Бестиариум. Дизельные мифы (сборник) - Олег Кожин

– Ты в курсе, чем он занимался? – спросил Крамер, выворачивая руль.

Гнал он так, что меня вдавливало в пассажирское кресло. Двухместный спортивный болид, детище «Мерседес-Бенца», ярко-красный и ревущий, как истребитель, не очень вязался с «легендой» медика-энтузиаста, прозябающего в провинции в целях науки, воспитания и народного образования… Но Крамеру на это было плевать. Он давным-давно устал бояться.

Я кивнул:

– В общих чертах…

– В общих, – Крамер расхохотался. – Допуск у тебя не тот, чтоб быть в курсе. Что про него знаешь?

– Потомственный интеллигент, с отличием закончил физфак, защитил докторскую, четвертый по молодости действительный член Академии Наук, на момент избрания – тридцать пять лет. До недавнего времени возглавлял один из московских «ящиков». Активный участник, многообещающий специалист, орденоносец, лауреат… До недавнего времени.

– Ну… а дальше что?

– Известно что. Проникся враждебной идеологией. В один прекрасный день собрал манатки – да и дал дёру к условному противнику. Оставив, причем, молодую жену, третью по счету, несовершеннолетнего сына-школьника и…

– И?

– И Ульяну…

– Что у тебя с лицом, Свиридов? Что это за лицо такое, а?

– Понимаешь… Прошло десять лет. Жизнь изменилась. Всё изменилось. Работа, служба… Когда загремела по всей конторе эта история с побегом Подольского на Запад – я ведь не мог не подумать про Ульяну… Не мог не вспомнить! Но это всё было как будто на периферии зрения. Не в фокусе… Не знаю, как объяснить. Я просто-напросто забыл ее. И вспомнил, только когда увидел фото, в кабинете у шефа. Тогда я сразу вспомнил…

– С ума сойти. Ты ведешь себя сейчас, как мои персонажи. Я могу написать с тебя своего следующего героя, не против?

– Как там у тебя с твоими романами?

– Недавно познакомился с одной в ресторане. Собирается стать актрисой, поэтическая натура, – Крамер отпустил руль, сделал обеими руками неопределенный жест. – А какие глаза!

– Держи руль! – прошипел я. – Я не про книжки… Впрочем, ладно!

– Ладно-прохладно, – Крамер вывел свой ярко-красный болид из опасного пике. У меня отлегло от сердца. – Но вернемся к нашему профессору… Приходилось слышать про «Асбест-тринадцать»?

– Первый раз слышу.

– А говорил, «в курсе», – передразнил Крамер. – Говорил, «в общих чертах». Ничего-то ты не знаешь, малыш.

– Внимаю с нетерпением!

– Короче говоря, в те замечательные дни, когда мы с тобой со страшной силой бухали, отмечая свое поступление на тщательно выбранные кафедры, Большие Ребята договорились в Хельсинки об ограничении наступательных вооружений…

– Очень ценная информация. Мы, конечно, закладывали будь здоров, но столь значительное для истории событие я всё же умудрился не прощелкать.

– Не перебивай, малыш… По итогам переговоров был достигнут паритет между нами и дядей Сэмом. Уже потом в гонку включились китайцы, и, чую, огребем еще с ними геморроя себе на головы… Но это сейчас к делу не относится. Главное, что на следующие десять лет был обеспечен паритет. Относительное равновесие, которое очень одобрили наши друзья… – Крамер кивнул куда-то вверх. – Сверху… И снизу, в общем, тоже… И даже те, которые под водой… До недавнего времени паритет сохранялся. А потом наши, под руководством вдохновенного гения Подольского, запустили «Асбест-тринадцать».

– Что за напасть?

– Черные галеры! – будничным голосом сказал Крамер.

Я с силой впился ногтями в собственное колено.

Крамер оценивающе посмотрел на меня:

– Удивлен?

– Еще бы, блин, Крамер… Ты что, хочешь сказать, что…

Мой друг самодовольно кивнул:

– Всё верно. Не только у американцев нашлись подходы к нашим приятелям с оборотной стороны Луны. В мире яви ее не покажет ни один телескоп, но у нас нашлись свои контакты в Утаге и в предгорьях Хатег-Кла. В конце концов, у нас столько же прав на этот кусок «зеленого сыра», сколько и у дяди Сэма. Верно? Поэтому пусть уткнутся!

– Но ведь Хельсинкские договоренности…

– Зришь в корень! С этим, конечно, вышла промашка. Новый Ирам и Р’льех очень ревниво следят за соблюдением всех конвенций, к которым они приложили свои щупальца. Ребята страсть как не любят самодеятельности. А когда у них за спиной начинают обстряпывать делишки такого масштаба, и вовсе начинают кипятком писать. Ну… Я, впрочем, не уверен, что к ним применима эта аллегория. Собственно, есть ли у них чем…

– Крамер, прошу тебя!

– Да-да, я отвлекся, прости! Короче говоря, каким-то умникам в Генштабе пришло в голову, что было бы неплохо припрятать в рукаве джокера. Ну, так, на всякий случай. Особенно после того, что учудили китайцы…

– Перестраховщики, – с горечью процедил я, копируя интонацию Кожухова.

– Идиоты, – нарочито спокойно парировал Крамер. – Одно дело экспериментировать с вратами на Юггот, совсем другое – кокетничать с «лунатиками»…

– Так что же с ними случилось?

– Что-что… Вояки решили поэкспериментировать с антиматерией. Во главе проекта поставили Подольского. Он вроде бы даже добился некоторого успеха… Но кто ж знал, что он отчебучит?!

– Добились успеха в чем? Только не говори, пожалуйста, что они вышли на контакт с существами, населяющими Ту-сторону-Луны…

Крамер дал по тормозам, я чуть не впечатался носом в приборную панель.

Мой друг развернулся всем корпусом, вознеся брови в самом искреннем недоумении.

– А ты-то откуда знаешь? – спросил он.

Для более обстоятельного разговора Крамер свернул с дороги и притормозил у аккуратного двухэтажного домика, обсаженного липами.

– Как в старые добрые времена, Свиридов? Тут нам никто не помешает.

Гостиница называлась «Полярная звезда», на первом этаже обнаружился симпатичный ресторанчик на два зала. Дощатые столы, пара-тройка завсегдатаев, никакого внимания не обращающих ни на что, кроме донышка собственных пивных кружек.

Мы заняли столик в углу. Абажуры ламп были оклеены астрономическими картами. В мягком оранжевом свете зодиакальная фауна продолжала извечную гонку друг за дружкой – лебедь, хлопая крыльями, улепетывал от игривой медведицы, следом щелкал клешнями пучеглазый лобстер, вокруг них нарезали круги вооруженные игрушечными луками амуры с купидонами и прочие эроты.

Крамер не давал мне и рта раскрыть, пока мы не выпили по кружке светлого. Затем личным примером заставил прожевать колбаску, изрядно сдобренную горчицей. И только после этого, вальяжно раскурив сигарету, продолжил:

– Как я понимаю, отговаривать тебя ввязываться в эту историю с Подольским – бессмысленно?

Я подцепил вилкой квашеной капусты. Старательно хрустя, кивнул.