Прислушайся к сердцу - Дэвид Триша

Она была такая очаровательная, что любой мужчина мог потерять голову! Но совершенно непрактичная. Джек сжал губы. Он знал, что должен сказать, и он это скажет, черт побери! А потом уйдет.

— Если бы не Мадди, я избавился бы от щенят, — хмуро бросил он. — Но ребенок уже привязан к ним.

РЕБЕНОК.

У Брайони окаменело лицо. Фраза Дайаны. Именно так она говорит.

— Одного из щенят Мадди может оставить себе. Других… Видимо, мы сможем продать их тем, кто хочет иметь в доме питомца. Если они не получатся чересчур нелепыми. И половина из них будет на вашей ответственности.

РЕБЕНОК…

— Прекрасно. — Сверкая глазами, Брайони встала, взяв на руки своего пса. — Гарри и я очень серьезно подходим к нашей ответственности. Он отец. Так что, конечно, мы вырастим нашу половину щенят… Если хотите, мы вырастим их всех… И мы ни разу не назовем ни одного из них «ребенок».

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что когда вы называете Мадди ребенком, то становитесь похожим на подкаблучника! — выпалила она. — Вы говорите как Дайана. Или как миссис Льюис. И выглядите таким же холодным. Как мокрая рыба. Ради Бога, Джек Морган, не позволяйте им влиять на вас, иначе Мадди будет несчастна.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Нет, понимаете! — пошла она в атаку. — О, они очень организованные, обе. Они будут управлять вашим домом и вашей жизнь и создадут гармонию, порядок. Вам не придется ни о чем заботиться. Вы не поймаете их на том, что они лепят в ванной пирожки из глины…

— Пирожки из глины… в ванной?.. — изумленно повторил Джек.

— Однажды у меня был грипп и мне много дней не разрешали гулять. Мама позволила мне лепить пирожки из глины в ванной, — стала торопливо объяснять Брайони. — И папа пришел в ванную помогать мне. Это был лучший день! Я запомнила его навсегда. Разве ваша Дайана будет помогать Мадди делать в ванной пирожки?

Джек не сводил с нее глаз.

— Нет. Конечно, не будет! — продолжала Брайони. — И миссис Льюис не позволит вам пронести ведро с глиной над ее полом в кухне.

— А вы позволите?

— Конечно, позволю. — Брайони взяла Гарри поудобнее. Пес сдвинул кустистые брови и выглядел сейчас очень солидно, как задумавшийся государственный муж.

Джек сделал шаг назад.

— Я слышал, что вы расторгли свою помолвку, — ровным тоном проговорил он, меняя тему разговора. — Фиона в школе сказала Мадди.

— Что?

Брайони стало не по себе.

— Вы расторгли помолвку? — опять прозвучало холодное требование подтвердить или отвергнуть факт.

— Расторгла.

Больше тут нечего сказать. Джек стоял злой, с холодным, даже брезгливым лицом.

— Вам не следует надеяться, будто это что-то меняет.

Лицо стало еще более жестким.

Брайони в гневе подбоченилась.

— Заносчивость, деспотизм, самомнение всех родов!.. А что, Джек Морган, заставляет вас думать, будто моя помолвка имеет к вам какое-то отношение?

— Не имеет никакого отношения, — согласился он.

— Правильно. И хватит об этом!

— Хорошо, хватит. — Он искрился от гнева не меньше, чем она. — Но вы дура, если не выходите замуж за вашего Роджера!

— Ради Бога, что вы можете знать о Роджере? — воскликнула она.

Боже, помоги ей держаться достойно.

— Только то, что рассказали мне вы, а еще Мирна и Йэн. Я знаю, что он благоразумный, работящий человек, который годами сохранял вам верность. Он не заслуживает того, чтобы ему швырнули в лицо обручальное кольцо.

— Я не швыряла…

— Брайони… — У Джека дрогнул голос. Неожиданно он шагнул к ней и схватил за руку. — Этот момент в отеле… — как-то сдавленно сказал он.

— Вы имеете в виду момент, когда… вы поцеловали меня?

— Да.

— И что?

Она сверкнула глазами.

— Это была ошибка, — мрачно объявил он. — Поцелуй ничего не значит. Ни тогда, ни сейчас.

— Тогда почему мы говорим об этом?

— Потому что вы из-за него порвали с Роджером…

— Я порвала с Роджером не из-за того, что вы поцеловали меня. Точнее, не только из-за этого. — Брайони, наконец, почувствовала почву под ногами. Теперь у нее был выбор: она могла промолчать или сказать то, что лежало на сердце. А Брайони всегда слушалась своего сердца. — Я порвала с Роджером, потому что влюбилась в другого мужчину, — проговорила она. Злость прошла, осталась нежность. — Я влюбилась в вас, Джек Морган. И не очень честно выходить замуж за Роджера, когда я люблю другого. Правильно?

— Брайони!.. — прохрипел Джек.

— Да? — почти шепотом спросила она.

Он отпустил ее запястье. Брайони разглядывала руку, на которой остались следы от его пальцев. Мелькнула мысль, следы пройдут, и она останется ни с чем.

— Я не люблю вас, — глухо сказал он.

Голос ровный. В нем отчаяние и беззащитность.

— По-моему, вы лжец, Джек Морган. — Брайони опустила Гарри на пол, подошла к Джеку и ладонью погладила его лицо. — Уже в момент нашей встречи мы оба знали, что между нами есть что-то особенное.

— Да. Так оно и было, — признался он с полустоном-полурыком. — Черт возьми, Брайони, я желаю вас, но вы не подходите мне в качестве жены.

— Так чего же вы вообще хотите? — Она в упор взглянула на него, и Джек побледнел. — Вы не хотите взять меня в постель. Вы не хотите поцеловать меня. Вы не хотите жениться на мне. Чего вы от меня, в конце концов, хотите?

— Я хочу лишь… — Сбитый с толку, Джек покачал головой. — Послушайте, это не имеет смысла. Я завяз поверх головы и должен уйти.

— Назад к Дайане?

— Да! — Это был почти крик. Удивленный Гарри вскочил и угрожающе тявкнул. — Да! Дайана благоразумная…

— Дайана скучная.

— Она не уйдет от меня.

Брайони закрыла глаза. Когда же снова открыла их, то уже знала, что должна сделать. Она подошла к двери и распахнула ее.

— Поверите вы или нет, Джек Морган, мне уже все равно, но я бы тоже не ушла.

— Это вы говорите сейчас. Джорджия тоже так говорила…

— Значит, Дайане вы верите, а мне — нет. — Она пожала плечами. — Джек, это безнадежно. Если вы не верите, значит, не любите. Тогда не о чем говорить. Конец истории. А знаете, я открылась перед вами больше, чем перед кем бы то ни было за всю жизнь. Но теперь откровения кончились. Я понимаю, когда проигрываю. Пожалуйста, уходите, Джек Морган. Вы больше не желанны в моем доме. Вы больше не желанны в моей жизни.

— Дрессировать вашу собаку одно удовольствие, — говорил Брайони управляющий местной кинологической школы.

В следующие несколько недель Гарри сбросил два килограмма, научился ходить на поводке, не выкручивая Брайони руки, идти рядом, сидеть, ловить, приносить и отдавать предметы. Короче говоря, научился поведению цивилизованной собаки. Похоже, он даже наслаждался, выполняя команды.

— Ты помогаешь мне оставаться в здравом уме, — призналась Брайони, однажды вечером, своему послушному любимцу.

Впрочем, она несколько преувеличивала. Гарри не помогал ей оставаться в здравом уме. Он помогал ей быть занятой.

Брайони абсолютно ничего не знала о Джеке.

— Во всяком случае, о помолвке не слышно, — озабоченная видом подруги, говорила на следующий день Мирна. — И Мадди в школе выглядит вполне счастливой.

— Мм…

— Ты хочешь уехать отсюда раньше, чем собиралась?

— Я пробуду здесь четыре месяца, — ответила Брайони. — Я обещала, что останусь здесь, пока ты не кончишь кормить близнецов грудью. И выполню свое обещание. И, кроме того, — призналась она, — я не представляю, куда мне ехать.

Мирна обняла подругу, потом поставила на стол кофейник. Пока они пили кофе, она изучала Брайони. Не только Гарри терял вес.

— Ведь ты не собираешься опускаться, любовь моя?

Брайони задумалась.

— Опускаться? Мне это не приходило в голову. — Мысль приободрила ее. — Мой единственный белый костюм уже не так хорошо смотрится — после коровьего навоза. Ты думаешь, без него я выгляжу бледной, потускневшей, слоняющейся без дела?

— Подруга моя, носимая ветром по округе, словно бездомная, ищет лодку, полную цветов, и озеро, где найдет свой конец, — предложила свой вариант Мирна. — С трудом представляю. Нет, по-моему, до этого ты не дошла.