Банда 8 - Виктор Пронин

— Ты тоже оставлял следы?

— Конечно.

— Как же с рук сходило?

— Видишь ли, Паша, я оставлял следы не только истинные, их нельзя не оставить, я оставлял и ложные. На мое счастье, не нашлось человека, который бы отличил ложные следы от истинных. С тобой вот, к счастью, не встретился. Ладно, — Вася решительно поднялся, — работа закончена, пошли хлопнем по глоточку. Если там еще что-то осталось.

Утро следующего дня оказалось для Пафнутьева самым хлопотным. Андрей вовремя покинул гостеприимную Немчиновку, вовремя доставил Пафнутьева к месту работы, потом пришел комендант и вручил Пафнутьеву ключи от новой квартиры, в том же доме, на том же этаже.

Позвонил из больницы Лубовский.

— Павел Николаевич? — спросил он вкрадчиво, но все же сумел своему голосу придать необходимую жесткость.

— Да, это я! — воскликнул Пафнутьев, все еще пребывая в приподнятом утреннем настроении.

— Лубовский беспокоит.

— Здравствуйте, Юрий Яковлевич! Как вы себя чувствуете?

— Уже гораздо лучше. Раны затянулись, швы сняли, гипс тоже сковырнули.

— Вам накладывали гипс?! — ужаснулся Пафнутьев.

— Шутка, — холодно пояснил Лубовский.

— Слава тебе, господи! — продолжал дурачиться Пафнутьев, пытаясь сообразить — что бы ответить Лубовскому, когда тот спросит о бумагах. И тот спросил, не скрывая своей озабоченности:

— Павел Николаевич... Мне приятно слышать ваши радостные возгласы по поводу моего здоровья, но я звоню по другому поводу...

— По какому же? — успел вставить Пафнутьев.

— Павел Николаевич... Мне еще трудно говорить, поэтому прошу не перебивать меня.

— Конечно, конечно! Если я вас невзначай перебил, Юрий Яковлевич, то только по одной причине — уж больно неожиданным оказался ваш звонок. Я только вошел в кабинет, а тут вы звоните... Поэтому немного растерялся, с вашего позволения...

— Бумаги, Павел Николаевич! Мне срочно нужны бумаги, которые оказались у вас не совсем законным образом.

— Я их изъял на месте преступления и приобщил к делу, — сообразил наконец Пафнутьев, что ответить.

— Не понял?

— Бумаги, обнаруженные мной в обгоревшей машине, которая взорвалась прямо под вами, Юрий Яковлевич, я приобщил к делу. Вы не переживайте, пожалуйста, они все пронумерованы, все в сохранности. Их сейчас изучают специалисты.

— Какие специалисты? — На этот раз голос Лубовского можно было назвать помертвевшим. — Я вас об этом не просил.

— Я обязан был это сделать, уважаемый Юрий Яковлевич, поскольку мне поручено изучить все обстоятельства, связанные с покушением на вашу жизнь. Возможно, в бумагах скрыты следы злодеев, которые затеяли это кошмарное преступление. Ведь вы знаете — погиб ваш водитель, погиб охранник... Причем обстоятельства поистине кошмарные! Одному из них оторвало голову, не помню, правда, кому именно — не то водителю, не то охраннику. Но в любом случае я, конечно, уточню, кому именно...

— Остановитесь, Павел Николаевич, я задыхаюсь в ваших словах, у меня нет больше сил слушать!

— Я могу переменить тему! Дело в том, что...

— Не надо менять тему. Не надо ничего говорить. Вы меня просто послушайте!

— Охотно! У нас с вами наладился хороший деловой контакт, и мне всегда приятно знать, что я могу обратиться к вам по любому вопросу, касающемуся порученного мне задания, которое...

— Вы неправильно поняли характер задания, которое вам поручено. Вам не нужно ловить преступников. Вам не нужно уличать меня в чем бы то ни было. Вам нужно закрыть это уголовное дело, Павел Николаевич. Закрыть дело за отсутствием состава преступления. И все. И езжайте в свою Тьмутаракань с чувством выполненного долга. С чувством глубокого удовлетворения, с чувством восторга и упоения, наконец. Если так вам больше нравится.

— Вы хотите сказать...

— Да ничего я не хочу сказать! Если я хочу что-то сказать, я просто говорю. И вам сейчас сообщаю открытым текстом — от вас ждут заключения о закрытии уголовного дела в отношении меня по причине отсутствия состава преступления.

— Но в таком случае как быть с покушением на вашу жизнь? Ведь вы не станете отрицать, что оно было! И люди, совершившие это особо опасное деяние...

— Забудьте о них, прошу вас! Они в прошлом.

— Вы хотите сказать, что их больше нет? — дурацким голосом спросил Пафнутьев и, похоже, этим окончательно вывел Лубовского из себя.

— Да! — заорал он в трубку, уже не сдерживаясь. — Да, черт вас подери! Их нет!

— Куда же они подевались? Скрылись? Но кто может дать гарантию, что завтра они снова не...

— Я вам даю такую гарантию! Я! Это вас устраивает?

— Извините, Юрий Яковлевич, но я не могу принять вашу гарантию.

— Почему?!

— Потому что вы заинтересованное лицо.

— В чем я заинтересованное лицо?!

— Вы являетесь жертвой преступления. На вас совершено покушение, и я вовсе не исключаю, что преступники вышли на вас и сумели путем угроз и шантажа запугать, лишить твердости духа... Такое бывает очень часто, могу вас заверить! Как нам быть? Откликнуться на вашу просьбу и простить их? А закон? Я подозреваю, что ваши слова продиктованы вовсе не желанием справедливо покарать преступников, возможно, вы хотите их выгородить? — с легкой лукавинкой в голосе спросил Пафнутьев.

— Они в этом уже не нуждаются, — проговорил Лубовский и откинулся на подушку, не в силах больше продолжать этот идиотский разговор.

— Как с ним? — спросил охранник.

— Пусть погуляет немного... По-моему, полный кретин. Я таких еще не встречал.

— Но ведь вы такого и хотели, Юрий Яковлевич.

— Ну, не настолько же! — простонал Лубовский, и на этот раз улыбка тронула наконец его губы. — По-моему, перестарались мои ребята из прокуратуры.

— Иногда усердие превозмогает разум, — рассудительно заметил охранник.

— Где ты такое вычитал?

— В календаре, — невозмутимо ответил человек с коротким черным автоматом на животе.

А Пафнутьев, положив трубку, усмехнулся, как человек, который одержал пусть маленькую, но неожиданную и важную победу. И только тогда увидел, что в кабинете стоит еще один человек — его новый знакомый Шумаков, который терпеливо дожидался, пока закончится его затянувшийся разговор с Лубовским.

— Колотится мужик? — спросил он, указывая на телефон.

— Да все о своих бумагах печется.

— Договоры, наверно, соглашения о намерениях, купля-продажа... Отдал бы ты ему, в самом деле... На кой они тебе — по делу там наверняка ничего нет.

— Конечно, отдам! — Пафнутьев чуть раздраженно махнул рукой. — Но не бежать же мне прямо сейчас в больницу!

— Я могу сбегать. — Шумаков подошел к столу и взял из стопки визитных карточек Пафнутьева один квадратик. — Это ты попросил, чтобы они наручники изобразили, или сами догадались?

— Не было у них другого символа нашей деятельности, вот и пришлось на наручниках остановиться.

— Красивая визитка, — продолжал Шумаков. — Подаришь?

— Бери, конечно, — Пафнутьев беззаботно махнул рукой.

— Я вижу, они здесь указали не только твой телефон, но и свой собственный... Видимо, в рекламных целях. — Он показал Пафнутьеву микроскопический текст на оборотной стороне визитки.

— Да, действительно, — согласился Пафнутьев. — А я и не обратил внимания. Но с другой стороны — почему бы и нет? Люди заказывают визитки тысячами, и на каждой маленькая рекламка... Голь на выдумку хитра, — подвел Пафнутьев итог своим словам.

Подойдя к сейфу, он открыл его и некоторое время молча рассматривал содержимое. Пафнутьев сразу понял — кто-то сюда заглядывал. Верхняя папка уголовного дела, продуманно положенная чуть наискосок, была сдвинута. Только он мог это заметить. Сработала его давняя хитрость — укладывать документы особым образом. Человек, не знающий об этом, никогда не догадается, что документы лежат не просто так, а в строгом, выверенном порядке.

— Так что, забросить бумаги Лубовскому? — опять напомнил о себе Шумаков. — Мне все равно в ту сторону сейчас ехать.

— А на фиг они ему в больнице? — спросил Пафнутьев. — Выпишется, я сам и отвезу.

— Ну, как знаешь, — в словах Шумакова прозвучала досада.

А Пафнутьев про себя подумал — уж если квартира вскрыта, если там проведен хороший обыск и об этом уже многие знают, даже в центральном здании Генеральной прокуратуры, то почему Шумаков не спросит, не задаст ни единого вопроса, не поинтересуется — что пропало? А потому, ответил себе Пафнутьев, что он все знает, причем знает не понаслышке, не с чужих слов, ему прекрасно известно, что искали, что нашли и чего не нашли.

Ушел раздосадованный Шумаков.

Пафнутьев вернулся к изучению уголовного дела.

Позвонил Халандовский и сказал коротко: «Все в порядке». Это означало, что документы, бумаги, или как там еще назвать содержимое обгорелого портфеля, в немчиновском надежном месте. Пафнутьев, по совету киллера Васи, начал продумывать свою командировку в Челябинск, как снова раздался звонок.