Темный круг - Филарет Чернов

Отец был писателем, прозаиком, напечатавшим несколько рассказов. После его смерти остались рукописи в количестве 30, которые я сдал в Литературный музей на Волхонке Бонч-Бруевичу.

Чернов в дни своей молодости крайне нуждался в поддержке опытного, культурного руководителя, т. к. он образования не получил, окончив только начальную школу.

Отец мой для Чернова явился именно таким руководителем. Обнаружив в Чернове поэтический дар, Леонид Иванович зорко следил за развитием его таланта.

Я припоминаю, как он частенько приносил его рукописи, исправлял их, писал о них отзывы и поправлял бесчисленные грамматические ошибки.

А Чернов все рос и рос как поэт и, будучи очень способным и умным человеком, быстро научился и правописанию, и подлинно поэтическому отношению к творчеству, и технике стиха.

Когда отец однажды спел ему какой-то романс Чернов был так поражен этим, что написал и посвятил отцу следующее стихотворение:

Ты запел… Голос твой зазвучал,

Полились невеселые звуки –

Я в них много любви услыхал

И страстей преждевременных муки.

Ты всё пел и всё пел… Я стоял,

Пораженный могучей душою –

Голос твой, замирая, рыдал

И сливался с сердечной тоскою.

21. Почерк

В результате упорной и длительной работы над почерком Филарет Чернов достиг изумительных результатов в писанье букв и слов. В то время как у большинства пишущих существует какое-то наплевательское отношение к тому, как они пишут, а иной так пишет, что сам черт там ничего не разберет, Чернов, обладая хорошим вкусом и стремлением к уютности, шаг за шагом вырабатывал свой почерк — и достиг блестящих результатов. Сначала он писал, как многие — ахово, но начав работать над своим почерком, он стал писать с наклоном в обратную сторону, затем прямо, затем косо, и наконец опять прямо. Сначала он писал крупно, потом страшно мелко и наконец, выработал тот стиль почерка, которым писал все время. Он ненавидел расхлябанные, бесшабашные почерки и часто говорил:

— Смотрите, как этот субъект размахнулся, он не жалеет бумагу. То, что он здесь написал на целой странице, у меня бы уместилось на осьмушке страницы. А вот, поглядите эту рукопись — ничего не разберешь. Ах, какая небрежность, как противно смотреть на это! — И он рассказывал, как однажды из одной редакции, где обычно непринятые рукописи уничтожались, ему прислали обратно его непринятые стихи и написали: «Так хорошо написанную рукопись мы не решились уничтожить и высылаем Вам обратно».

22. Н.Н. Яновская

Войдя в наше семейство, Чернов познакомился с сестрой моей матери, Надеждой Николаевной Яновской, впоследствии носившей фамилию своего мужа Матвеева.

Яновская была для Чернова единственной и притом беззаветной любовью, которую он пронес через всю свою жизнь.

К ней относится масса посвященных ей стихотворений.

Моя любовь уже не на земле, –

Она ушла в эфирность созерцанья.

Тень светлая ложится на челе,

Тень светлая от самого страданья.

Или:

Ты приснилась мне зыбкой и нежной,

Как туман предрассветный,

Я любил безнадежно,

Я любил безответно.

23. Письмо

Глубокоуважаемая Надежда Николаевна!

Посылаю мои скромные стихи или, вернее, часть души моей. Вы — чуткая, вы — нежная, поймете, как будет невыразимо-болезненно всякое постороннее прикосновение к тому, что для меня так сокровенно-интимно. Говорю вам открыто и прямо: я вас люблю! И право любить вас — это мое право, и вы его у меня не можете отнять.

Ваше право только не ответить на мое чувство, как вы уже раз не ответили на него. Ваше право еще больше: вы можете не принять и моих тайных признаний. Пусть так: моя любовь уже привыкла быть безнадежной!

Вот я написал это письмо, и мне страшно посылать его: я боюсь, что оно будет последним.

Ваш раб и поэт

Филарет Чернов.

Я жду: откликнетесь ли вы?! Но не пугайтесь, не на любовь мою, конечно… На письмо…

24. Мария Васильевна

Любя Н. Н., Чернов решил устроить свою семейную жизнь, и женился на девице Марье Васильевне, от которой имел двоих детей: сына и дочь.

Я никогда не был знаком с Марьей Васильевной. Приходя к нему, я проходил в его комнату и только с ним проводил время, но издали я видел какую-то старуху, бродившую по комнатам. Она плохо видела и плохо слышала; потом она и вовсе оглохла и ослепла. Печальная участь была у нее. Детей его я тоже не знал, видел мельком и даже не запомнил их.

25. Девушка

Когда я еще был очень молод и к Чернову не ходил, отец рассказывал, как Чернов завел роман с какой-то девушкой, которая сильно полюбила Чернова, и как он был к ней бессердечен и как это печально для нее кончилось. Для него, видимо, это было одно из бесчисленных любовных приключений.

26. Нюра

Однажды, зайдя к Чернову, я в его комнате нашел молодую женщину лет 25. Чернов сказал:

— Познакомьтесь — это Нюра, моя сожительница, моя жена.

Мы познакомились. Чернов вышел. Нюра сказала:

— Он такой культурный мужчина и поэт, мне тоже надо культивироваться.

Она, как рассказал мне Чернов, была нянькой у ребенка дочери и жила тут же. Однажды Чернов, невзирая на присутствие в этой своей квартире Марьи Васильевны, сына и дочери и проч. родственников, предложил Нюре стать его второй женой.

Она согласилась, переехала в его комнату, и они стали жить вместе.

Этот поступок Чернова вызвал крайнее неудовольствие не только всей его семьи, но и некоторых его знакомых и друзей, которые, видимо, были шокированы подобным. Но лично я, зная вообще довольно подробно об его связях и увлечениях по «бабьей части» — отнесся к этому факту как к вполне нормальному для Чернова.

Нюра, хотя и была простой нянькой, стала быстро, как она сказала, «культивироваться». Она писала грамотно, читала хорошо, выучилась печатать на машинке и была очень неглупа.

Чернов жил с ней, несмотря на огромную разницу в годах, очень хорошо, и был доволен ею. Она была довольна им. Они жили дружно.

Впоследствии, говорят, ее постигла печальная участь — она утонула в море, по пути в Эстонию, куда вскоре после смерти Чернова уехала на службу.

27. Печать

Я помню, когда я был мальчиком, отец приносил иногда журналы, где были напечатаны стихи Чернова.