Праздничная гора - Алиса Ганиева

Шамиль вышел со двора тети Ашуры повеселевший. Решил дойти до дома пешком. Шел непривычно скорым шагом, раздумывая о том, что вот-вот вернется из Москвы его друг Арип. Поезда теперь ходили с перебоями, но Арип обычно ездил на автобусе. Шамиль решил добраться до дома, принять холодный душ и отправиться на тренировку. Потом с приятелями куда-нибудь в кафе…

– Салам алейкум! – донеслось до него с обочины.

К нему подошел, покачиваясь, заросший человек лет пятидесяти. Впрочем, распознать его возраст было практически невозможно.

– Ваалейкум салам, – ответил Шамиль, ухмыльнувшись.

– Два рубля не будет, брат? – спросил прохожий, с трудом ворочая языком.

– На опохмелку?

– На строительство светлого, доброго, вечного, – медленно выговорил прохожий.

Шамиль выгреб звенящую мелочь и швырнул в грязную мозолистую ладонь.

– Баркала{Спасибо (авар.).}, – промямлил тот. – Меня Виталик зовут. А в Кремле сидят…

Виталик выругался.

Шамиль шутливо махнул ему задранным в приветствии кулаком и поспешил дальше.

8

В подъезде, пахнущем хлоркой и мокрыми тряпками, встретил Камиллу. Она улыбчиво взглянула ему в глаза, приглаживая укладку.

– Что, какие новости, Камилла? – спросил Шамиль, незаметно оглядывая ее высокую грудь.

– Да вот, на свадьбе у Ханмагомедовых была, – горделиво доложила Камилла. – Блюда меняли каждые полчаса.

– Слушай, – встрепенулся Шамиль, – говорят, там наши хакимы были. Куда они потом подевались?

Камилла пожала плечами.

– Наверное, поехали к кому-нибудь на дачу на берег моря и там сидят.

– А что так резко?

– Откуда я знаю. Какой-то Халилбек их вроде увел.

«Халилбек, Халилбек… – подумал Шамиль. – Что-то очень знакомое…»

Камилла замерла у двери в свою квартиру, но не спешила прощаться.

– Шамиль, ты говорил, у тебя машина скоро будет.

– Собирался купить. Что, хочешь проехаться? Камилла засмеялась:

– Подвез бы нас с подружкой на море.

В подъезде послышались шаги. Кто-то поднимался наверх. Камилла беспокойно заглянула в пролет и, убедившись, что это не мать, сразу успокоилась.

– Ну так что? – она игриво застучала правым носком по цементному полу.

– Нет проблем, – ответил Шамиль, расплываясь в улыбке. – На чай не пригласишь?

– Вот нахал. Сначала на море повези, а потом угощаться будешь! – притворно возмутилась Камилла.

Шаги на лестнице смолкли, но через мгновение что-то зашуршало и кто-то снова стал приближаться.

Шамиль, уже подкравшийся к Камилле, тоже заглянул в пролет и с удивлением обнаружил внизу Асю.

– Ася, ты к кому? – крикнул он сверху.

Она начала поспешно подниматься. Остановилась перед ним и Камиллой, протянула синий полиэтиленовый пакет:

– Вот, твоя мама у нас забыла, там и твои вещи тоже.

– Какие вещи? – хмыкнул Шамиль, заглядывая в пакет.

– Дома посмотришь, – ответила Ася, уже сбегая к выходу и не оглядываясь.

– Что за девушка? – вкрадчиво поинтересовалась Камилла. Зрачки ее светились высокомерным любопытством.

– Родственница одна, – отмахнулся Шамиль и хотел было шутливо дернуть Камиллу за надушенные пряди, но та отвернулась, легко открыла обитую дерматином дверь и, улыбаясь изо всех сил, помахала ему ручкой.

– Трубка не ловит, я тебе потом в дверь позвоню, – сказал Шамиль, представляя, какая на ощупь у нее кожа.

Дома в пакете среди пестрых, красиво завернутых тканей нашел сложенные пополам большие листы бумаги. На листах неровным почерком было написано: «Шамилю от Аси. Тайно».

В Шамиле разом заговорили любопытство и брезгливость. «Неужели любовное?» – подумал он. Неприятно было, что Ася приходилась ему родственницей. Это мешало в полной мере воспользоваться ситуацией.

Немного походив по квартире и пооткрывав кухонные шкафы, он вернулся к письму и прочитал его не отрываясь:

«Шамилю от Аси. Тайно.

Я считаю, что мы должны срочно бежать в Грузию. Если на севере появился Вал, если воинские части расформированы, то и пограничные силы на юге тоже ослабли. Можно доехать до Кидеро, у брата там знакомые, а оттуда – с местными проводниками через хребет. И поверь, со мной будет гораздо интереснее, чем с Мадиной.

Ты, наверное, спросишь: “А почему в Грузию?” А я отвечу: “Потому что если Россия от нас закрылась, то там нас точно не ждут”. А здесь будет хуже и хуже, хотя брат говорит, что нужно брать ситуацию в свои руки, объединяться с чеченцами, адыгами, возрождать заводы… Ха-ха».

Дойдя до этого «ха-ха», Шамиль неожиданно заулыбался. Потом отбросил письмо, пошел на кухню к холодильнику, вытащил оттуда бутыль газировки со льдом, выпил залпом прямо из горла, проливая на пол. Потом вытер губы руками и, тут же забыв об Асе, стал собираться на тренировку.

9

Не успел Шамиль сделать и пяти шагов, как его окликнул молодой человек, загорелый, с тонкими, как у женщины, скулами и светло-русой копной волос. Это был Арип. Они обнялись, похлопали друг друга по спинам. Арип хмыкнул:

– Ну, попали, братишка. Вчера доехал еле как, связь барахлит, родители тоже волнуются. В автобусе душно, жарко, вонь! На границе, там, где Вал теперь, держали нас два часа…

– Что там вообще? – наседал Шамиль, сгорая от любопытства.

– Стекло грязное, я особо не разглядел. Из автобуса не выпускали. Что-то вроде холмов. Вышки стоят, колючая проволока. Автобус переполнен. Рядом со мной один инженер лежал, хотел, говорит, на самолете, а рейсов нет. Сейчас, говорит, дураки радоваться начнут, что чурок отделили. Не понимают, говорит, что сами от себя прячутся.

– А в Москве что?

– Умные люди боятся, Шамиль, а глупые празднуют. Думают, что все проблемы решили, что дотации сэкономили. А я что, видел, что ли, здесь эти дотации? У меня в селе люди канализацию, спортивную площадку – все своим трудом сделали за свой счет. От государства ни копейки не получили, только проблемы…

Они вышли на пыльный перекресток. Ветер плеснул им в лица песком, закружил смерчем полиэтиленовые пакеты и унывно задул в щели жилых корпусов. А потом на углу заскрежетали тормоза полицейской «десятки», из салона поспешно выскочили несколько мужчин в полурасстегнутых форменных рубашках и, на ходу срывая с себя фуражки, помчались в дебри окрестных частных домов. Автомобиль остался на обочине с сиротливо распахнутыми дверцами. Шамиль и Арип молча двинулись дальше, в сторону центра.

Улицы были непривычно пусты, только на другой стороне дороги пробежал измазанный мороженым ребенок. Арип, умевший перемножать в уме трехзначные цифры, Арип, чемпион в метании камня, Арип, знавший наизусть все советские киноафоризмы, теперь казался подавленным и унылым.

– Что, пойдем в этом году в поход? – задал Шамиль неуместный вопрос, просто чтобы сменить тему.

– Куда? – переспросил Арип равнодушно.

– Мы же с тобой собирались, помнишь? Еще перед тем, как ты на свой мехмат поехал? Поездим по районам, в заброшенных селах полазим, может, и сами по Андийке сплавимся. Или ты в Москве от всего отвык? Помнишь, как мы тогда на склоне заснули?

– На каком склоне?

– Не помнишь? Нам еще селение одно приснилось. Причем обоим одновременно. Нас мужчина один странный хинкалом кормил.

– Не помню я ничего…

Они дошли до маленькой мечети, незаметной под ивами. Во дворике вокруг фонтанчика, где совершалось омовение, толпились люди в тюбетейках.

– Странно, немолитвенное время, – заметил Шамиль.

– Ле, посмотрим, что там, – предложил Арип.

– Честно говоря, на тренировку собирался. Может, у них там свои движения.

Один из людей во дворе заметил их колебания и, приблизившись, стал приглашать внутрь.

Шамиль сопротивлялся, Арип настаивал, и в конце концов они получили головные уборы, разулись и зашли в небольшое, устланное коврами помещение, разделенное и как бы расширенное маленькими куполами и разукрашенными столбиками. На коврах рядом с михрабом сидели два негромко споривших человека: один в полном богослужебном одеянии, в рубахе с высоким воротником и в чем-то вроде чалмы, второй в обычной рубашке в клеточку, с остриженной полукругом черной бородой. Между ними лежали раскрытые исписанные вязью и кириллицей книги.

На коврах расположились слушатели, кто-то сидел по-турецки, а кто-то улегся на пол. Шамиль с Арипом устроились сзади, поближе к выходу.

– Хадис пророка, салаллаху алайхи вассалам, переданный имамом Муслимом, гласит, что человека от куфра отделяет намаз. Тот, кто не совершает намаз, хотя считает себя мусульманином, вероотступник, – говорил бородатый.

– Подожди, подожди, дай я отвечу, – мягко перебил его тот, что в чалме. – Тот, кто не выполняет намаз, близок к отречению от веры. Близок, и не более. По словам пророка, салаллаху алайхи вассалам, переданным имамом Ахмадом ибн Ханбалем, тот, кто не совершает намаз пять раз в день, если его простит Аллах, не войдет в рай с первыми. А если Аллах не простит его, то сначала будет наказан в аду и только потом попадет в рай. А настоящих неверующих Аллах не простит никогда, согласно аяту тридцать четыре из суры «Мухаммад». Отсюда можно заключить, что не совершающие намаз не являются неверующими, а только близки к вероотступничеству.