Простая смертная #2 (СИ) - Оленева Екатерина Александровна

Разбудило меня ласковое прикосновение в макушку – Атайрон ласково поцеловав меня, растрепал мне волосы.

– Как не горько, но мне пора возвращаться, пока все ещё спят. И это ещё один аргумент на то, чтобы тебе обдумать вариант с нашей свадьбой как можно скорее.

– Непременно обдумаю, – ответила, героическим усилием воли преодолевая желания сладко зевнуть.

– Не залёживайся, дорогая. На десять назначено заседание в Присутствии.

– В каком Присутствии? – спросонья я плохо соображала. – Ты Совет имеешь ввиду? – Остатки сна стали быстро улетучиваться, я села на кровати, прижимая тонкое одеяло к груди. – Хочешь сказать, что зовёшь меня туда?.. Но… разве это не противоречит вашим обычаям?

– У любого обычая есть родоначальник, как у любой реки – исток, – заявил Атайрон. – В первое время правления Эвила, когда ему было около четырнадцати, наша мать не только присутствовала на советах, но и возглавляла их. Твоему сыну шесть.

– Скоро исполнится. Пока – только пять.

– Буду рад представить тебя Совету, если будешь готова. Впрочем, мы может отложить это событие и до следующего раза.

– Нет! Я вполне готова.

– Отлично, – склонившись в последний раз, Атайрон нежно поцеловал меня, и мы распрощались.

Несмотря на недосып у меня было великолепное настроение. Ночь прошла волшебно, да и день обещал стать волнительным, может быть, даже тяжёлым, но плодотворным. Подумать только, даже при папеньке в Оруэлле к Совету меня не допускали. Олиеру тоже. В мире условного Средневековья место женщины было в покоях, ну, может быть на пирах и балах, где полагалось услаждать взоры и награждать поцелуем.

Впрочем, всё на свете условно. В этом мире, как и в моём, как, полагаю, и в любом другом, если таковые существуют, всё зависит от самого человека. Все мы разные. И здесь женщина могла оказывать влияние, начиная от мужа, заканчивая государством. Хотя мужчинам отдавались преференции. И это, кстати, не всегда несправедливо. В делах управленческий мужчины часто действительно справляются лучше женщин.

Что меня радовало в этой ситуации? Атайрон не обязан был допускать меня к рулю. У него реально были все козыри на руках. Включая меня, как королевы-матери. Но он поступал благородно. По-крайней мере, я в это хотела верить и верила.

Оделась я тщательно, ведь широко известная истина, что второго шанса произвести первое впечатление ни у кого не будет. Сказать, что я нервничала как школьница перед первым свиданием было бы неправильно и неправда. Я не была школьницей, и я не нервничала, испытывая лишь лёгкое волнение, схожее с возбуждением. Я продумывала, как себя вести с той же тщательностью, с какой подошла к выбору наряда.

Красное – слишком яркое, это свет страсти. Зачем страсть на совете? Жёлтое? Тоже не годится – это цвет праздника и праздности. Белое? Белое слишком лёгкое – это для невинных дев, для единорогов. бескрайних лужаек – цвет ангелов и целомудрия.

Я остановила свой выбор на глубоком синем, с золотистыми вставками. Он не так выгодно оттенял мои рыжеватые волосы, как зелёный, но зато к высокому вдовьему статусу подходил безукоризненно. Буйные мои локоны служанкам пришлось укротить, спрятав под золотой обруч диадемы-короны, удерживающий на голове накидку из синей, в тон платья, прозрачной материи.

Красота и статус одинаково ярко подчёркивались одеждой – тот самый эффект, к которому я и стремилась.

Одной части меня ужасно хотелось пойти и поприветствовать сына, но я понимала, что, сейчас пойдя на Совет сослужу ему более верную службу, чем если пойду на поводу своего сердца и ворвусь к нему в комнату с намерениями затискать и расцеловать с утра. Сдержанность – удел тех, кто стоит у власти. Мой сын родился с этим, а мне приходилось учиться – учиться каждый день.

В Зал Совета Присутствия мы с Атайроном вошли рука об руку, как если бы уже были королём и королевой. В тронном зале отца обычно стояло высокое кресло на помосте, здесь же был широкий и довольно длинный, так, что мы оба могли на нём поместиться, диван.

Мы прошли по широкому ковру, вдоль двух рядом мужчин, одетых по-разному, но одинаково покорно склоняющих свои голову в нашем присутствии. Хотя я и видела, что некоторые мужчины кто с любопытством, кто с тайным неодобрением поглядывали в мою сторону, но стоило им встретиться со мной глазами, как голову опускались ниже.

Остановившись перед диваном, мы повернулись лицом к присутствующим на Совете.

– С благословения богов, всеблагих и милосердных, я открываю сегодняшнее заседание Совета, – глубокий голос Атайрона легко заполнял пространство, что, несмотря на присутствие достаточно большого количества людей, казалось полупустым из-за светлого оформления и большого высоких полукруглых арок. – Рад представить вам мать нашего будущего повелителя, возлюбленную супругу моего покойного брата – Анжелику Ванхелию. До совершеннолетия своего Ангэя I, короля Десятицарствия, она разделит со мной все тяготы и ответственность власти, как того пожелал перед смертью мой возлюбленный брат.

Выдержав небольшую паузу, Атайрон опустился на своё место.

К моему удивлению, все остальные, сделав шаг назад, тоже сели на деревянные скамьи с сиденьями, обитыми тёмно-красным бархатом, расположенные вдоль стен. В тронном зале Оруэлла сидеть право имел лишь король, а когда здесь правил Эвил… ну, когда здесь правил Эвил, меня из внутренних покоев в эту половину никто не пускал.

Речь шла об обыденных вещах. Мой страх что-то не понять быстро рассеялся. Обсуждали хлопоты с монетой, урожай и правосудие. Прозвучал доклад, что в столице не хватает внутренних войск, чтобы поддерживать порядок. Что необходимо снизить пошлину на ввоз и вывоз целого ряда товаров. Потом следовал доклад о заговоре каких то Славных Воинов Нового Братства. Если я правильно поняла суть, то в заговоре участвовали не благородные лорды, а большей частью купцы, лавочники и ремесленники. Судя по донесениям шпионов, они планировали заключить союз с Дикими Всадниками из Края Пустынь. Что ещё хуже, к ним зачем-то примкнула Чёрная Лига, к которой в своё время принадлежал и сам Атайрон.

Услышав упоминания об Ордене старых собратьев Чернокнижник помрачнел.

Всё таинственное и непонятное невольно привлекает и завораживает, а что может привлекать и завораживать сильнее тёмных колдунов? Доподлинно об их таинственной жизни мало что было известно, зато слухов и теорий было – хоть отбавляй.

Тайный сговор заключался с целью устранения от власти Хасепти, которых народ не признавал, ведь законным наследником был мой сын. Конечно, появления Ангэй выбивал почву из-под ног заговорщиков. А наш союз с Атайроном усилит наши позиции.

– Поводов для беспокойства нет, – сладкоречиво распевал один из докладчиков. – Особенно теперь, когда появление новых драконов усилит нашу оборону.

Атайрон кивнул. Но с мрачным видом. Очередные измены, интриги, подковёрная борьба. Почему наши славные подданные не могут жить тихо? Потому что видят власть сочным пирогом, который приятно откусить. Игра такая. Власть – сокровище, цель королей – не дать её у себя похитить. Лишь в оставшееся от этой игры время можно немного позаботиться о жизни своих подданных. Если что, это всё ирония.

Совет порешил в итоге пошлины не снижать, цены в городе – поднять, шпионам продолжать наблюдать, армии – выдать денежное довольствие. Ну, и ещё кое-что – так, по мелочи. Кого-то переназначили на новый пост. Поскольку я ещё не знала местную знать в лицо, не поняла, кто тут друг, а кто враг – мне было всё равно. Прежде чем протаскивать к себе сторонников, ими нужно обзавестись.

Совет продлился несколько часов, после чего славные мужи разошлись, а я получила возможность выдохнуть и с облегчением шагнуть на свою женскую половину, где всё было куда более родным и знакомым.

Ангэя в его комнате я не нашла. Мне доложили, что мальчика повели знакомиться с его новыми учителями. Что ж? Отлично! Я тоже с ними познакомлюсь.

***

Воодушевлённая и весёлая, я шла следом за моим провожатым в сопровождении стражи, которая по дворцу ходила за мной следом неотвязно, как тень. Ну, к этому я давно привыкла. Не полагается царственным особам в одиночестве передвигаться. На память пришёл давнишний мем из старой жизни, тот самый, где Сулейман-Султан из «Великолепного века» в ужасе сетует на то, что стучал в дверь три раза, но никто не отрыл – так как же он выйдет из своих покоев? Иногда я думаю, что в сходной ситуации в первый момент тоже пришла бы в ужас.