Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции - Людвиг Мизес

Это ни в коем случае не просто случайное замечание Маркса. Это один из главных пунктов его доктрины. Именно на основе этой теоремы он требует называть его доктрину научным социализмом, в отличие от утопического социализма его предшественников. На его взгляд, отличительной чертой утопического социализма была вера, что осуществление социализма зависит от духовных и интеллектуальных факторов. Вы должны убедить людей, что социализм лучше, чем капитализм, и затем они заменят капитализм социализмом. В глазах Маркса эта утопическая вера была абсурдной. Наступление социализма никоим образом не зависит от мыслей и желаний людей; оно является результатом развития производительных сил. Когда придет время и капитализм достигнет своей зрелости, наступит социализм. Он не может появиться ни раньше, ни позже. Буржуазия может изобретать любые самые тщательно разработанные идеологии – все тщетно; она не может отсрочить день крушения капитализма.

Возможно, некоторые, желая спасти марксистскую концепцию «идеологии», будут рассуждать следующим образом: капиталисты стыдятся своей роли в обществе. Они чувствуют вину за то, что являются «баронами-разбойниками, ростовщиками и эксплуататорами» и присваивают прибыль. Они нуждаются в классовой идеологии, чтобы вновь обрести уверенность в себе. Но почему они должны краснеть? С точки зрения марксистской доктрины в их поведении нет ничего, чего стоило бы стыдиться. Согласно марксизму капитализм является необходимым этапом в исторической эволюции человечества. Он представляет собой необходимое звено в последовательности событий, которые в конце концов приведут к блаженству социализма. Капиталисты, будучи капиталистами, суть просто орудие истории. Они исполняют то, что согласно предначертанному плану эволюции человечества должно быть сделано. Они подчиняются вечным законам, независимым от человеческой воли. Они не могут не делать того, что делают. Они не нуждаются ни в какой идеологии, ни в каком ложном самосознании, которые говорили бы им, что они правы. В свете марксистской доктрины они правы. Если бы Маркс был последователен, то он призывал бы рабочих: не вините капиталистов; «эксплуатируя» вас они делают вам лучше: они прокладывают дорогу социализму.

Как ни крути, невозможно найти никакой причины, почему идеологическое искажение истины должно быть более полезным для буржуазии, чем правильная теория.

Классовое сознание, говорит Маркс, порождает классовую идеологию. Классовая идеология обеспечивает класс интерпретацией реальной действительности и в то же время учит, как действовать ради блага своего класса. Содержание классовой идеологии однозначно определяется исторической стадией развития материальных производительных сил и ролью, которую данный класс играет на этом этапе истории. Идеология – это не произвольное дитя разума. Она – отображение материальных условий существования класса ее автора, отразившихся в его голове. Поэтому она не является индивидуальным феноменом, зависящим от фантазии мыслителя. Она предписывается разуму реальностью, т.е. классовым статусом того человека, который мыслит. Разумеется, не каждый товарищ по классу является литератором и публикует то, что он думает. Но все литераторы, принадлежащие к данному классу, рождают одинаковые идеи, и все другие члены класса одобряют их. В марксизме нет места допущению, что разные члены одного класса могут серьезно расходиться в идеологии. Для всех членов класса существует только одна идеология.

Если человек выражает идеи, расходящиеся с идеологией определенного класса, то это потому, что он не принадлежит к данному классу. Нет необходимости опровергать его идеи с помощью дискурсивного рассуждения. Достаточно вскрыть его происхождение и классовую принадлежность. Это решает вопрос.

Однако если от правильной марксистской веры отклоняется человек, чье пролетарское происхождение и принадлежность к рабочему классу не могут быть оспорены, то он является предателем. Невозможно предположить, что он может искренне отвергать марксизм. Будучи пролетарием, он неизбежно должен думать как пролетарий. Его внутренний голос безошибочно указывает ему, что является правильной пролетарской идеологией. Он поступает непорядочно, подавляя свой внутренний голос и открыто исповедуя неортодоксальные мнения.

Маркс и Энгельс, два человека бесспорно буржуазного происхождения, произвели на свет классовую идеологию класса пролетариев. Они никогда не рисковали обсуждать свою доктрину с несогласными аналогично тому, как ученые, например, обсуждают все «за» и «против» теорий Ламарка, Дарвина, Менделя и Вейсмана. На их взгляд, их противники были либо буржуазными идиотами <например, «буржуазная глупость» (о Бентаме, Маркс К. Капитал. Т. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 624.), «буржуазный кретинизм» (о Дестюте де Траси. Маркс К. Капитал. Т. II // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 24. С. 555), и т.д.>, либо пролетарскими предателями. Как только социалист хоть на дюйм отклонялся от ортодоксального кредо, Маркс и Энгельс яростно нападали на него, высмеивали и оскорбляли, выставляли негодяем и безнравственным и продажным монстром. После смерти Энгельса должность верховного арбитра, решающего что является правильным и неправильным марксизмом, перешла к Карлу Каутскому. В 1917 г. она перешла к Ленину и стала функцией высшего советского руководства. В то время как Маркс, Энгельс и Каутский были вынуждены довольствоваться уничтожением репутации своих оппонентов, Ленин и Сталин могли уничтожать их физически. Постепенно они подвергли анафеме тех, кого когда-то все марксисты, включая самих Ленина и Сталина, считали великими поборниками дела пролетариата: Каутского, Макса Адлера, Отто Бауэра, Плеханова, Бухарина, Троцкого, Рязанова, Радека, Зиновьева и многих других. Те, кого они могли схватить, были брошены в тюрьмы, подвергнуты пыткам и, в конце концов, убиты. Выжили и спокойно умерли в своих постелях только те, кто имел счастье жить в странах, где господствовала «плутодемократическая реакция».

С марксистской точки зрения можно привести веские доводы в пользу принятия решений большинством. Если возникают сомнения относительно правильности содержания пролетарской идеологии, то идеи, разделяемые большинством пролетариев, должны считаться тем, что верно отражают подлинно пролетарскую идеологию. Так как марксизм предполагает, что подавляющее большинство народа составляет пролетариат, это будет равносильно передаче компетенции принимать окончательные решения в конфликтах мнений парламентам, избираемым взрослыми избирателями. Однако несмотря на то, что отказ сделать это означает подрыв всей доктрины идеологии, ни Маркс, ни его последователи не были готовы подвергнуть свои мнения голосованию большинства. На протяжении всей своей карьеры Маркс не доверял народу и относился с крайним подозрением к парламентским процедурам и принятию решений путем голосования. Он с восторгом принял Парижскую революцию июня 1848 г., в которой небольшое меньшинство парижан восстало против правительства, поддерживаемого парламентом, избранным всеобщим голосованием мужского населения. Парижская Коммуна весны 1871 г., в ходе которой опять парижские социалисты боролись против режима, установленного подавляющим большинством представителей французского народа, еще больше пришлась ему по душе. Здесь он нашел осуществление своего идеала диктатуры пролетариата, диктатуры шайки лидеров, назначивших самих себя. Он старался убедить марксистские партии всех стран Западной и Центральной Европы основывать свои надежды не на выборной компании, а на революционных методах. В этом отношении русские коммунисты были его верными последователями. В русском парламенте, избранном под контролем ленинского правительства всеми взрослыми гражданами, несмотря на давление, оказываемое на избирателей правящей партией, было менее 25% коммунистов. Три четверти народа проголосовало против коммунистов. Но Ленин разогнал парламент силой оружия и прочно установил диктаторское правление меньшинства. Главой советской власти стал верховный первосвященник марксисткой секты. Данное им название этой должности вело свое происхождение из того факта, что он нанес поражение своим соперникам в кровавой гражданской войне.

Поскольку марксисты не признают, что различие мнений может быть урегулировано путем обсуждения и убеждения или разрешено путем голосования большинством голосов, то не существует иного решения, кроме гражданской войны. Признак хорошей идеологии, т.е. идеологии, соответствующей подлинным классовым интересам пролетариев, – успех ее сторонников в покорении и ликвидации своих оппонентов.