Основной закон (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

– А ее, значит, не приняли.

– Не приняли.

– Но со всеми бедами опять же к ней бегут.

– Бегут, – снова подтвердила мать.

– Странно все это.

– Да нет, ничего странного. Просто люди такие.

На этом месте Валерик почесал затылок и решил прекратить разговор, чтобы не углубляться в дебри социопсихологии. А сейчас он стоял перед большим красивым домом с резными крашеными наличниками на новомодных пластиковых окнах и, признаться робел. Потоптавшись пару минут у крыльца, он собрался, наконец, с духом и поднял руку ко звонку, но тут дверь сама открылась.

– Заходи, Валера.

На пороге стояла хорошо одетая женщина. По возрасту моложе матери, а выглядела намного старше. И морщины, и выражение лица, и глаза… Валерику раньше таких видеть не приходилось. Взгляд у женщины был наполнен болью пополам с надеждой и отдавал легким запахом безумия.

– Здравствуйте, Елизавета Максимовна.

Он вошел, разулся и двинулся за хозяйкой, на ходу осматриваясь по сторонам. Дом был не из бедных. Без шика, без излишеств, но все солидно, капитально. Видно, даже два года беготни по врачам и немалых трат на лечение не особо подорвали достаток семьи.

Девочка обнаружилась в дальней комнате. Она сидела у окна в инвалидном кресле и из-за занавески наблюдала за улицей. Она попыталась было обернуться на звук шагов, но получилось лишь дернуть головой.

– Юленька, – засуетилась Кузнецова, говоря нарочито громко. То ли пыталась снять возникшую неловкость, то ли спрятать свои чувства…

– Вот, пришел дядя Валера, он попробует тебя полечить.

Она ухватила кресло за ручки и развернула его к двери. "Дядя Валера" невольно вздрогнул. Здоровому человеку вообще тяжело видеть физическое увечье другого. Даже чтобы просто смотреть, без подсознательного желания отвернуться, нужна немалая привычка. Детские же недуги воспринимаются в разы острее. Валерик изо всех сил постарался ничем не выразить своих эмоций, но совсем не был уверен в том, что ему это удалось. На кресле сидела маленькая мумия. Тонкие, как лучинки, руки и ноги, хаотичные движения кистей, голова, то и дело падающая то на одно, то на другое плечо. И только глаза, неожиданно взрослые, еще жили на исхудавшем лице. Было видно, что девочка прекрасно понимает все свое состояние, и от этого становилось еще больнее.

Чтобы подойти ближе, Валерику пришлось сделать над собой изрядное усилие. Но встать перед больным ребенком было выше его сил. Он зашел сзади и положил руки на голову девочки. Так, не видя поразившей его до глубины души картины, он смог, наконец, собраться и заняться делом, ради которого пришел.

– Юля, не бойся,

Голос был словно чужой. Валерик откашлялся и закончил:

– Я постараюсь тебе помочь, но может быть немножко больно. Ты потерпишь?

К его удивлению, он ощутил под руками пусть слабый, но вполне осознанный утвердительный кивок. И это неожиданно помогло преодолеть остававшуюся еще скованность. Валерик сосредоточился и стал уже почти что привычно направлять энергию в тело маленькой пациентки. Нынче он решил не торопиться и, боясь напортачить, разделил лечение на несколько сеансов. Ночь, проведенная на медицинских сайтах, не прошла впустую, и сейчас начинающий лекарь видел, как золотистый туман собирается именно в тех участках мозга, нарушение которых вызывает болезнь. Странно, но ведь он не старался направить энергию именно туда, это сделал какой-то другой механизм. Может, ДНК? Нет, не может быть. Это всего лишь банк наследственной информации. Тогда что? Видимо, все же, есть у человека некая неизвестная науке система управления маной. И в первую очередь эта система расходует энергию на обеспечение здоровья и целостности организма. Интересно, а может ли восстановиться, скажем, потерянная конечность? А не обнаружена эта система потому, что, собственно, управлять ей практически нечем. Нет у людей магии, кроме как у знахарок и у священников. Да и у тех, наверняка, далеко не у всех.

Полчаса прошли в абсолютной тишине, нарушаемой только тиканьем настенных часов. Наконец, Валерик решил, что для первого раза достаточно. Он остановил поток энергии и зачем-то убрал руки за спину. Вышел из-за кресла, в котором сидела девочка и взглянул, наконец на хозяйку. А та, кажется, была близка к истерике. Расширенными глазами она смотрела на свою дочь, мертво стиснув руками кружевной платочек.

Валерик оглянулся. Он, конечно, ожидал какого-то результата, но не сразу, не раньше третьего-четвертого сеанса. Сейчас же… голова девочки уже не болталась из стороны в сторону, руки спокойно лежали на подлокотниках кресла. Второй шок за полчаса – это было сильно, но он справился. Даже нашел в себе силы подойти к креслу, присел, чтобы не глядеть на свою пациентку сверху вниз.

– Ты себя лучше чувствуешь? – спросил он и получил в ответ вполне уверенный кивок головой.

– Вот и хорошо. Я завтра приду, еще тебя полечу. Договорились?

Девочка снова кивнула и прошептала, невнятно и еле слышно:

– Спасибо.

Валерик отважился и, улыбнувшись, положил ладонь поверх исхудалой детской ручки.

– Ты обязательно поправишься.

И скорее, чтобы не выступила предательская слеза, поднялся и повернулся к женщине, яростно терзавшей несчастный платок.

– Вы… – начала она сбивающимся голосом, – Вы просто волшебник! Ведь столько врачей, столько нервов, и никто… ничего… а вы…

Она всхлипнула, но удержалась, лишь пробежала по щеке сверкающая капля.

– Елизавета Максимовна!

Валерик изо всех сил постарался, чтобы его голос звучал твердо и уверенно.

– Я еще не закончил лечение. Думаю, потребуется еще несколько сеансов. Завтра я приду к вам в это же время.

– Да, да, конечно! – энергично закивала хозяйка.

Валерик повернулся было к выходу, но остановился.

– Вот еще что: вашей дочери может потребоваться усиленное питание. Давайте ей столько, сколько попросит, не ограничивайте. Это важно.

– Конечно, конечно.

– Тогда – до завтра.

– Уфф!

Валерик почти бегом свернул за угол, буквально рухнул на лавочку у ближайшего дома и прикрыл глаза. Он чувствовал себя полностью вымотанным. Причем, больше не из-за самого лечения, а из-за эмоций, своих и чужих. Черт побери, во что он ввязался! Но ведь получается, ёшкин корень. Нет, однозначно надо переводиться в медицинский. Будут у него открытия в физике или нет – это еще бабушка надвое сказала. А окучивая молодящихся тетушек, он вполне заработает и на хлеб, и на масло, и на черную икру. Да еще останется время на помощь таким вот детям. Конечно, на кафедре будут недовольны, но он уж как-нибудь с ними договорится. Отучится, получит диплом, откроет свое дело и будет оказывать услуги в области нетрадиционной медицины. В принципе, неплохие перспективы. Учиться осталось каких-то три года. И вполне можно в это время помаленьку прирабатывать по наводке Ольги Венедиктовны.

Рядом затарахтел мотоцикл, остановился и тут же заглох.

– Привет, Валерка!

Пришлось открывать глаза.

– Здорово, Вовчик! Развлекаешься?

– Ага. Так каникулы же.

Бывший одноклассник, Вовка Сидорин, тоже учился, но в другом институте, в горном. Зачем он туда пошел – никто не понял. У Вовки отродясь не было никакой склонности к этим вещам, да и к науке вообще.

– Садись, погнали на пляж, скупнемся.

Валерик чуть не согласился, но вспомнил про обещание, данное бабе Клаве.

– Я сейчас не могу, есть одно дело.

Он прикинул, сколько потребуется времени, чтобы смотаться к знахарке, да заскочить домой переодеться.

– Часа через два освобожусь.

– Ну, мы как раз там все соберемся, кто на каникулы приехал. Я сейчас прокачусь, народ соберу, да потусим на бережке, костерчик попалим.

– Хорошо. Значит, через два часа на нашем месте.

– Заметано, – подтвердил Вовчик и даванул педаль стартера. Мотоцикл фыркнул и замолчал.

– Ах ты ж зараза! Уже на три раза все перебрал, а он все равно нормально не заводится.