Счастливый дом - Рут Валентайн

Нет! Прочь греховные мысли, вызывающие в воображении образы их нагих тел, сплетенных в единое, в обволакивающей шелковистой голубизне. Вот они медленно ласкают друг друга руками, губами, упиваясь близостью, доводящей обоих до экстаза…

Хмурясь, Алисия решительно вытеснила из головы эротические картины и, стянув с себя потную одежду, ступила под холодный душ. В последний час жара казалась особенно гнетущей, и под освежающими струями Алисия почувствовала себя значительно лучше. Она расчесала мокрые волосы и оставила их сохнуть распущенными.

Норман, наверное, теперь уже тоже принял душ. И упаковал вещи. Багажа-то он привез с собой немного — возможно, изначально намеревался провести здесь не более двух дней. Или еще меньше, если бы цели его визита — расставить все точки над «i» — не помешали непредвиденные обстоятельства: непостижимое, фантастическое происшествие у лесного пруда и случайно обнаруженное письмо ее матери, которое та не успела дописать.

Так чем он сейчас занимается? Отвлекает себя всевозможными пустяками, лишь бы оставить ей минимально необходимое количество времени на объяснение? Или лежит на кровати, обнаженный, подставляя тело охлаждающим потокам воздуха, разгоняемого вентилятором?

Алисия представила, какой он был утром, на берегу — загорелый, жилистый, кожа лоснится от воды. Представила его без черной полоски плавок, которые лишь только-только прикрывали его впечатляющий атрибут мужественности.

Прекрати! — выругала себя она. Думай о чем-нибудь другом. О другом.

Что надеть? Она подошла к встроенному в стену шкафу и раздвинула дверцы. Незачем задыхаться в брюках с рубашками! Ей скрывать нечего. Все что можно, он уже видел.

Алисия сняла с вешалки шелковый красный сарафан и, извиваясь, натянула на себя, затем встала перед зеркалом. Облегающий лиф с глубоким вырезом поддерживают тонкие бретельки, расклешенная юбка оканчивается намного выше колен, тонкая ткань обрисовывает груди с выпирающими сосками и мягкий изгиб аккуратного живота. Весьма пикантно!

Тряхнув головой, Алисия отбросила с лица волосы. Ей ли беспокоиться! Если Норманом при взгляде на нее овладеет плотское вожделение сродни тому, что едва не ввергло их в буйство у лесного пруда, проблем не возникнет. Ведь ему нужно успеть на самолет, который стремительно унесет его в мир благоразумия и здравомыслия.

Минимум косметики — тонкий слой увлажняющего крема, пару мазков туши по ресницам, алый блеск на губы. Представление начинается: они расстаются навсегда, и Норман должен запомнить ее яркой, гордой, энергичной. Для нее это очень важно. Пожалуй, даже более чем…

Оставшееся время Алисия провела в тиши комнаты, некогда принадлежавшей Филлис. Теперь она глубоко сочувствовала матери, с пониманием относилась к ее поступкам. Они обе любили и были преданы. Разным оказался только исход. Филлис родила дочь, но та вызывала у нее лишь озлобленность — из-за постоянных материальных затруднений, невозможности жить в свое удовольствие и развлекаться. А она, Алисия, потеряла ребенка, которого любила бы самозабвенно до конца жизни.

Дочь не порицала мать. Каждый по-своему переживает разочарования.

Она услышала голос Жозефы, окликающий ее, и только тогда обратила внимание, что за окном разразился настоящий ливень. Алисия выскользнула из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

— Так вот ты где. Мистер Норман заждался тебя. Я отнесла холодные напитки в гостиную. — При виде красного сарафана, кокетливо облегающего ее фигуру, Жозефа вскинула брови и кивнула одобрительно. — Мистер Норман сказал, что я больше не понадоблюсь сегодня. Так что я пойду к себе, если только не промокну до костей!

Дождь лил как из ведра, барабаня по крыше, но Алисия знала, что ливень прекратится так же внезапно, как и начался, и восстановится ясная солнечная безоблачная погода. И в ее душе тоже поселятся покой и безмятежность, когда Норман уберется из ее жизни.

Поскорей бы. У нее почти не осталось душевных сил противостоять его воздействию.

В гостиной, как и на улице, царил сумрак: свинцовая туча, затянувшая небо, не пропускала дневной свет. Норман ждал ее у окна, наблюдая, как недавно еще смирные воды маленькой бухты дыбятся серой пеной, разбиваясь о берег.

Когда она вошла, он обернулся, смерив ее взглядом от макушки до босых ступней и обратно, при этом его дымчатые глаза вспыхнули, кожа на скулах натянулась. У Алисии неистово заколотилось сердце, соски невольно затвердели, натянув тонкий шелк.

Он не в состоянии скрыть своего влечения ко мне, со злорадным восторгом думала Алисия. И выбранный ею наряд — единственный способ отомстить ему за то, что ее тело по-прежнему жаждет его. И главное, ей это ничем не грозит, ведь он уезжает — она посмотрела на настенные часы — через пятнадцать минут!

Она может поиграть с огнем, не рискуя обжечься!

— Прежде чем ты раскроешь рот, Алисия, я хочу, чтобы ты усвоила одно, — хрипло заговорил Норман, словно выдавливая каждое слово. — Я в отличие от твоего отца не бегаю от ответственности. — Он налил джин в два высоких бокала и добавил в каждый терпкий домашний лимонад, приготовленный Жозефой. — Ты сказала, что я поверил Леону и потому бросил тебя. Так вот, знай: я женился бы на тебе, заботился бы о вас с ребенком невзирая ни на что.

Алисия шагнула вперед, принимая от Нормана протянутый бокал с холодным коктейлем. На что невзирая? На то, что она «домогалась» Леона?

Уточнить она не успела, поскольку Норман продолжал с ожесточением в голосе:

— Ты испугалась, что я поступлю с тобой так же, как твой отец обошелся с твоей матерью? Это толкнуло тебя на аборт? Собственный пример, участь нежеланного ребенка — единственная перспектива, которая тебе представлялась?

У Алисии болезненно сдавило горло. Чтобы она сознательно избавилась от своего дитя! Более жестокого обвинения Норман не мог бы выдвинуть. Оно страшнее, гораздо страшнее, чем его отвратительное заявление о том, что она крутила роман с отчимом. Тот абсурдный упрек она даже опровергать была не намерена.

Норман в ожидании ответа не сводил с нее пристального взгляда. Руки в карманах облегающих бежевых брюк, широкие плечи под черной тенниской словно окаменели.

Пусть подождет.

Алисия, пытаясь избавиться от спазма в горле, неторопливо отпила несколько глотков джина с лимонадом, осторожно опустила наполовину опустошенный бокал на стол с зеркальной поверхностью, стоявший перед одним из двух диванов, и, надменно вскинув подбородок, произнесла холодно:

— Для умного человека ты, надо признать, мыслишь весьма неадекватно. У меня был выкидыш, и есть люди, которые это подтвердят. — Она демонстративно посмотрела на настенные часы. — Тебе пора.