Если бы юность знала... - Кэндес Скулер

– Выпьешь что-нибудь? – вежливо спросил он, наливая себе бурбон с содовой.

– Скотча. Неразведенного.

Ариэль прежних времен соглашалась только на бокал шампанского за ужином и то оставляла половину. Усмехаясь, Зик налил напитка на два пальца в тяжелый хрустальный бокал и подал его Ариэль. Взгляд его темных глаз дразнил ее, без всяких слов говоря, что он не верит, что она будет пить.

Но она снова удивила его.

Выхватив у него бокал, Ариэль одним глотком опрокинула в себя половину содержимого, затем поставила его – со стуком – на изящный столик у дивана и злобно посмотрела на Зика увлажнившимися от ожога едкой жидкостью глазами.

– Итак, мы выпили. Удовлетворен? Говори, что ты хотел сказать, и убирайся.

Зик слегка отхлебнул из своего бокала.

– Не могла бы ты объяснить, почему злишься?

– Ты ворвался в мой дом, неужели это недостаточная причина?

– Но ты злилась намного раньше. Фактически со встречи в офисе свадебных консультантов. Только не пойму, почему? – недоуменно произнес он. – Я ведь не досаждал тебе своим присутствием. Сколько лет мы не виделись? Три или четыре года? Последний раз – на выпуске Кэмерон из колледжа, помнишь? Но тогда мы не обмолвились ни словом. Скажи мне, Ариэль, почему ты так злишься? – Я не злюсь, – со вздохом произнесла она.

– Нет, злишься. Ты прямо кипишь от злости. У тебя внутри кипятильник, да, Ариэль? – поддразнил он. – Ты готова разорвать меня на части, не так ли?

Он поставил свой бокал на буфет и подошел ближе, протянув к ней руку. Ариэль отступила, явно избегая его прикосновения.

Зик быстро взял что-то со столика и, неожиданно схватив Ариэль за запястье, повернул ее руку ладонью вверх. Расцепив сжатые пальцы, он вдавил в ее ладонь что-то холодное, круглое и твердое.

Это был коллекционный хрустальный пресс для бумаг, с сапфирово-голубой ручкой с вкраплениями настоящего золота.

Ее пальцы сжались вокруг предмета столь плотно, что побелели суставы.

– Давай, – прошептал Зик, – швырни. Представь, что целишься в мою голову. Она колебалась, хотя все в ней жаждало разрядки. И, ведомая желанием выплеснуть наружу долго копившуюся злость, Ариэль подняла вверх руку с хрупкой вещицей и со всей силы швырнула ее в стену. Хрусталь разлетелся на тысячу блестящих осколков. На голубых шелковых обоях появилась вмятина. Ариэль стояла замерев. Боже мой, что я сделала, в ужасе подумала она. Никогда в жизни не теряла я контроль над собой, даже тогда, когда Зик разбил мое сердце и растоптал мои грезы!..

– Сразу стало лучше, правда?

Ариэль взглянула на бывшего мужа. Он смотрел на нее с легкой усмешкой.

Еще смеется над ней!

– Нет, черт возьми, не лучше! – прошипела она, словно дикая кошка. Но это была явная ложь, ибо чувствовала она себя чудесно. Будто бы ожившей. – Зачем ты сделал это? – в упор спросила Ариэль.

– Что – это?

– Спал с той женщиной.

Зик сразу догадался, о какой женщине идет речь.

– Я с ней действительно только спал. И даже не знал об этом, пока не проснулся…

Ариэль сделала нетерпеливый жест рукой.

– Не лги, Зик! После стольких лет это ни к чему. Вспомни, я тебя видела.

Я была в той комнате и все видела.

– Что ты видела?

– Я видела… – (Воспоминания той ночи вновь встали перед глазами Ариэль. Вот она вошла в комнату, чтобы коснуться его, но коснулась голого плеча женщины в постели с ним… Противный женский голосок предложил разбудить Зика… И два голых тела, когда зажегся свет…) – Я видела все, что мне нужно, – глядя ему в глаза, сказала она.

– Черта с два! Ты видела меня спящего. Спящего! А затем сбежала, не дав мне возможности все объяснить.

– Потому что нечего было объяснять! – крикнула Ариэль и закрыла лицо руками, испугавшись своей реакции. – Нечего было объяснять, – повторила она более спокойным голосом, – да и не нужно в подобной ситуации…

– Я не занимался с ней сексом, – тихо проговорил Зик, – не занимался! Я даже не знал, кто эта женщина.

– Как же она оказалась в твоей постели?

– Не знаю. – Зик провел рукой по волосам. – Клянусь Богом, Ариэль, не знаю. Сомневаюсь, что и она могла бы это объяснить. Может, ей просто хотелось спать, а может, решила заняться, как тогда говорили, свободной любовью и сочла меня достойным кандидатом. Я ложился один, это точно, поверь.

– И что, между вами ничего не было?

– Нет, если только она не воспользовалась мною… Я тогда так накачался пивом, что мгновенно отключился.

– Думаю, сейчас уже ничего не имеет значения. Удивляюсь, зачем я вообще об этом заговорила, – сказала Ариэль.

– Ты заговорила, потому что тебе нужно было узнать. А мне нужно было сказать. Мне еще многое нужно сказать тебе.

– Что именно? – прошептала Ариэль.

– Я был взвинчен донельзя, когда ты не надела мое кольцо на вечеринку по поводу окончания «Диких сердец». И была так холодно-вежлива. А взглянула на меня лишь раз – когда фотограф попросил нас попозировать для камеры. Я решил, что ты таким способом хочешь показать, что между нами все кончено. Любимице Америки не подобает влюбляться в актеришку из Нью-Йорка, тем более признавать это публично… – Зик с горечью пожал плечами. – Именно поэтому я напился той ночью и… отключился. А когда проснулся… в общем, дальше ты знаешь. Я никак не мог понять, – зачем ты была там? Позже подумал: ты узнала о беременности и решила изменить свое мнение о замужестве. Но если все так, почему ты не сказала мне об этом на следующий день? – Он покачал головой, словно поведение Ариэль до сих пор оставалось для него загадкой. – Я не нахожу смысла.

Голубые глаза Ариэль слегка расширились.

– Ты пытался увидеть меня на следующий день?

– Именно пытался. Твоя мать сказала, что ты в шоке, что ненавидишь меня, что репортеры выспрашивали тебя о самоубийстве Эрика, а на телестудии пригрозили разрывом контракта… Еще она сказала, что тебя нет дома и что ты умоляла не говорить мне, где тебя искать…

– Я ничего этого не…

– Значит, твоя мать солгала?

Ариэль колебалась с ответом, прекрасно зная, что Констанс Кэмерон во имя защиты дочери могла сказать что угодно.

– Возможно, что-то похожее и было, – произнесла Ариэль, – поскольку я выскочила из Крепости холостяков на грани истерики. Не помню даже, как доехала до дома, – так сильно плакала. Врезалась машиной в угол гаража и ударилась лбом о руль. Моя мать, когда увидела меня, то, конечно, расстроилась и захотела узнать, где я была и что со мной произошло. А потом появилась полиция, и меня стали допрашивать, знаю ли я что-нибудь о смерти Эрика Шаннона. И… – она развела руками, – наверное, со мною случился обморок, потому что очнулась я в больничной палате.