Цезарь Каскабель - Жюль Верн

— Ребята, — предупредил он, — будьте бдительны, смотрите в оба! Жан, пусть твое ружье отдохнет! Вовсе не обязательно подавать сигнал о нашем отправлении… А кухня пусть бросит курить!

Местность к северу от Британской Колумбии, хотя и пересеченная, довольно легко проходима, даже если принять во внимание многочисленные водные преграды между соседними с материком островами. Никаких гор до самого горизонта. Изредка попадаются отдельные фермы, от которых труппа твердо решила держаться подальше. Хорошо изучив карту, Жан легко ориентировался и надеялся добраться до Ситки без проводников.

Но самое важное — не наткнуться на полицейских: ни на тех, что стояли на границе, ни на каких-либо других. Однако, к полной неожиданности господина Каскабеля, не знавшего, удивляться ему или радоваться, в свой первый день на земле Аляски «Прекрасная Колесница», казалось, могла направляться куда ей заблагорассудится.

Корнелия приписывала удачу Провидению, и ее муж склонялся к тому же мнению. Жан же объяснял изменения образа действий российской администрации скорее какими-то внешними обстоятельствами.

Шестого и седьмого июня все оставалось по-прежнему. Ситка была уже не за горами. «Прекрасная Колесница» двигалась бы быстрее, если бы не опасения госпожи Каскабель за раненого вследствие сильных толчков на неровной дороге. Корнелия и Кайетта продолжали выхаживать его, одна — как мать, другая — как дочь. Опасность, что больной умрет в дороге, еще не миновала. Его состояние не ухудшилось, но, к сожалению, и не улучшилось. Небогатые ресурсы походной аптечки и заботливый уход — вот и вся помощь, но достаточно ли этого при столь серьезном ранении, требующем вмешательства хирурга? К несчастью, самоотверженность не заменяет знаний, но никогда сестры милосердия не были столь преданны и усердны, а ум и трудолюбие юной индианки поразили всех без исключения. Казалось, она стала членом семьи Каскабель. Будто небо подарило Корнелии вторую дочь.

Седьмого числа «Прекрасная Колесница» всего в нескольких лье от Ситки перешла вброд Стикин-Ривер, небольшой водный поток, впадавший в один из узких проливов между материком и островом Баранова.

Тем же вечером раненый пробормотал:

— Мой отец… там… Увидеть его…

Он говорил по-русски, но господин Каскабель хорошо его понял.

Затем больной повторил несколько раз:

— Иван… Иван…

Не вызывало сомнений, что он звал беднягу слугу, убитого подле хозяина.

Похоже, оба были русского происхождения.

Поскольку раненый заговорил, то, возможно, вскоре к нему вернется память, и Каскабели наконец узнают его историю.

Теперь, чтобы попасть на остров Баранова и преодолеть пролив, предстояло обратиться к паромщикам, обслуживавшим местные многочисленные проливы.

Однако господин Каскабель не надеялся скрыть свою национальность во время переговоров с перевозчиками. Вполне вероятно, что вновь возникнет пресловутый вопрос: «Где ваши паспорта?»

— Что ж, — сказал он, — наш московит так или иначе доставлен в Ситку! Если полицейские и заставят нас вернуться, то по меньшей мере они должны будут сами позаботиться о своем соотечественнике, и уж если мы начали его спасать, то сам черт не помешает поставить его на ноги!

Разумное рассуждение, но беспокойство о том, как их примут, никого не отпускало. Теперь, когда они уже почти добрались до Ситки, было бы очень жестоко вновь развернуть их на Нью-Йорк.

Пока «Прекрасная Колесница» ожидала на берегу, Жан отправился к паромщикам, как раз занятым погрузкой.

В этот момент Кайетта сказала господину Каскабелю, что жена зовет его к постели раненого.

— Наш подопечный пришел в себя, — сообщила Корнелия. — Он заговорил. Цезарь, попытайся понять, чего он хочет!

В самом деле, русский открыл глаза и вопросительно смотрел на людей, которых видел впервые в жизни. Несколько бессвязных слов сорвалось с его сухих губ.

Затем слабым голосом, почти неслышно, он стал звать своего слугу Ивана.

— Господин, — обратился к нему по-французски глава семьи, — Ивана здесь нет, но мы к вашим услугам…

Услыхав это, раненый ответил на том же языке:

— Где я?

— У людей, которые позаботились о вас…

— Но в какой стране?

— В стране, где вы в безопасности, если вы русский…

— Да, конечно, русский…

— Так вот, мы находимся на земле Аляски, в нескольких лье от ее столицы…

— Аляска! — пробормотал раненый, и на минуту показалось, что в его глазах промелькнул ужас.

— Я на русской территории! — повторил он.

— Нет! — раздался голос только что вошедшего Жана. — На американской!

И через приоткрытое окошко «Прекрасной Колесницы» он показал на звездно-полосатый флаг, взвившийся над паромом.

Действительно, вот уже целых трое суток, как Аляска не принадлежала России. Три дня назад был подписан договор, по которому Аляска полностью отходила к Соединенным Штатам. А потому Каскабелям не стоило больше бояться русских жандармов… Они находились на американской земле!

Глава XI

СИТКА

Городок Ситка, или Ново-Архангельск, на острове Баранова посреди целого архипелага островов у западного берега Аляски являлся столицей не только этого острова, но столицей всей провинции, находившейся под началом федерального правительства. Во всем регионе больше не встречалось ни одного хоть сколь-нибудь значительного населенного пункта; здесь на большом расстоянии друг от друга изредка встречались лишь деревни. Точнее, не деревни, а просто посты или фактории. Большей частью они принадлежали американским компаниям, и всего несколько — английской Компании Гудзонова залива. Понятно, что сообщение между постами осуществлялось крайне затруднительно, особенно суровой зимой, когда разыгрывались аляскинские метели.

Всего несколько лет назад Ситка представляла собой редко посещаемую торговую точку, где Российско-Американская компания[96] хранила запасы мехов и пушнины. Но Аляска простирается далеко за Полярный круг, и благодаря этому открытию Ситка начала бурно развиваться и под новым управлением скоро превратилась в богатейший город — достойную столицу штата Федерации[97].

Уже тогда Ситка обладала всем набором зданий, необходимых для города. Здесь располагались лютеранская церковь, очень простая по стилю, но не лишенная величия; православная церковь с одним характерным куполом, столь неподходящим пасмурному небу, так непохожему на ярко-синее небо Востока; салун Клаб-Гарден, что-то вроде Тиволи[98], где местные жители и путешественники могли найти рестораны, кафе, бар и игры всякого рода; Клаб-Хаус, двери которого открывались только для холостяков; школа, больница и, наконец, дома, виллы, коттеджи, живописно разбросанные по окрестным холмам. Обширные леса с хвойными деревьями, похожие на вечнозеленую рамку, из-за которой выглядывала цепочка высоких гор с вершинами в дымке, окружали ансамбль строений. Самая высокая, гора Эджкем, находилась на острове Крузова, к северу от острова Баранова[99], ее пик вздымался на восемь тысяч футов над уровнем моря[100].