Доктор Самты Клаус - Алла Дымовская

— Благодарю покорно, но я не хочу держаться ни за вашу палку, ни за чью-нибудь другую. Ни за суковатую, ни за полированную! А хочу, чтобы вы оставили меня в покое! — злобно огрызнулся ПД. Потому что, ему все еще было больно. И еще потому, что было жаль хорошую вещь, в смысле раскладушку. — Помогите мне подняться на ноги!

— Что вы, вам нельзя вставать! Ни в коем случае! А вдруг у вас перелом позвоночника!? — мечтательно воскликнул Самты, и про себя тихо взмолился, чтобы так оно и вышло на самом деле.

— У меня нет никакого перелома! По крайней мере я не чувствую! — озабоченно возразил ПД. Все же Доктору Клаусу удалось немного его озадачить.

— Это вы сейчас не чувствуете. А потом почувствуете, да еще как! Если вовремя не принять меры, то дальше — инвалидная коляска, памперсы для паралитиков, и никакого приятного общения с женщинами, даже такими страхолюдными, как доктор Бряк! Вы будете не Пожизненный Диктатор, а Пожизненный Пользователь Подкроватной Утки. И, просыпаясь по утрам, станете спрашивать только об одном: «Почему я не умер в раннем детстве?». Родственники будут вас жалеть вслух, а втихомолку задаваться тем же вопросом. Вам это надо?

— Ладно, давайте ваши носилки. Так и быть, полежу. Если не долго, — согласился Лэм, все же слегка обеспокоенный перспективой, нарисованной ему бурной фантазией Самты.

Так у доктора Клауса появился первый в его жизни живой пациент. С непонятным пока диагнозом. Но как говорил сам себе Самты: «главное — не диагноз, главное — чтобы пациент не умничал!».

Спустя полчаса ПД лежал у себя в доме, в своей спальне, на своей кровати, и все бы было хорошо. Если бы не гипс, который покрывал его щуплое тело от пяток до подбородка. Вот теперь ПД и в самом деле не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Обидно было только, что боль к этому времени совершенно прошла, и он чувствовал себя превосходно. Не считая небольшой занозы в интимном месте, которую доктор Самты не догадался вытащить при перевязке. А может, попросту не заметил.

— Нужна экстренная операция, — продолжал ворковать над ПД радостный доктор Клаус.

— С ума вы спятили! Какая еще операция? — натурально взвыл Лэм. Подобного оборота обстоятельств он не ожидал. — Я думал, просто полежу в покое. Денька два. Поем свежих пирожков, посмотрю по телеку новое реалити-шоу «Халупа — 22» или «Амбар — 51», точно не запомнил.

— Непременно нужна операция! Процесс прогрессирует! — провозгласил Самты, и, заметив озлобленно-недоверчивый взгляд ПД, приказал: — А ну-ка! Пошевелите правой рукой! А теперь левой ногой! Не можете? Не удивительно.

— Чего же тут удивительного, если я с ног до головы в гипсе? — ошалело закричал Лэм, прозорливо предполагая, что отделаться от настырного доктора ему не удастся.

Тут некстати вмешалась его единственная неродная дочечка Дулечка, как раз зашедшая к «дорогому папочке» с набором для пускания мыльных пузырей и бутылкой детского шампанского «Буратино». По ее мнению, это были самые подходящие предметы, чтобы развеселить «дорогого папочку» и приятно провести время.

— Ой, папочка! — пропищала Дулечка противным тонким голоском, от которого задребезжали стекла. — Слушайся доктора! Доктор хороший! Ты бы видел, как он здорово кидается яйцами прямо в соседские форточки и никогда не промахивается!

— Слава богу и счастье доктора, что я этого не видел! — заскрежетал зубами ПД.

— Ты не прав, папочка! Доктор без ловкости рук все равно, что мошенник! Это не я придумала. Это Самты так сказал! И потом, если ты не поправишься, то кто же отдаст меня учиться по обмену? И воо-бще! Кто на мне женится, если я буду уже не диктаторская дочка, а сиделка при отце-паралитике! — Дулечка зарыдала и уронила бутылку «Буратино». В комнате противно запахло аммиаком и древесным необработанным спиртом.

ПД пришлось ослабить оборону, сдаться, сложить оружие и перестать ерепениться. Он только на секундочку представил, что он прикован к инвалидному креслу, и что всю жизнь рядом с ним будет сидеть Дулечка с мыльными пузырями и еще какой-нибудь фигней, как тоже чуть не разрыдался. Так ему стало жалко себя.

— Ладно, сволочи, ваша взяла! Делайте, что хотите! — ПД добавил еще несколько выражений, которые придется опустить, в виду их решительной непригодности для беспрепятственного прохождения цензуры. — Если я умру, считайте меня коммунистом!

— Почему? — хором спросили Самты, Дулечка, мисс Авас и тетушка Изаура, застрявшая в дверях с пирожками.

— Потому, что только коммунист может купиться на ту несусветную чушь, которую вы тут несли! — ПД тяжко вздохнул и страдальчески закрыл глаза. «Пусть мне будет хуже, лишь бы им назло», — думал он.

— Вот и договорились! — удовлетворенно крякнул Самты и отдал следующую по счету команду: — Готовьте операционную!

Тут в рядах присутствующих возникло замешательство. А также в этих рядах возникли телохранители Том и Дик, вовремя подоспевшие к шапочному разбору.

— У нас нет никакой операционной! — в один голос сообщили телохранители и синхронно развели руками.

— А что есть? — разочарованно спросил Самты. В его воображении с печальным стоном исчезали, возникшие было видения белой стерильной комнаты, полной дорогого и ненужного медицинского оборудования.

— Комната для остоканивания отношений и устаканивания проблем, бывшая для медитаций. Еще лодочный сарай. И у доктора Бряк подвальная подсобка, где препарируют дохлых кроликов, — по-прежнему в один голос сообщили дружные телохранители Том и Дик.

Самты на мгновения задумался, какое решение принять. В виду того, что его загипсованный пациент в это время вопил, почем зря:

— Лучше уж в сарай! Но только не в подсобку! И только подальше от Бряк!

Самты постановил своей врачебной властью:

— Непременно в подсобку! И непременно к доктору Бряк! Пускай мне ассистирует! — про себя резонно полагая, что лишний человек с медицинским образованием ему не помешает. Хотя справедливости ради надо признать, образование у Пегги Бряк было скорее ветеринарным, чем медицинским. Правда, кроме разнузданного истребления кроликов во славу науки ей еще доводилось лечить коров и лошадей от чесотки, но вряд ли это могло сильно помочь.

Между прочим, Самты призвал на помощь Пегги и ее подсобку вовсе не от врожденной потребности насолить своему ближнему. Но только доктор Клаус вспомнил наставление, полученное еще на студенческой скамье от разъездного представителя общества «Друг затюканного лекаря». А наставление это заключалось в следующих пунктах:

Никогда не позволяй пациенту командовать собой и вообще давать непрошеный совет.

Никогда не следуй этому совету, если он уже дан некстати под руку.

Всегда делай вид, что вышеозначенного совета ты не услышал — как вариант, притворись глухим как пень.

Всегда поступай вопреки данному совету, даже если он правильный, чтобы пациент не вообразил о себе бог весть что.

При первой же возможности дай пациенту наркоз или, в крайнем случае, заткни рот еловой шишкой.

Самты стал действовать согласно наставлению. Он притворился глухим, как пень. Поступил вопреки данному совету, хотя понятия не имел, правильный он или нет. А также заткнул ПД рот еловой шишкой, ибо никакого наркоза у него с собой не было.

— Значит так. Ты, Дим, бери больного за руки. А ты, Ток, соответственно, за ноги. И несите. Лучше головой вперед. Чтобы потом не возникло обвинений в некомпетентном несоблюдении дурных примет! — продолжал отдавать дальнейшие мудрые приказы Самты. — А тебе, Кики, отдельное особо ответственное поручение. Беги вперед меня и предупреди доктора Бряк, что к ней придут с визитом… Нет, что к ней придут с больным… Нет, что к ней придут в подсобку… Нет, что к ней придут на помощь, то есть, я приду за помощью…В общем, предупреди, что к ней придут!

Кики, подхватив на бегу короткую юбку и пирожок тетушки Изауры, бросилась предупреждать доктора Бряк непонятно о чем. Главное, думала она, сообщить очкастой ученой кикиморе, чтоб нипочем не уходила из своей подсобки. А там уж после разберутся, что к чему и кого куда.

Тем временем процессия неспешно тронулась из дома ПД по направлению к кролиководческой ферме, где, кстати сказать, не осталось ни одной живой зверюшки, за исключением старого филина, нелегально поселившегося на чердаке и гнусно ухавшего по ночам. Впереди всех шел, опираясь на железную суковатую палку, довольный доктор Клаус собственной персоной и еле слышно напевал в полный голос куплет известной детской песенки:

У Пегги белый кролик жил,

Он ей для опытов служил!

Ах, до чего живучий был,

Спляшем, Пегги, спляшем!

За ним несли ПД, вопившего неразборчиво из-за еловой шишки во рту, и, между прочим, по ошибке вперед ногами. А ведь Самты предупреждал! Но оба охранника, Дик и Том, совсем одурели от противоестественного вида их дорогого диктатора, гипса и еловых шишек, использованных не по прямому назначению (по прямому назначению Дик и Том засовывали их случайным прохожим совсем в другие места шутки ради, когда напивались на Рождество). Поэтому ПД вынесли, как попало, вернее, чем было ближе к дверям, тем и вынесли.