю его. Это ответ от Веры. Она предлагает встретиться через час. Соглашаюсь.

— Костюм у тебя тёплый? — вдруг спрашивает Роман.

— Да.

— Обувь тоже потеплей найди. Перчатки, шапку, шарф возьми. В общем, собери нам сумку на пару дней.

— Зачем? — хмурюсь я.

— Через три часа мы вылетаем в Давос.

— Куда?

— Горнолыжный курорт в Швейцарии.

— Зачем? — глупый вопрос.

— Отдыхать, Елизавета. Отдыхать. В конце концов, у нас не было свадебного путешествия.

Пончик застревает в горле. Ах, как хорошо он все придумал. Браво, Роман Константинович. Вы замечательный стратег и манипулятор. Приласкал жену, ошарашив ее внезапной теплотой, организовал завтрак, позвал на отдых, чтобы там под видом романтики сделать ей ребенка. Таблетки выкинул, а укол я сделать, естественно, не успею. Хороший план. Не знаю, как себя вести: злиться или плакать. Будь все иначе, наверное, я была бы дико рада посетить Швейцарию в сопровождении Калинина.

— Я договорилась встретиться с подругой, — говорю первое, что приходит в голову.

— Отмени встречу. Или можешь пригласить ее к нам, пообщаешься, пока будешь собирать вещи.

— Я не умею кататься на лыжах, — начинаю перебирать отговорки.

— Там много развлечений, помимо этого. Прекрасные виды, чистый воздух.

— Я не хочу… — голос становится тише.

— Елизавета. Прекрати! — его тон вновь становится холодным и не терпящим возражений. — Озвучь все, что творится в твоей голове. Мы обсудим.

— Я не хочу ребенка! — это все что меня волнует.

— Разве я говорил сейчас о ребёнке? — выгибает брови.

— Нет, но вся эта неожиданная поездка подразумевает… — закрываю глаза, пытаясь держать себя в руках.

Роман встает с места. Подходит ко мне, опирается на спинку моего стула и наклоняется, заглядывая в глаза.

— Собирай вещи, детка. Тебе понравится Швейцария, — берет меня за подбородок, вынуждая запрокинуть голову. — Будь умницей. Я вернусь через пару часов, — оставляет на моих губах обжигающий поцелуй и уходит. И все, возражения не принимаются.

Хватаю телефон и быстро звоню Вере. Должен же быть способ предохранения, о котором Роман не узнает.

Роман

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю у Марины, садясь в кресло напротив. Ее комната в клинике похожа на номер люкс пятизвездочного отеля. Осматриваюсь, пахнет краской. В зоне гостиной стоит мольберт и краски. Ее руки перепачканы голубым, я отвлек ее от рисования.

— В физическом плане со мной все в порядке. Я полагала, что в душевном тоже, но мой доктор утверждает обратное, — отзывается она, внимательно рассматривая меня, склонив голову. — Говорят, я сумасшедшая, — улыбается. — Не запомнила точного диагноза, что-то связанное с маниакальной депрессией, — скептически усмехается.

— Тебе просто нужно расставить все по местам в своей голове и отделить фантазию от реальности.

— Какая разница, что я рисую в своей голове? Это мои фантазии, я ими живу. И никого не заставляю в них верить. Не вам судить о моей ненормальности.

— Не нам, но твои фантазии стали опасны для окружающих.

— Кому я навредила? — выгибает брови. — Что я сделала? Раскрыла твоей новой молодой и красивой жене глаза, сорвала с тебя маску благородного покровителя? Ну прости. Не могла допустить, чтобы ты сломал еще одну жизнь. Спалила усадьбу? Так я выбрала момент, когда в ней никого не было. Я сожгла не дом, а наше прошлое и мои воспоминания, связанные с этим домом. Они меня убивали. Ну извини, в расход попали и твои воспоминания. Не страшно, восстановишь усадьбу, приведёшь молодую жену, и все начнётся сначала. Напишите свою историю.