Призрак другой женщины - Галина Романова

– Ну, это о настоящем. – Кораблев недовольно поморщился. – А что в его прошлом? Что она о нем знает? Помнится, ты мне рассказывал о какой-то его большой любви?

– Да, брат говорил, что Алексей в первый или во второй свой срок влюбился в контролершу на зоне. Вроде там все было очень бурно и серьезно. И следующий свой подвиг он посвятил будто бы ей.

– Что за подвиг?

– Грабеж с отягчающими.

– Убийство?

– Два трупа. Подробностей по этому делу пока нет, но запрос послан.

– Ждать будешь сто лет! – зло фыркнул Кораблев. – Пошли кого-нибудь в командировку туда, что ли! Учить тебя?!

– Кого посылать?! У меня же людей никого нет! – возмутился Олег и пожалел ребят, вторые сутки работающих без сна.

– Сам поезжай! – хмыкнул полковник и покосился на свой левый погон. – Смотри, Олег, провалишь дело, я с тебя голову сниму. Я хочу на пенсию генералом уйти, понял? Так что шевелись, шевелись, не сиди сиднем. И проветриться тебе не помешает. Мыслей глупых меньше будет. А то повадишься в гости ездить, сам знаешь, к кому. Все, иди! Выезжай прямо сегодня, понял? Все мне про этого покойничка распоротого добудь! Про него, про любовь его несчастную. Удрала, говоришь, любимая-то его?

– Это не я говорю, это брат говорит.

– Неважно! Но что-то тут как-то… Ноги явно растут из героического прошлого нашего покойничка. Может, подельники его объявились, а? Может, он с кем поделиться позабыл? Неспроста же ему брюхо фальшивками забили. Неспроста. Кстати, подельников его пробей. Что за публика? И еще…

Кораблев взял паузу и в течение трех долгих минут в упор рассматривал макушку поникшей головы Олега. Парня ему было искренне жаль: он поплыл, и поплыл на этот раз очень серьезно. Это он по неизбывной тоске в его глазах понял, стоило Олегу в кабинет войти.

Мучается малый. Но хотя бы хорошо, что сомневается в очередной своей симпатии. Если бы не сомневался, то и не мучился бы. Пусть съездит, отвлечется. Может, вернется уже с другим настроением. Как дочка его, к примеру. Вчера выдала, что они с Эдиком решили пока пожить отдельно. Причем не сама ему об этом сказала, а передала через мать.

– Что так? – Кораблев закрылся от жены газетой, не зная, радоваться ему или нет.

– Что-то у них вроде не заладилось. – Жена нервно терла тряпкой идеально чистый обеденный стол. – Какие-то расхождения во взглядах.

– Ну! И что тебя-то тревожит, не пойму? – Он чуть отодвинул газету, чтобы подсмотреть за ней.

Алла точно переживала. Причем сильнее, чем обычно, чем это бывало раньше.

– Меня тревожит, что таких Эдиков у нашей Валечки уже… Уже вагон и маленькая тележка, Ваня. – Алла вздохнула и швырнула в сердцах тряпку в раковину.

– И что? Пусть выбирает, сомневается и снова выбирает.

Он вдруг совершенно точно понял, что очень рад не видеть больше никогда убогого Эдика. Рад не чувствовать его отвратительного смрадного запаха, не лицезреть его сальной башки, не ощущать его вялого рукопожатия. И он еще раз повторил, уже с плохо скрываемой радостью:

– А что тебя тревожит? Пусть выбирает.

– А то меня тревожит, Ваня, что с каждым своим избранником она спит! – Алла густо покраснела, поймав игривый взгляд мужа.

– Что, прямо-таки и с каждым? – хохотнул он. – Так время сейчас такое, милая. Это не наша молодость, когда мы с тобой через месяц только поцеловались.

– Через месяц и две недели! – заспорила она тут же. – И дело тут не во времени, а… А в нравственности, что ли! Разве можно так-то, Ваня?

– Наверное.

Он равнодушно пожал плечами и сразу же забыл и про Эдика, и про остальных Валькиных ухажеров. Он вдруг вспомнил, что подарок жене к празднику так и не купил. И надо было срочно вылезать из-за газеты, что-то говорить, выдумывать и совать ей деньги, чего она не приветствовала. И уже поздно вечером, когда они втроем празднично поужинали в семейном кругу, он вдруг вспомнил про Мишина…

«Может, и он, как Валька, переболеет своей фигуранткой? – думал и вчера, и сегодня полковник. – Может, одумается и перестанет наконец увлекаться дамами с интригующей личной жизнью?»

А он вон что выдумал! Мало того что увлекся, так еще и ночевать к ней потащился!

– Ты… – сказал, наконец, полковник. – Ты спал с ней?

– Что? С кем? – вытаращился Мишин на начальство.

– С кем, с кем, с Катериной этой спал, спрашиваю?

– Да вы что, Иван Георгиевич?! – возмутился Мишин и мгновенно вспотевшей головой завертел. – Я ее и увидел-то лишь сегодня утром. А вечером с Виктором общался. С ним говорил разговоры всякие. Потом меня сморило прямо в кухне и я на диванчике задремал.

– На диванчике! Задремал! – передразнил его Кораблев и сплюнул себе под ноги. – А если бы ты на этом диванчике не проснулся, а?!

– Иван Георгиевич!!! – Мишин начал вставать, возмущенно раздувая ноздри. – Вы же ничего про нее не знаете!

– А ты? Ты что про нее знаешь?! Что жила с бабкой, что родители ее в пожаре сгорели? И что кто-то из ее ухажеров решил людей, позарившихся на ее добро, угомонить таким вот варварским способом?!

– Да она, может, вообще ни при чем! – несчастным голосом отозвался Мишин и тут же вспомнил, как заправлял сегодня утром непослушную кудряшку за маленькое ушко.

– Ага! Она ни при чем! А кто тогда?!

– Дом…

– Что, что, что??? – Кораблев поперхнулся из-за высоко взятой ноты и закашлялся, замахал руками на подчиненного. – Дурак, что ли, совсем?! Дом?! Какой дом?! При чем тут дом?!

– И я хочу понять, – признался Олег, подхватил со стола свою папку, убрал в нее листочки с набросками отчета, вжикнул молнией. – И я очень хочу понять, откуда растут ноги у такого интереса.

– Какого, какого интереса, Олег??? Опомнись, что ты городишь?!

– С чего вдруг Стахову покупать никому не нужный дом? Зачем так настаивать? Жене невдомек, между прочим.

– Чьей жене?! – Кораблев почувствовал, как по лицу растекается краснота, явный признак бешенства.

– Жена Стахова, Анна. Она вообще предположить не может, зачем ее мужу нужен был этот дом. Удивлена – мало сказать. Она растеряна: место бесперспективное, дом так себе, а цена, предложенная ее мужем хозяйке, мягко говоря, поражает.

– Много она понимает, эта жена, – проворчал полковник и тут же недовольно поморщился.

Дочь только что прислала сообщение на мобильный, что они с Эдиком снова вместе. Ну что ты будешь делать, а! Недолгой была его радость. Скоротечной! Зря, выходит, Алла вчера печалилась.

– Много они понимают, жены эти, – снова повторил он уже в адрес своей супруги.

– Анна Стахова еще и соучредитель компании, партнер. Она знает все обо всех проектах. Так вот, покупка этого дома… Эта информация всплыла очень неожиданно и весьма некстати.

– Это тоже она так говорит? Жена его?

Еще одно сообщение пришло, на этот раз от Аллы. Та на радостях побежала за тортом, ну не дурочка, а?!

– Это и жена Стахова утверждает, и еще один их партнер – Анохин. Он тоже в недоумении, с чего вдруг такой интерес к этому дому. И богу молится, что ума у него хватило туда не соваться, а переговорить сначала с людьми посторонними. А то бы, говорит, тоже выпотрошили.

– Ты сам-то понял, что только что сказал? – завопил обрадованный Кораблев, вскакивая и подлетая к Мишину. – Ты только что признал, что смерть Стахова и его охранников напрямую связана…

– С интересом к этому дому, – неучтиво перебил его Мишин и резко взял курс на выход, но успел огрызнуться, прежде чем уйти. – Катя-то тут при чем?!

– Н-да… – проворчал Кораблев, поглядывая со злостью на дверь своего кабинета, с треском захлопнувшуюся за Мишиным. – Насмерть, чую, будешь стоять за нее, Олежа. Чую, насмерть…

Глава 9

– Толечка, Толик… Пообещай мне одну вещь, милый… Пообещай!

Шепот Анны, придушенный от слез, перестал ему сниться, как только ей удалось выбить из него это обещание.

Зачем??? Господи, зачем он пообещал ей?! Что он может?! И хочет ли?! Зачем он пообещал ей? Лучше бы отказался, лучше бы уж ему снились все эти кошмары, чем преследовали наяву.

Он боится? Ну… Ну не то чтобы…

Черт! Да кого он обманывает?! Да, да, он боится! Да так, как никогда в жизни не боялся! Истерзанная Юркина плоть до сих пор маячила у него перед глазами, вызывая приступы тошноты. Вот уж не думал, что придется любоваться рваным мясом, когда-то бывшим Юркой! Смотреть в пустые глазницы и пустой, совершенно без зубов рот. Кивать и при этом поддерживать обезумевшую от горя Аньку. И при этом стараться быть сильной и надежной опорой для нее. Он ведь теперь у нее один остался. А она у него. И еще ей достались теперь все Юркины акции. И никто, никто не станет им мешать делать совместный бизнес.

Анохин остановился в центре Юркиного кабинета, который занял по просьбе Анны. Взглянул на портрет друга с траурной черной лентой. Хмыкнул грустно.

– Прости, друг! Ничего личного, только бизнес, – шепнул портрету Анохин, отходя к двери и добавил еще: – И никого я искать не стану, никакого твоего убийцу, так и знай! Мне это не нужно…