Двойной сюрприз - Кира Морриган

Тот кивнул, улыбнулся и отошел.

Так. Два десятка кофейных сортов. Эспрессо, капучино, горячий шоколад, латте, мокка. Кофейные коктейли. Чайные коктейли. Холодный чай, лед, сок лайма, сироп.

«Да не хочу я никакой кофе, – сердито подумала Черстин, – пусть Кирстен его пьет…»

Она остановила свой выбор на фреше из лайма, грейпфрута, манго и ананаса.

«Много витаминов, хорошо утоляет жажду – то, что надо».

Так. Теперь пирожное. Или пирог? Или горячий бутерброд?

Бутерброды они обязательно заказали бы вместе с Кирстен.

Поэтому отныне никаких бутербродов!

Она выберет то, что вообще никогда не пробовала.

– Фреш «Фантазия тропиков», – продиктовала она вновь подошедшему официанту, – торт с желе из красного апельсина, фруктовый салат. Две порции.

В ожидании заказа Черстин уткнулась подбородком в сплетенные пальцы рук и уставилась за окно.

За окном не было ничего интересного. Проезжали автомобили, светили фонари, медленно сыпалась на землю снежная крупка.

Тогда Черстин перевела взгляд в зал кофейни.

Молодые мужчины и женщины, юноши и девушки, подростки целовались, пожимали друг другу руки, чмокали в щеку, чокались бокалами с глинтвейном, весело смеялись, болтали. Переглядывались, улыбались, пододвигали друг другу стулья, отодвигали столики, подзывали официанта.

Казалось, вся кофейня состояла из одних сплошных свиданий.

«Легко, весело, непринужденно, – думала Черстин, – почему у меня все по-дурацки? Почему не может быть так, как у всех нормальных людей?»

На ее щеках вновь начали гореть красные пятна.

Дедушка вывалил перед Андреасом все их секреты, раскрыл то, что тяготит и тревожит сестер, озвучил их личные беспокойства и мысли.

Как он мог, ну как он мог?

Для чего это могло ему понадобиться?

Черстин не знала, что ей теперь делать. Она была совершенно выбита из колеи. Она не хотела сейчас видеться даже с сестрой.

Но куда же ей податься?

Ехать домой? На съемную квартиру?

Там наверняка сейчас Кирстен. И Андреас.

При одной только мысли об этом у Черстин сжимались кулаки.

«Стоп, стоп. Они ведь наверняка не делают ничего плохого».

Что ж, однажды она уже так заблуждалась…

Черстин сама виновата. Зачем нужно было подавлять свою симпатию к Андреасу? Зачем она устроила эту ночную мистификацию? Почему она вбила в голову, что они не смогут быть вместе?

Впервые ей кто-то понравился за последние несколько лет, понравился настолько сильно, что она сама отправилась к нему в постель. Соблазнила его.

Андреас не разочаровал ее. Напротив, с каждой минутой она все больше стремилась быть с ним, пыталась стать все ближе, до конца раствориться в нем.

Как же сложно было наутро удержаться от того, чтобы не кинуться ему на шею, обнимать, целовать, шептать всякие нежные глупости и говорить ласковые слова.

Открыто. Напоказ. Ни от кого не прячась. Бросив вызов всему миру…

Черстин усмехнулась.

Какой вызов? Какому миру? Кажется, она совсем помешалась.

Почему она решила, что с Андреасом будет не так же, как с Акселем, тогда, в выпускном классе? Как с другими мужчинами, потом, позже. Чем он отличается от других?

Он наверняка смотрел с симпатией и на Кирстен. А в глазах Кирстен Черстин тоже замечала искорки симпатии, обращенные к Андреасу.

Так почему она вдруг решила, что сейчас ситуация будет иной?

Зачем себя обманывать?

Со стороны сестры это не предательство, нет. Так было всегда, в этом нет их вины.

Нет и вины Черстин в том, что она не удержалась от соблазна принадлежать Андреасу. Пусть лишь на одну ночь, но зато эта ночь была сказочной. Она словно длилась вечность, хоть и закончилась под утро.

Все заканчивается. И иллюзия, и сказка, и сладкий кокон совместного пребывания с любимой сестрой рано или поздно должен быть разорван.

Жаль, конечно, что это произошло так грубо. Вышло так неловко перед Андреасом. И так это все не вовремя…

Скоро ведь Рождество. Рождество надо проводить с близкими и любимыми людьми.

Дома, в кругу семьи. В родительском доме или же вместе с Кирстен…

Но – нет, хватит.

Черстин подозвала официанта и заказала еще и бокал красного вина.

Ей хотелось согреться, хотелось хоть немного растопить тот холод, что поселился внутри.

Неприятный холодок, застрявший где-то между ребрами, напоминающий о себе острыми льдинками, время от времени откалывающимися от него и разбегающимися по всему телу.

Надо выпить, надо просто немного выпить.

И тогда все встанет на свои места.

Ну, если не все, то хотя бы кое-что.

Наверное, пришла пора что-то изменить в жизни. Впереди – ни малейшего просвета, непонятно, с чего нужно начинать. Но Черстин чувствовала, что так, как было раньше, продолжаться уже не может.

Когда-нибудь она найдет в себе силы поговорить об этом с Кирстен…

Черстин прислушалась к своим ощущениям.

Нет, ей все так же никого не хотелось видеть.

Вообще никого.

Как же быть?

Как же ей быть…

Глядя, как официант ловко расставляет перед ней бокал, стакан с соком, мисочку с салатом и блюдце с облюбованным тортом, Черстин подумала: если бы это был романтический фильм или жизнеутверждающая книжка, обязательно бы сегодня вечером ей встретился человек, который увез бы куда-нибудь… Неважно, на буланом мерине или на вишневом седане. Увез туда, где не будет места воспоминаниям о прошлой, нескладной и бестолковой незадавшейся жизни.

Хорошо, нет принца – и не надо, но вполне мог бы попасться на глаза какой-нибудь знакомец или знакомая, согласившаяся приютить Черстин на ночь.

Всего на одну ночь.

А с утра Черстин что-нибудь обязательно бы придумала.

И тут девушка со вздохом осознала, что забыла у отца свой мобильный телефон. Она резала хлеб, телефон вытащила из кармана, чтобы не слишком мешался, положила рядом с доской…

И благополучно забыла, когда в приступе справедливого яростного гнева вылетела из квартиры.

Черстин неторопливо съела все, что принес официант (больше всего понравился торт с апельсиновым желе), расплатилась и вышла из кофейни.

Снег повалил крупными, густыми и тяжелыми хлопьями.

Хлопья прилипали к легкой одежде Черстин, оставались на носках ботинок, оседали на длинных волосах. Они не спешили таять. Снежинки мерцали в свете фонарей, демонстрируя свою микроскопическую красоту, структурность и совершенность.

Держа на весу рукав, куда приземлялись снежинки, Черстин шла и рассматривала маленькие произведения искусства.

У нее было такое странное, ранее никогда не испытываемое ощущение, что она одна-одинешенька в мире, бредет сквозь снегопад, который никогда не кончится, и она никогда не остановится, потому что ей негде остановиться…