Снобы - Джулиан Феллоуз

Леди Акфильд похлопала меня по руке:

– Серьезно. Приезжайте обязательно. Я позабочусь.

– С удовольствием, но только если обещаете не приглашать писателей и ораторов. Не хочу терять лица в глазах Эдит.

Она опять улыбнулась своей конспиративной улыбкой и вернулась к своим обязанностям.

Все вскоре закончилось. Счастливая чета отправилась переодеваться, мы вышли проводить, и сияющий автомобиль с открытым верхом унес их прочь. Эта несколько слащавая деталь была специально организована отцом Эдит, у которого сложилось ошибочное мнение, что это придаст дополнительный блеск церемонии. Так или иначе, обернувшись, мы обнаружили, что двери дворца уже заперты. Власти постановили, что праздник окончен, и нам ничего не оставалось, как разойтись по домам.

Глава седьмая

Для Эдит, как и для всех, кто об этом знал, одной из странных особенностей этого брака было то, что она ни разу не спала с Чарльзом до первой брачной ночи. Звучит довольно необычно, особенно в девяностые, но тем не менее это было так. Поначалу она противилась его поползновениям, потому что понимала – он как раз из тех мужчин, что наутро не смогут уважать ту, которую так легко завоевали вечером; должно пройти несколько невинных свиданий, чтобы он смог удостовериться, что она – «хорошая девушка». Так продолжалось три месяца, но когда она решила, что теперь уже можно уступить, то, к собственному замешательству, обнаружила, что Чарльз, судя по всему, принял все как есть и не показывал виду, что хочет большего. Конечно, он и целовал, и обнимал ее, но без той страстной настойчивости, какую она привыкла ожидать от мужчины в такие моменты. Однажды, когда они лежали на диване в квартире ее родителей (Кеннет и Стелла как раз уехали на выходные в Брайтон), она позволила себе как бы невзначай скользнуть рукой по его брюкам; и хотя она ощутила под их тканью совершенно замечательную эрекцию, Чарльз так подскочил от этого прикосновения, что в дальнейшем она подобных вещей не делала. А после того как он сделал ей предложение, особого смысла что-то изобретать уже не было. В конце концов, он ей нужен абсолютно вне зависимости от того, насколько они «подходят» друг другу в постели, и если вдруг сейчас окажется, что не очень, то вдруг это охладит его пыл к ней? Так что когда за пару недель до свадьбы он предложил ей «сбежать вдвоем» на выходные, она томно промурлыкала, что теперь, когда осталось совсем немного, наверное, им лучше подождать, чтобы «не испортить самое главное». Чарльз не стал возражать; хотя, будучи сыном своего времени, он уже приобрел определенный сексуальный опыт, но где-то в глубине души он все-таки верил, что невеста должна входить в брачный чертог непорочной. Конечно, в буквальном смысле слова непорочной Эдит назвать было нельзя, но она решила, что если вдруг возникнут вопросы, можно будет сослаться на якобы произошедший когда-то в юности «инцидент», о котором ей совсем не хочется говорить. Однако ей так и не довелось прибегнуть к этому средству – Чарльзу как будто было вполне достаточно, что для них эта ночь была первой, и он предусмотрительно отказался соперничать с ее прошлым.

Он забронировал номер в отеле «Гайд-Парк» в Найтсбридже. Весь мир знает, что сейчас это заведение входит в гостиничную сеть «Мандарин» и старое название уже фактически не имеет никакого отношения к действительности. Но люди из высшего общества обычно не торопятся забывать привычные названия, так что – по крайней мере, пока их дети не начнут заводить своих детей, – для них он останется отелем «Гайд-Парк». Молодожены планировали переночевать там, а на следующий день улететь в Рим. Итак, их автомобиль мягко катил по Сент-Джеймс-стрит, вниз по Пиккадилли мимо «Ритца», через Гайд-Парк-Корнер, и, развернувшись у Боуотер-Хаус, высадил их у крыльца. Пока они ехали, и туристы, и аборигены с улыбкой провожали их взглядами и даже махали вслед – скорее всего, потому, что в подсознании народа автомобили с открытым верхом неразрывно связаны с появлением на публике королевских особ. Чтобы не обманывать их ожидания, а еще оттого, что блеск нового положения окутывал Эдит, как сверкающее облако, и все искрилось у нее перед глазами, она временами нерешительно махала им в ответ. Чарльз же смотрел прямо перед собой, как будто стоял вопрос о его пригодности в офицеры. Она понимала, в чем дело. Чарльз был во власти одного из самых скучных аристократических предрассудков – вечной английской привычки создавать впечатление, будто ты совсем не подозреваешь о собственном особом положении. Разглядывая застывший профиль своего спутника, Эдит заподозрила, что этой безмятежности безразличия, такой элегантной в теории и такой нестерпимо унылой на практике, еще предстоит испортить им в будущем немало радостных минут. И вот, всего четверть часа назад покинув дворец Сент-Джеймс, они вошли в фойе гостиницы. На часах было еще только половина шестого, и Эдит не слишком ясно представляла себе, что будет дальше.

Сначала она подумала предложить не подниматься в номер, а выпить чаю внизу, но передумала, побоявшись, что выдаст этим зарождавшееся в ней чувство, которое совсем не нравилось ей самой, – ей вовсе не хотелось поскорее остаться с ним наедине. Их провели в свадебные апартаменты, хоть они и заказали обыкновенный номер (причем разницу в цене управление отеля взяло на себя, следуя старинному принципу «Тем, кто имеет, да будет дано»). В апартаментах их уже ждал багаж, а также цветы, фрукты и неисчерпаемый запас шампанского. А потом двери закрылись, и они остались вдвоем. Муж и жена. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Эдит почувствовала легкий приступ паники, когда ее накрыло осознание того, что этого мужчину ей суждено теперь видеть рядом с собой до конца дней. О чем же, черт побери, им разговаривать?!

Чарльз галантно указал на бутылку:

– Хочешь, я открою?

– Честно говоря, я, по-моему, уже больше не могу. Я уже в нем просто плаваю, – она помолчала. – Пожалуй, пойду приму ванну.

Она начала раздеваться как можно более невозмутимо. Чарльз лежал на кровати и наблюдал за ней, но в последний момент у нее сдали нервы, и, все еще в трусиках и лифчике, она схватила из чемодана халат и шмыгнула в ванную.

Когда полчаса спустя она вернулась, Чарльз все так же лежал на кровати и читал газету. Он снял пиджак, жилет и галстук, ботинки и носки, и что-то в слегка нарочитой непринужденности его позы подсказало Эдит, что ее час настал. Легкими шагами она подошла к кровати, в одном халатике, легла рядом с Чарльзом и притворилась, что читает газету через его плечо.

– Счастлива? – ласково спросил он, не поднимая на нее глаз.

– М-м, – ответила она, думая о том, много ли времени уйдет, прежде чем он приступит к этому. Теперь, когда момент настал, она вдруг разволновалась. Ей нужно было подтвердить для себя, удостовериться, успокоиться, что между ними существует физическое притяжение. В конце концов, это была одна из сторон их отношений, и ни ее честолюбивые планы, ни даже общие интересы здесь не имели ни малейшего значения. То телесное чувственное единение, которое она, по крайней мере на этом этапе своей жизни, она собиралась сохранить единственным до конца своих дней.