Апелляция кибер аутсайдера - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно тихая, хладнокровная, спокойная как удав Хамасаки никогда так себя не вела. Ей всегда хватало пары слов при минимуме эмоций, чтобы очертить личные границы.
А сегодня что-то впервые вышло за рамки.
— Чего ты так завелась? — озадачилась латиноамериканка. — Миру, я ж без злобы! Просто вслух думаю.
— Потому завелась, что ты решила поговорить за меня! Не нужно за меня разговаривать, я сама справлюсь! — японка перевела дух. — Повторяю. Вот три… нет, шесть штук на то, что через минуту от Рыжего итог поединка всё ещё будет зависеть. В числовом выражении — не менее чем наполовину. Арбитраж — на совести искина. СТАВКА СДЕЛАНА!
— То есть, ты не возражаешь, если ограничимся минутой? — придирчиво уточнил Мануэль. — Просто говоришь, что этой минуты может не хватить?
— Бл**ь… Я что, стала плохо болтать по-английски? ПОВТОРЯЮ В ТРЕ…
— Понял, понял, понял! — латинос примирительно поднял перед собой ладони. — От Рыжего что-то там будет зависеть через минуту, искин рассудит! На это ты ставишь шесть штук, под предыдущий коэффициент! Но если мы захотим прекратить поединок через шестьдесят секунд, ты не возражаешь. Да?
Хамасаки сжала губы в узкую полоску и два раза хлопнула в ладоши, после чего подняла вверх большой палец.
Обновлённая голограмма над рукой Мануэля возвестила об общем знаменателе между всеми участниками пари.
— СТОП! — Рыжий оттолкнул в стороны пару подошедших слишком близко англоговорящих. — Миру, возьми в долю? — он пронзительно посмотрел на японку. — Если отдашь одну десятую выигрыша, твоя ставка сработает. Считай это моим обязательством.
— Ты хочешь сказать, что можешь продержаться по своему усмотрению? А можешь и сдать бой? — Макс сделал шаг вперёд с заинтересованным лицом.
— Не твоё собачье дело, — холодно бросил Седьков. — Не с тобой разговариваю. Если хочешь, с тобой поговорим после китайца. Миру, ты же меня поняла, правильно?.. Пожалуйста.
Присутствующие напряглись не по первому разу.
На их глазах открыто происходило что-то со скрытым подтекстом, который только эти двое явно понимали.
Но что?
Тем более что пара Седьков-Хамасаки была вообще за пределами самого смелого воображения.
— Сговориться не могли, — кивнула сама себе Эрнандес, размышляя над неожиданной вводной.
— Раньше не общались: с Рыжим вообще никто не разговаривает. Никогда, — подхватила Мартинес.
— Сама Хамасаки — сноб, каких поискать, а Рыжий — просто пыль под её ногами. — Подключились англичане. — Но они договариваются о чём-то… Понятно о чём! Нам даже понятно, о чём Рыжий пытается договориться!
— Но непонятно, почему он считает, что Миру его просто не пошлёт на**й, как должно быть по логике, — завершила Юнь. — Миру, чё это с вами? Вернее, что с тобой? У тебя же нет дел никаких с этим убогим! — китаянка требовательно смотрела на подругу.
Та не отрывала взгляда от глаз Седькова.
— Пожалуйста, — ещё раз попросил убогий. — Ты гарантированно выиграешь.
— Зага-а-адка, — Мануэль, не стесняясь, задумчиво почесал затылок. — Интрига на интриге.
— Да. Рыжего сегодня как подменили — будто с цепи сорвался, — подтвердил Макс.
Ему тоже было настолько интересно, что он даже пропустил мимо ушей выпад очкарика в собственный адрес.
Хамасаки что-то сказала по-японски (переводчики выдали абракадабру).
Убогий, не отводя от неё взгляда, коротко и отрицательно покачал головой.
— Ты же всё равно уже всё решил для себя? Зачем мне платить за то, что и так достанется бесплатно? — задумчиво спросила Миру.
— Они на нас просто внимания не обращают, — обиделась вслух Айя.
— Угу. Чёрт знает что, и оно мутное, — вздохнула Эрнандес. — Досадно, чё.
— Ты будешь делать ставку против меня? — холодно уточнила китаянка у подруги, игнорируя Седькова.
— Одуплилась?! — возмущённо ответила японка, поворачиваясь к Юнь. — Я же тебе отправила сообщение, ты сама не стала читать. Какие ко мне претензии?! — Ты не ответил, — она подняла указательный палец на убогого. — Зачем мне платить тебе за то, что ты и так сделаешь сам, если сможешь? К тому же бесплатно?
— Низачем, — очкарик беззвучно пошевелил губами, словно сбрасывая с плеч какой-то груз. — Ты абсолютно права. Тебе не за что платить дополнительно ещё одному левому человеку. Он действительно и так будет добросовестно напрягаться бесплатно. Прошу прощения за беспокойство. — Он вытянул руки по швам и наклонился примерно на сорок пять градусов, вроде как изображая что-то из японского этикета.
В следующий момент Седьков, казалось, полностью утратил интерес к японке:
— Нешто, начнём? — он потёр ладони и шагнул к китайцу.
— Стой! Я согласна! — Хамасаки добавила что-то на своём языке.
Ругательства, если верить переводчику.
Очкарик отрицательно покачал головой:
— Поезд ушёл. Мы не договорились.
— Почему?! — по Миру было видно, что она очень нервничает.
Чего с ней отродясь не случалось.
— Кажется, ото всех нас ускользает какой-то контекст, — задумчиво уронил Макс. — Рыжий и Хамасаки явно обсуждают что-то своё, нам непонятное.
— Угу. И нас тупо игнорят, — уныло шмыгнула носом Эрнандес во второй раз. — Даже досадно где-то, что ли. Чёрт побери.
— Извини. — От японки в адрес убогого это прозвучало, как гром среди ясного неба.
Даже Чень не стал сдерживаться и вытаращился на Миру, как на вдруг заговорившую человеческим голосом скамейку.
— Остановись, — Седьков поморщился и поднял вверх пустую ладонь в сторону Миру. — Я тебя услышал. Просто остановись.
— Ты хотя бы подумаешь? — Хамасаки явно настаивала и, судя по происходящему, останавливаться и не думала.
— Да, но в этом, европейском, контексте. Я именно что подумаю. Это не согласие. Мы поняли друг друга?
— Благодарю. — Миру коротко кивнула, превращаясь в обычную себя.
Вслух никто не сказал, но в интерфейсе все видели: Чень при поддержке остальных в китайцев ответил японке на её ставку, по предыдущему коэффициенту.
Итоговая цифра получилась солидной настолько, что даже у него на счёте и в карманах в итоге не нашлось нужной суммы единолично.
— СТОП! — Седьков вытянул вперёд указательный палец. — Эй, мудила. Вот это твоя панель — боевые расширения. Ты активировал все, получается, вооружился? А то я чуть не упустил.
— Ну да, — убийственно вежливо улыбнулся китаец. — А ты как хотел?
— Я фору больше не даю. — Очкарик, превратившийся в какого-то совсем другого человека, холодно покачал головой. — Лавочка закрыта, Чень. Больше никакого гандикапа, халява кончилась. Сделавшим ставки! Уравниваю потенциал!
— Эй, ты чего задумал? — Макс высказал общий вопрос, озадаченно наблюдая, как убогий натягивает на кулаки какие-то металлические хреновины навроде кастетов, которые только что достал из карманов.
— Извините, что не сказал заранее. Мне надоело давать фору вооружённым, когда я
