Женщины - Михаил Жванецкий

– А ты можешь вообще не сидеть?..

– Не готов… А ты можешь не тратить?…

– Ну тогда сиди здесь.

– Ну тогда намного снижай расходы.

– Ну тогда… Буду летать…

– Ты же говорила – любовь…

– Я сказала – буду летать…

– Зина, борьба должна быть внутренней.

– Буду-буду…

– Смотри.

– Буду-буду. Ты же меня знаешь.

– В том-то и дело. В общем, Зина, тебе решать, что мне делать…

«Я сам бывший…»

Я сам бывший.

Сам из Марьиной Рощи.

Я всех их знаю.

Вижу, садится тётка.

Лицо испитое.

– Что, – говорю, – Зина, как дома?

– Хорошо, – говорит.

– Кого любишь, Рыжего?

– Рыжий в тюрьме. Я с другим.

– Где работаешь?

– В детском саду.

– Ты же сидела?

– Сидела.

– И кем работаешь?

– Нянечкой.

– Как же ты их воспитываешь?

– А воспитываю. Чего тут! Чуть что – так пошлю. Дорогу в ясли забудет. И родителям не жалуется: боится.

А я чувствую, от неё кашей пахнет, котлетами.

– Это каша и зразы. Они не едят. Я домой везу. Мой-то жрёт всё.

– А как насчёт спиртного?

– Плохо. Не дают им. Даже на праздники. Думаем от детей письмо организовать. Пусть сами попросят. Мы, мол, тоже люди. У нас тоже праздник. Там помидорки солёные.

– А как же тебя туда взяли, а образование?

– А какая образованная пойдёт на эти деньги?

– А это у тебя что?

– Да кисель везу и апельсины. Дети сами отказались.

В метро

Женщина зацепилась за мой портфель авоськой.

Не расцепишь, народу много.

– А вы где живёте?

– В Черёмушках.

– Я тоже. Поехали, по дороге расцепим.

Приехали ко мне.

Поставил вино.

Стали разъединять.

Жалко рвать.

– Вас дома ждут?

– Не думаю.

– А я вообще один.

– Вижу.

– Я так думаю, поживите у меня. Расцепим как-нибудь.

Кошёлки мы расцепили.

Кусочки красной нитки так и остались на портфеле.

Живём.

Выковыриваем.

Хорошо нам.

Женщина после вчерашнего

Ой! Забыла! Ну, всё!

Впрочем… А, ладно…

Ой! И это забыла!!! Ну, всё!

А, чёрт с ним… Впрочем…

Хотя нет… Всё!.. Чего ж я здесь сижу?..

Постой…

А куда? Хотя теперь уже всё равно… Эх…

Ой, вспомнила… Я же всё взяла…

Вот дура…

Всё в порядке!.. Всё в… Хотя нет.

Забыла… Взяла!

Точно… Да… Забыла!

Эх!.. Ну, иду…

Хотя зачем я иду…

А чего? Поворачивать?

Уже столько прошла…

Иду!.. Нет!.. Забыла…

Нет… Иду…

«Только пройди в мини-юбке, с длинными волосами…»

Только пройди в мини-юбке, с длинными волосами и длинными ногами – сразу начинают подходить, знакомиться, «что вы сегодня вечером делаете?».

Годами стой на углу в шинели с бородой – никого.

Возникает ощущение, что у женщин нет проблем…

Есть…

Над и под столом

Каждая женщина состоит из двух половин: над столом и под столом.

Бывает, две половины показывают разное время.

Допустим, верхняя – на десять лет меньше.

Иногда верхняя не совпадает с нижней.

Верх от другого человека – стройней и выше.

Низ – сталинский, каменный, от девушки с серпом, на котором долго стояла вся страна, в том числе и мужчина с молотом.

Верх – для президиума.

Низ – для опоры.

Бывает – верх учёный, образованный, а низ – для работы.

Лучшее, что я видел, совмещая женщину и стол, – мини-юбка над банкетом.

– Вот, – сказал я Сташкевичу из низов, – перестань мотаться под столом, сядь на стул и посмотри. Что колеблется над пищей! Вот такой хотел бы я быть здесь, чтоб всё увидеть.

«В чём разница между мужчиной и женщиной?»

В чём разница между мужчиной и женщиной?

Вы танцуете, чтобы быть к ней ближе.

А она танцует, чтобы танцевать.

Так вы и будете ухаживать, пока не разберётесь.

Вначале совпадут желания, а потом и движения.

«В Москве, где людей так много, что хочется повеситься…»

В Москве, где людей так много, что хочется повеситься, – исчезли беременные женщины с огромными пульсирующими животами.

Беременные женщины – признак здоровья нации!

Признак правильной политики её руководства.

Признак одобрения населением спокойного, твёрдого и верного курса партии на ограничение численности других партий, политики назначения региональных глав, политики «встань с колен, страна, брось костыли, сойди с кушетки», политики твёрдости по отношению к маловероятному и силы к невероятному противнику.

Беременные женщины – символ единения полов, умов и сил нации.

Почему одобрение политики партии и правительства звучит только на словах?

Депутаты, кто из вас забеременел?

Со дня выборов прошло уже пять месяцев.

Кто из вас понёс из народа обратно в народ?

Начнём с себя.

Положение депутата – прочное и обеспеченное.

Меняйте фигуры женщин.

Зачатье вместо заначки – вот лозунг мужчины.

Обеременяйте подруг.

Вошла послушать музыку, вышла другим человеком.

Только обеременив электорат, вы убедите его, что курс партии верный – она его поддерживает.

Марш беременных в поддержку курса назначен на воскресенье.

Движение в городе опять будет ограничено.

Новый Арбат

Я девушка тихая.

Мне двадцать три года. Рост сто семьдесят восемь.

Ножки вот. Ручки вот.

Но у меня есть номер.

От метро Арбат по проспекту…

Летом не больше пятнадцати минут.

Я выхожу из метро.

Беленькая, мини в обтяжечку.

Кофточка без лифчика.

На шнурочках.

Туфельки на шпилечках.

Что-то через плечо.

Пучок такой сзади беленький, скромненький.

Сосочки угадываются.

Каблучки высоко ножку держат.

Лицо и колени не дают уснуть.

Сзади сестра Ляжка (Ляля) с моим плащом.

За ней собака Чекушка с поводком.

Весь проспект дуреет.

Напрягается.

Кто был не при деле, стал при деле.

Два «Мерседеса» углом встали.

«Порш» на тротуар полез…

Медведь с плакатом на груди «голосуйте!» открыл пасть, оттуда борода:

– Девушка, я вам бесплатно на банкет…

Троллейбус пассажиров мордой об стекло – «стоп», выходит водила штанги поправить.

Машина с бачками:

– Извините за машину, но куда нужно?

Никуда мне не нужно.

Мне всё это нужно целиком…

Я теперь с толпой перемещаюсь.

Ляжка сзади вспотела.

Мне сели на хвост.

Весь проспект в ноги смотрит.

Надо отсекать хвост.

Надела плащик.

Надо отсекать хвост!

Уж очень жарко дышат.

Хвост отсекается только в метро.

Дверьми.

Плащ с капюшоном.

Дома – пятнадцать записок с телефонами в капюшоне.

И такие глупости: «Давайте поженимся… Хочу от тебя ребёнка… За поцелуй – машину…»

Все обещают.

А в метро ездить не хотят…

А кто не боится, того двумя вагонами отсекаю.

Я пошла в семнадцать лет.

Тик-так. Часики пошли.

Они понимают, что я должна немножко практиковать.

Но мне ничего не надо.

Я артистка.

Я сольный вечер хочу.

А номером – я всегда успею.

Маленькая девочка семи лет

– Ты такая маленькая. Ты почему? Ты нагрубила?

– Кому я нагрубила – вам? Ничего вам не будет.

– Как же мне ничего не будет? У меня давление поднялось.

– Не мерайте его. Не надо мерать.

– Как же я могу не мерать? Меня как разобьёт паралич!

– Ничего. Тише будет во дворе.

История вкратце

(Она идёт впереди. Её все боятся)

Она идёт впереди.

Её все боятся.

Она говорит:

– Не делайте этого!..

– Этот клей не выдержит!..

– Здесь плохо стригут!..

– Вы напрасно это сделали!..

– Вы здесь пропадёте!..

– Америка не для вас!..

– Вас там не вылечат!..

– Немедленно переезжайте!..

– Машина ничего, но вы разоритесь на ремонте…

– Уберите ребёнка, ему этого нельзя…

Сзади идёт её муж:

– Не обращайте внимания. Я так живу уже тридцать лет, и ничего.

А.Б.П.

С Аллой меня связывает что-то давнее.

Мы любим друг друга.

Хотя ни разу не любили.

Наша страна делится на два лагеря: огромный (вся страна) – это те, кто любит Аллу Борисовну, и крохотный – это те, кого она любит.

Я соскучился по женскому правлению.

Я ездил к ней агитировать в начале 90-х – выставить себя в президенты.

– Говори, говори, я слушаю!

Во время путча она была в Одессе, и за нами ходила толпа.

Она лучше, чем певица.

Лучше, чем женщина.

И больше, чем личность.

Попасть под её презрительный взгляд – потерять половину веса и физически, и морально.

Она плохо знает фамилии начальников.

Ей не подходит «гений и человек».

Как говорил мне один олигарх: «Она – большая сила».

Я сказал сыну: «Имей совесть и поступай, как хочешь».

Она такая…

Делает что хочет и не ошибается.

Мужья поют.

Мужья рядом.

Не уходят мужья.

Держатся рядом.

Без обид.

Без лишнего достоинства.

Она передвигается в окружении.

Увидите идущую толпу – внутри Алла Пугачёва.

У меня очень мало таких друзей, на которых можно рассчитывать.