Лимбус. Том 2 - Эон Линь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждое движение монстра сопровождалось ужасным звуком разрывающихся мышц. Из его многочисленных отверстий текла желтая жидкость. Едва касаясь земли, она тут же начинала разъедать почву, оставляя обугленные пятна.
Я видел, как Лирейн судорожно чертит печати призыва, и надеялся, что Тэн с Фэном успеют, пока эта тварь не стала еще опаснее. Но в очередной раз судьба распорядилась мной иначе, заставляя поступать вопреки моим желаниям.
Мутант раскрыл огромную пасть, разорвав ее надвое, и выпустил из себя еще одно существо, которое с немыслимой скоростью неслось ко мне. Я рванул магические путы, связывающие нас с Оми, чтобы быстрее приземлиться и уйти от столкновения, но оно гаркнуло, накладывая магическое замедление вокруг нас. Такие мутации монстров, не имеющих разума, были немыслимы. Никогда ранее нам не встречались умные твари, использующие магию на своих добычах. Я снова направил ци в руку, возводя щит, чтобы уменьшить ранения, надеясь обойтись лишь переломом. Однако когда до неизбежного столкновения осталось несколько чи, в моей руке без призыва появился Шигэтайян. Он будто управлял мной вопреки воле своего хозяина. Ослепительная полоса света сверкнула перед глазами, и существо рассекло надвое, разрушив его магические барьеры. Вниз хлынула воняющая тухлятиной масса из сросшихся органов.
Я мягко приземлился, окутанный энергией меча. Шигэтайян ярко сиял и мелко подрагивал. Вырвавшись из руки, он взорвался солнечной вспышкой и исчез. Вместо него на земле, обхватив себя руками поперек живота, словно пытаясь унять боль, сидел Нейн.
Глава 15
Если нам суждено, то встретимся и за тысячу ли[80]
(части 52–55)
Часть 52
Нейн
Каждая мышца в теле напряглась в ожидании невыносимых пыток. Даже дышать было боязно. Разыгравшееся воображение тут же нарисовало, как вместе с воздухом в нос проникает стеклянная крошка и расцарапывает кожу изнутри. Когда я решил отдать свою душу Шеолу, то не знал, что за этим последует. Меня проткнут мечом и кровью нарисуют печать или будут медленно высасывать душу, подобно пиявке? Но шли минуты и ничего не происходило. Только чуть прохладный ветер обдувал лицо, а слух улавливал журчание воды. Я осторожно приоткрыл глаза и с досадой воскликнул:
– Да вы насмехаетесь надо мной! Почему опять это жуткое место?
Небольшой домик с угловатой крышей, напоминавшей строения в Предрассветном городе, утопал в буйной зелени и почти прирос к иве, чьи ветви свешивались прямо на него. Река сменилась большим озером, простиравшимся вдоль высоких гор, вершины которых поглотил плотный туман. От упавших листьев по воде расходились равномерные круги. Словно крупные капли дождя, они падали с неба один за другим, плавно касаясь поверхности озера. Присмотревшись, я понял, что это были вовсе не листья, а белоснежные лепестки цветов. Теперь они воспринимались уже не как дождь, а как бесчисленные снежинки, неожиданно решившие укрыть водную гладь и весь берег белоснежным полотном.
Я прошелся вдоль озера, избегая подходить к мосту, и, не найдя ничего примечательного, сел прямо на землю. Значит, меч вобрал мою душу и заточил ее в себе. Син говорил, что каждое сражение будет вытягивать из меня силы и вскоре я сойду с ума от боли и безнадежности, как те блуждающие тени предков. Стоило ли мне присоединиться к ним сейчас? Но при воспоминании о последней встрече с безумным принцем Режинальдом желание перейти мост утонуло в этом самом озере.
Вытянувшись на земле и заложив одну руку за голову, я начал наблюдать за кружащими в воздухе лепестками. Время остановилось, словно застоявшаяся вода. Любое движение казалось слишком медленным, а мысли погрязли в трясине тревоги и неопределенности. По какой-то причине мне вдруг стало казаться, что я прожил не свою жизнь и принц Бреанейн был лишь долгим сном, в котором хотелось задержаться подольше.
Пальцы ловко поймали ускользающий лепесток, и я потер его, ощущая гладкую, почти шелковистую мягкость. Широкий рукав сполз до локтя, и перед глазами качнулись ярко-красные нити браслета – подарок на мой последний день рождения. Тепло приятно разлилось по всему телу, согревая радостными воспоминаниями. Я вдруг осознал, что значит жить. Разве можно было мечтать о большем? Легкий смех сорвался с губ, невесомый, словно дуновение ветерка. А ведь я сам не заметил, как во мне жадность превзошла благородство, усевшись на него верхом, точно какая-то смешная жаба. Да, узнав тайну Шеола, я захотел большего.
Почему небожитель стал жнецом? Шеол – его настоящее имя? Зачем он защищает Экнориан, разрушая себя?
– А Шеол действительно убил небожителя?
– Мне кажется, что господин обрек его на участь много хуже смерти.
Неудивительно, что Син обо всем знал, возможно, даже Лис. В груди нестерпимо зудело от желания быть там, где звучат ответы на мои вопросы, а не торчать здесь – в этом унылом, безысходном месте с бесконечно падающими лепестками. Я резко сел и воздел руку к небу, будто моля или прося его.
– О хризантема – осени цветок,
Здесь нет немого короля.
И уронить к его ногам
Свои увядшие цветы
Уже не в силах ты.
Удивлена?
Да, это я, и даже не король,
Лишь принц, застрявший черт-те где,
Мечтающий об очередном побеге.
Туда, где жизнь и где борьба,
Где можно вновь все испытать:
Увидеть золото в глазах,
Понять, когда оно угасло,
И вновь увидеть его блеск.
Так много в жизни я прошу?
Ответь, о хризантема —
осени цветок.
Давай, я слушаю тебя.
Ведь, кроме нас, здесь
только лишь луна.
Ответом на мои дерзкие мольбы послужила тишина. И чего я хотел добиться своей глупой выходкой?
Внезапно высокие кусты зашевелились, ветви ивы магическим образом поднялись, образуя арку и пропуская на берег необычное создание. Животное напоминало оленя с головой дракона и двумя длинными ветвистыми рогами. Половину его тела покрывала золотая чешуя. В лунном свете она таинственно блестела и отливала бирюзовым цветом, словно каждую чешуйку покрывали крылья стрекозы. Существо неторопливо ступало раздвоенными копытами по траве, не приминая ее и не оставляя за собой следов. Оно подошло к берегу и сделало несколько шагов по воде. Удивительно, но она удерживала зверя, и он спокойно дошел до середины озера.
