Византийский манускрипт - Михаил Палев

– Это ритуальное кольцо, – пояснила Кайтелер. – И это не стекляшка, а сапфир. Под ним в кольце – пустота, заполненная магическим составом.

– Что за состав? – деловито осведомился Кудасов.

– Травки разные: селенотроп, очиток едкий. А еще кожа кошки и крота, перья совы и удода.

– Офигеть! – поразился Кудасов. – А металл хоть драгоценный?

– Не очень. Серебро пополам с оловом.

– Припой, короче, – разочарованно вздохнул Кудасов.

– Но вот что главное: это кольцо носят рожденные в июне, декабре или январе, причем надевают только осенью в день и час Луны и Сатурна. Я думаю, вы заметили, что Катя умерла летом?

– Ну, заметили… И что? – проворчал Кудасов.

– Летом она не должна была носить такое кольцо! Значит, Катя надела его специально, для проведения ритуала. Видимо, в основном следовала «Ключам Соломона». Она вызывала демона! На полу кровью голубя она нарисовала магические символы для проведения ритуала. Скорее всего, голубей понадобилось несколько – следовало тщательно изобразить пентакль и треугольник. Вот поэтому ее гость и использовал перекись водорода: он не хотел, чтобы по магическим символам кто-нибудь узнал о том, кого именно из демонов вызвала Катя. А возможно, он пытался скрыть сам факт проведения ритуала, – убежденно заявила Кайтелер.

– Вы это серьезно? – уставился на нее Тавров.

– Абсолютно!

– Значит, вы полагаете, что что-то пошло не так и Барсукову убил демон?!

– Возможно, – согласилась Кайтелер. – Но мне это представляется маловероятным. Ведь у нее со спины срезали кожу, не так ли?

– Совершенно верно. И что?

– А то, что кожа понадобилась для заключения договора с демоном. Катю просто принесли в жертву. Она, глупая, вызвала демона, а ее спутник принес ее в жертву и заключил договор. Девственница – идеальная жертва для такого случая.

– Ты хочешь сказать, что Барсукова в свои двадцать три года была девственницей? – недоверчиво усмехнулся Кудасов. – Не смеши!

– Нет, она не была девственницей в том смысле, который ты вкладываешь в это слово, но в то же время Катя несомненно являлась личностью чистой и непорочной, – принялась объяснять Кайтелер. – На греческом «Екатерина» означает: чистая, непорочная. Демону обещали «непорочную» девицу – он ее и получил. Формальная сторона соблюдена. Ну а когда все закончилось, ее спутник облил пол перекисью водорода, уничтожив нарисованные кровью магические знаки. Катя пила воду исключительно бутилированную, так что он сполоснул пустые бутыли водопроводной водой и оставил их в кухне, среди прочих. Возможно, он заранее принес эту воду в ее квартиру. Ну а потом убийца завернул испачканную обувь в Катину рубашку и вместе с мертвым голубем – скорее, голубями, так как в одном голубе крови немного, – все унес в сумке.

– А почему голубь? – спросил вдруг Кудасов.

– Сравнительно просто поймать. Когда его несешь, ничто не вызывает подозрений: не перевелись еще у нас голубятники. Да и выброшенная на помойку обезглавленная тушка голубя похожа на кошкину добычу, а не на жертву ритуала, – пояснила Кайтелер.

Все помолчали, осмысливая информацию.

– Убедительно, – наконец вымолвил Тавров. – Невероятно, но – убедительно! Жаль только, что Брен не вписывается в эту схему.

– Почему? – вскинулась Кайтелер. – Ведь я же видела их накануне вечером вместе!

– Верно, – насмешливо согласился Тавров. – Да вот только следующим утром Брен убыл в Москву, и в то время, когда Барсукова надевала белую рубашку, готовясь к ритуалу, он уже был у себя дома. Во всяком случае, это следует из билетов, приложенных к его командировочному отчету.

– А вы ничего не путаете, Валерий Иванович? – обескураженно поинтересовалась Кайтелер.

– Нет, милая моя! – с уверенностью заявил Тавров. – Как говорится, «у меня все ходы записаны».

Он достал из кармана записную книжку, пролистнул страницы.

– Итак: судмедэксперт определил, что смерть Барсуковой наступила между пятнадцатью и семнадцатью часами в субботу, семнадцатого июня. Правильно?

– Да, день и час Сатурна, – подтвердила Кайтелер.

– Так вот, семнадцатого июня Виктор Брен вылетел рейсом УН102 авиакомпании «Трансаэро» из Пулкова в одиннадцать часов десять минут, и в двенадцать часов пятнадцать минут он уже был в Домодедове. Именно этот билет он сдал в бухгалтерию редакции журнала вместе с командировочным отчетом. Можно, конечно, представить, что он вылетал позже по чужим документам, но… это уже из области домыслов. Вот так!

Кайтелер плотно сжала губы. Она явно осталась при своем мнении.

Вдруг заиграл мобильник. Кайтелер схватила сумочку и вынула телефон.

– Да, Саша! Нет, я тут с друзьями… Сидим, разговариваем. Как, уже?! Ты дома? Хорошо, мы сейчас подскочим. Выбегаем, ловим тачку – и к тебе… Минут десять, не больше! – Кайтелер резким щелчком захлопнула «раскладушку»: – Надо бежать!

– Куда?! – возопил Кудасов. – Сейчас первый час ночи, и я уже начал мечтать о мягкой постели!

– Мечтать можешь и на улице, – отрезала Кайтелер. – Валерий Иванович, подгоните его!

– Да что случилось, Бьянка? Объясните, наконец! – взмолился уставший не меньше Кудасова Тавров.

– А разве непонятно? – удивилась Кайтелер. – Саша расшифровал, что представляет собой ваш артефакт. Он разгадал загадку, понимаете?

Глава 10

Гениальный Саша, к счастью, тоже жил на Васильевском острове, на 17-й линии, так что через пятнадцать минут вся компания уже стояла перед дверями Сашиной квартиры на четвертом этаже старого мрачного дома.

– Ты умница! – сразу объявила Кайтелер, едва Саша открыл дверь. – Дай я тебя расцелую!

И она немедленно выполнила сказанное. Ошеломленный Саша только и смог пробормотать:

– Вы, это… потише… родители спят. Аккуратно так, на цыпочках, в мою комнату проходите.

Гости прокрались по скрипучему паркету в Сашину комнату, где светился солидным двадцатидюймовым экраном монитор и деловито шумел вентиляторами системный блок.

– Вы действительно поняли, что это штука собой представляет? – с нетерпением спросил Тавров.

– Ну… не совсем так, – признался Саша. – Я понял, частью чего она является. Понимаете, я пробил по внешним признакам ваш артефакт во всех доступных базах, но не нашел ничего похожего. Тогда я решил поработать с самим артефактом. К сожалению, мне недоступно оборудование для анализа материала, поэтому я посидел только над его внешней формой. Поскольку вы сказали, что таких артефактов в природе несколько, я решил попробовать выяснить, сколько же их в действительности. Так вот, их ровно шестьдесят – не больше и не меньше.

– Хм… и откуда это следует? – недоверчиво ухмыльнулся Кудасов.

– А из формы артефакта, – невозмутимо отозвался Саша. – Вы заметили, что его форма несколько странна? Задняя кромка пластины относительно передней развернута на 3 градуса. Обратите внимание: ровно на три градуса! Сканер дал точность до третьего знака, но я полагаю, что в реале точность математическая. Но это не все: пластина имеет прогиб в середине, примерно три миллиметра. Кроме того, на верхней поверхности в шести миллиметрах от края имеется шестимиллиметровый паз. И точно такую же картину мы наблюдаем на нижней поверхности, у противоположной кромки. Все это подвело меня к мысли, что пластины стыкуются между собой именно по этим пазам, поскольку расстояние от края до паза в точности соответствует ширине паза. Я построил трехмерную модель, исходя из того, каким образом могут соединяться эти пластины. И вот что я обнаружил: соединенные пазами и выступами шестьдесят пластин образовали бы геометрически правильное кольцо диаметром около четырех с небольшим метров. Точнее, это кольцо представляет собой ленту Мебиуса, поскольку при подстыковке очередной пластины лента поворачивается на 3 градуса. Смотрите, вот на мониторе сделанная мной трехмерная сборка кольца из артефактов.

– Ерунда! – перебила его Кайтелер. – Если соединять пластины таким образом, то пазы первого и последнего артефактов окажутся в одной плоскости. А чтобы состыковаться, они должны находиться напротив друг друга.

– Молодец! – похвалил ее Саша. – Быстро соображаешь. Это означает лишь одно: первая пластина отличается от всех остальных тем, что оба паза находятся на одной поверхности. Ведь не зря они пронумерованы, не так ли? Ищите первую пластину, а когда найдете – то вы сможете либо убедиться в моей правоте, либо опровергнуть мою концепцию. Все, больше я ничем не могу вам помочь!

– Спасибо, Сашка, ты умница! – вновь восхитилась Кайтелер.

Выйдя на улицу, Тавров сказал:

– Что-то здесь не так. Я полагал, что артефакты должны быть одинаковыми по форме, а пронумерованы они совсем с другой целью. Как-то это все неубедительно…

– И я того же мнения, – поддержал его Кудасов.

– А что спорить? Ведь вы говорили, Валерий Иванович, что Брен показывал Далинскому фотографию артефакта с цифрой «I», не так ли? Позвоните ему сейчас: пусть Далинский напряжется и вспомнит, были на артефакте Брена пазы или не были, – предложила Кайтелер.