День конституции - Алексей Борисов

Думая так, он чувствовал, что старая, если уж как на духу признаться самому себе, довольно безалаберная жизнь необратимо уходит в прошлое. Очень похожее ощущение Алексей испытывал перед выпускным вечером по окончании десятого класса. Им вручили аттестаты, произнесли напутственные речи (ни одну он не запомнил хотя бы частично), а торжество, организованное в школьном актовом зале, еще не началось. Любители подымить сбились в кучку за углом, откуда их раньше нещадно гонял военрук Матвей Захарович. Гончаров тогда категорически отрицал курение, даже по приколу и за компанию. Поэтому он стоял в одиночестве у подъезда в костюме-тройке, надетом в первый и последний раз, чувствуя себя каким-то транзитным пассажиром, которому предстоит отправиться неизвестно куда. Вопреки распространенному стереотипу, ему не грезилось ни о будущих свершениях, ни о непременно ожидающей впереди любви.

Его почти миллионный город с кучей заводов был всё-таки глухой заводью по сравнению с бурлившей слухами и надеждами Москвой. Страна недавно встретила второй год перестройки, а здесь по-прежнему склонны были считать ее очередной кампанией критики и самокритики. И никто не предполагал, во что выльется продолжение процесса. Алексея, говоря честно, по-настоящему занимало только собственное поступление в вуз, и основания для тревоги были. Конкурс на исторический факультет, ковавший кадры для партии, комсомола и госбезопасности, а уже потом для учебных заведений, по сведениям из осведомленных кругов, достигал восьми человек на место.

Удивительно, но ни в партию с комсомолом и госбезопасностью, ни туда, где очень требовались молодые преподаватели, он тогда не собирался. Ему был просто интересен любимый предмет, а еще действительно мечталось о занятиях наукой. В общем, наивная каша имела место в голове, как ныне подытожил бы сам Алексей…

– Давай лучше выпьем, – сказал Гончаров.

Елисеев с тихой грустью смотрел ему прямо в глаза.

Глава пятая

4 октября 2007 года, четверг

После обеда новости полились потоком. Пресс-секретарь Белого дома заявил, что президенту Гору немедленно доложили об инциденте с самолетом. Пентагон сообщил, что в районе падения F-15 эсминец 6-го флота ВМС США Ross ведет поисковые работы, а ему на помощь из Гдыни вот-вот подойдёт польский фрегат «Генерал Тадеуш Костюшко». Штаб-квартира НАТО в Брюсселе пока воздерживалась от комментариев по поводу заявления американского сенатора и кандидата в президенты Джона Маккейна…

В международном отделе «Правды» был свободный доступ в Интернет, и сегодня он оказался более чем востребован. Коллеги из других отделов то и дело забегали сюда, чтобы узнать о происходящем. Советское телевидение ограничилось кратким заявлением ТАСС. Алексей, читавший его на сайте Первого канала, вспомнил историю с южнокорейским «Боингом»24. Будущему правдисту исполнилось тогда четырнадцать лет. Уже внимавший сквозь рёв помех зарубежным «голосам», он всерьез подумывал о вероятной войне.

В нынешнем заявлении говорилось, что за последнее время в акватории Балтийского моря, примыкающей к территориальным водам СССР в районе Калининградской области, резко возросла активность авиации стран-членов НАТО. «Боевые и разведывательные самолеты Североатлантического альянса неоднократно совершали провокационные маневры, ставя под угрозу гражданское авиасообщение, – уверяло официальное агентство. – Более того, имело место их проникновение в воздушное пространство Советского Союза. В создавшейся ситуации Министерство обороны СССР было вынуждено дать указание Войскам ПВО применять в отношении нарушителей границы все имеющиеся средства».

По версии ТАСС, произошло следующее. Американский F-15 Eagle повторно за истекшие несколько суток пересек воздушную границу страны, и командование Рижского корпуса ПВО отдало приказ открыть по нему огонь на поражение. «Первой же ракетой нарушитель был сбит, – гласило заявление. – Второй самолет ушел в сторону моря».

Последняя фраза окончательно убедила Алексея в том, что кого-то из коллег точно вдохновили материалы двадцатичетырехлетней давности.

– Я бы так не шутил, – пробормотал он.

– Что? – спросил, не расслышав, Анисимов.

– Гора бы еще послушать. И нашего Николая Ивановича.

– У них сейчас девять утра. По опыту своему сужу, ждать еще час, не меньше, – авторитетно сказал международник. – А наш спешить не будет, не его стиль.

– Си-эн-эн! Срочная новость! – выкрикнул сотрудник, который сидел в углу перед монитором, и резко прибавил звук.

Президент США Альберт Гор, выйдя к прессе перед своей резиденцией, говорил, разумеется, по-английски без переводчика. Алексей, посещавший в вузе дополнительные языковые курсы, растерял с тех пор часть багажа, но лексика здесь была довольно понятная. Гор без затей назвал ЧП с самолетом злодейским актом, не вызванным реальной необходимостью. Он принес свои соболезнования семье первого лейтенанта ВВС Чарльза Эрроу и объявил об отмене визита в Москву государственного секретаря Джона Керри.

– Это наш первый шаг, но не последний, – многозначительно подчеркнул он. – Правительство Соединенных Штатов ждет от президента Советского Союза объяснений и будет настаивать на совместном расследовании трагедии.

Американский президент сделал паузу и добавил, глядя в камеру:

– Расследование должно включать в себя допуск наших официальных лиц на советские объекты противовоздушной обороны.

Когда картинку из Вашингтона сменила заставка Си-эн-эн, Анисимов заметил:

– Если бы не последняя фраза, Маккейн уже смешал бы его с дерьмом. Другое дело, что на такое условие никто не пойдет. Мы ведь не Ирак.

– И что потом? – поинтересовался Гончаров.

– Имя следующего президента США будет Джон, но не Керри.

В пятнадцать часов сорок минут командующий 6-й армией ПВО прибыл в штаб 27-го корпуса. В пятнадцать часов пятьдесят минут генерал-майор Шмаков был отстранен от командования корпусом до окончания служебного расследования. Такой поворот событий не удивил ни остальной офицерский состав, ни самого генерала. Всё происходившее на КП и в штабе после слов «Цель уничтожена» Шмаков воспринимал как-то абстрактно, словно его это касалось мало.

Василий Тимофеевич, пребывая в эпицентре поднявшейся суеты, думал о своем. О том, как еще в конце зимы, когда он командовал зенитно-ракетной бригадой под Москвой, к нему под вечер напросился начальник особого отдела. Шмаков был уже настроен взять в руки лыжные палки и пробежать километра три, пока позволял снежный покров. Поэтому долгой беседы он не планировал и, более того, хотел завершить ее как можно быстрее. У особиста, когда тот бочком заходил в кабинет, лицо было буднично невыразительным: он как будто тоже стремился скорее спихнуть с себя служебные тяготы.

–Э-э, товарищ полковник, – немного фривольно обратился он, – есть у нас кое-какой вопрос…

– Давайте, – бросил Шмаков, демонстративно посмотрев на часы.

Особист присел на край стула и раскрыл красную папку, принесенную с собой.

– Наш отдел расследовал некоторые факты и… Да лучше будет, если вы сами всё посмотрите.

Взяв папку, Шмаков начал читать и обмер. Военная