Если бы юность знала... - Кэндес Скулер

– О Боже, Ариэль! Мне так жалко. Я ведь оставался в полном неведении.

– Ничего страшного. Помятый бампер починили, шишка на лбу прошла. По-видимому, мне можно было бы отлежаться в своей постели, но мать, как всегда, подстраховалась. Я же ее единственное дитя, – Ариэль грустно улыбнулась, – ее драгоценный птенец… Она привыкла заботиться обо мне, быть для меня всем и делать для меня все.

Сейчас Ариэль знала, что Констанс Кэмерон опекала свою дочь чересчур. Но тогда она со всем соглашалась, поскольку другие отношения ей не были известны. До тех пор, пока не родилась собственная дочь.

– Мама обезумела от беспокойства за мое здоровье и захотела, чтобы меня тщательно обследовали. Тогда-то я и узнала, что беременна. Доктор сказал.

– Значит, ты приходила в Крепость холостяков не затем, чтобы сообщить мне о своей беременности?

– Нет. Я пришла, потому что… – Голос у нее внезапно пропал. Зачем ворошить прошлое? – подумала Ариэль. Ведь минуло уже двадцать пять лет, и ничто не вернет потерянные годы.

– Потому что? – настойчиво подсказал Зик.

– Потому что хотела сказать, что передумала. Что ты для меня важнее карьеры и что я выйду за тебя замуж, когда ты пожелаешь, не дожидаясь продления контракта, и пусть обо мне говорят что угодно… Не надо, – предупредила она, когда он протянул к ней руки, – пожалуйста, не надо.

Но Зик уже прижимал ее к груди так крепко, как хотел в ту роковую ночь. И множество последующих ночей.

– Как жалко, – шептал он, – как мне жалко, милая…

Слезы текли по ее щекам и впитывались в шелк его рубашки. Ариэль слышала удары сердца Зика, глухие и сильные, чувствовала его руки, теплые и нежные. Его широкие ладони скользили по спине Ариэль вверх и вниз. Он хотел успокоить и приласкать ее, и в ответ ее тело стало наполняться жизненной силой, в ней пробуждалась страсть к стоявшему рядом мужчине, желание слиться с ним, чтобы не знать, где кончается он и начинается она… Отпустить наконец-то вожжи и без оглядки отдаться чувствам, которые он разбудил в ней, и моменту… Вновь ожить, пусть даже на одну ночь.

– Зик, – прошептала Ариэль сдавленным голосом, – поцелуй меня.

Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем наклонил голову и слегка коснулся губами ее губ.

Это совсем не тот поцелуй, какого жаждала она!

– Нет, – Ариэль скользнула руками по его груди и обняла Зика за шею. – По-настоящему. Если, конечно, ты хочешь меня…

– Одному Богу известно, Ариэль, как я хочу тебя. Я всегда хотел тебя. – Зик прижался губами к ее губам.

Именно такого поцелуя, страстного, горячего, жаждала она. Его язык проник в ее рот, вкушая ее сладость, ее жар и приумножая их десятикратно. Зик без единого слова рассказывал Ариэль, как страстно желает ее. В ответ она тихо застонала и прижалась к нему, требуя большего.

Не отрывая губ, Зик скользнул рукой к пуговицам на ее жакете и расстегнул их, затем с усилием опустил ее руки, обвивавшие его шею, чтобы снять жакет. В следующее мгновение был отправлен на пол пиджак Зика. Ариэль не в силах дождаться, когда он прикоснется к ее груди, сама опустила его руки на вздымающиеся от волнения холмики. Зик осторожно погладил их и сжал пальцами набухшие соски. Ариэль застонала от удовольствия. Забыв обо всем на свете, она целиком отдалась во власть страсти. Голодным ищущим движением Ариэль коснулась возбужденной плоти Зика. Он застонал и подался вперед, навстречу ее руке. Она сжала пальцы. Зик замер ошеломленный. Потом его сердце погнало кровь с бешеной скоростью, и он почувствовал, что теряет контроль над собой. Он должен быть с ней, и сейчас, пульсировало в мозгу. Зик стал расстегивать молнию ее юбки. Ариэль взялась за пряжку его ремня. Одежда полетела в стороны, как листья с деревьев на сильном ветру.

Обнаженные, они прижались друг к другу и рухнули на парчовый диван, не задумываясь о стоимости ткани под ними. Он целовал ее шею и мягкий изгиб плеча. Она целовала его грудь и твердые бугры бицепсов. Однако увертюра длилась всего лишь несколько жарких мгновений. Ариэль с шумом выдохнула и приподнялась, предлагая себя. Он с хрипом поместился между ее бедер. Молнией промелькнул момент осторожных проб, мягкого растягивания, и наконец они соединились.

Она застонала.

Он застонал.

И они начали двигаться. Жестко и быстро. Первобытно. Мощно. Неудержимо. Мышцы напряглись. Нервы звенели. Они скатились с дивана на покрытый ковром пол – в дикой потребности быть ближе. И еще ближе.

Они достигли оргазма внезапно, почти одновременно, взорвались, разлетелись тысячами осколков эмоций и страсти.

Тело Ариэль изогнулось в неудержимом порыве экстаза. Спина выгнулась дугой, она уперлась пятками в ковер, толкая таз вперед в безумном усилии погрузить Зика в себя еще глубже.

А он ревел, как раненый зверь. Все мышцы его рук, плеч и груди вздулись и напряглись от невыразимого удовольствия. Его бедра вдавливали ее в ковер. Казалось, это будет продолжаться… продолжаться… и продолжаться. Но вот Зик, опустошенный, рухнул рядом с Ариэль. Его руки обвились вокруг ее стройной талии. Она погладила его. Зик приподнял голову и, улыбнувшись, прошептал:

– Я всегда говорил, что лучше, когда любишь.

Глава 11

На какой-то момент ее словно отбросило назад во времени.

Внезапно все стало как двадцать пять лет назад. И она – восемнадцатилетняя, отчаянно влюбленная девочка, впервые слышащая этот слегка хриплый шепот. На какой-то миг – лишь на сладкий, бесконечно сладкий миг – Ариэль позволила себе полностью поверить в это. Позволила предаться фантазии, что он и сам верит в нежные слова любви.

Но она понимала: этот миг не может длиться вечно.

– Так у меня не было ни с кем. – Голос Зика слегка дрожал. – За все эти годы мне ни с кем не было так хорошо, – повторил он, и Ариэль была готова поверить этим милым, бессмысленным словам любви, которые, она знала, он шептал сотни раз многим женщинам.

– Решил прибегнуть к сладкой лжи? – с известной долей коварства спросила она.

– Ты думаешь, я лгу тебе? – Зик приподнял голову, чтобы посмотреть на нее.

– Ну, может, и не совсем лжешь… Но это и не совсем правда… Просто слова под настроение. Постельные разговоры…

– Постельные разговоры? Ты считаешь, что это всего лишь постельные разговоры?

– А разве нет?

Зик долго, не отрываясь, смотрел на нее. Она ему не верит!

– Я люблю тебя, Ариэль! – горячо произнес он. – Этого я никогда не говорил ни одной женщине. Никогда.

Она молча глядела на него блестящими от слез неверящими глазами.

– О, Боже, Ариэль, ты плачешь? Но почему? Милая, прости, я не хотел тебя обидеть…

– Я ненавижу это, – пробормотала она, вытирая слезы.