Бумеранг судьбы - Татьяна де Росней

Я прошел через всю улицу. Если свернуть направо и пройти по улице де ла Помп, я выйду прямо к дому своей бабушки, на авеню Жоржа Манделя. Секундное колебание – а не зайти ли и к ней? Флегматичный и вежливый Гаспар с улыбкой откроет мне дверь, радуясь тому, что видит «мсье Антуана». Я решаю отложить этот визит. И возвращаюсь к дому отца.

В середине семидесятых, после смерти нашей матери, здесь построили торговый центр «Saint-Didier» – огромный треугольник, для возведения которого пришлось снести несколько очаровательных частных домов. Следом за ним выросли бутики и супермаркет. Огромной постройке время не пошло на пользу: на фасаде полно пятен и ржавчины. Я ускоряю шаг.

Глава 22

Мачеха открывает дверь и дарит мне рассеянный поцелуй. У Режин загар цвета ржаного хлеба, который старит ее, делая еще более морщинистой, чем она есть. Как всегда, на ней одежда от Куррежа, которая пропахла «Chanel № 5». Режин спрашивает, как себя чувствует Мел, и я отвечаю, продвигаясь следом за ней в гостиную. Я не люблю здесь бывать. Словно возвращаюсь в те времена, когда не был счастлив. Мое тело сохранило память о прежних днях, и я чувствую, как оно, попав во власть инстинкта самосохранения, с каждой секундой становится все более напряженным. В квартире, как и на фасаде торгового центра «Saint-Didier», налицо признаки обветшания. Кричащий дизайн кажется вылинявшим, как старые шторы. Декор давно вышел из моды. Сочетание серого и каштаново-коричневого устарело, напольный ковер с длинным ворсом утратил свой блеск и выглядит довольно поношенным. Все кажется испачканным и испорченным.

Шаркая ногами, входит отец. Я поражен тем, как он выглядит. Глядя на него, можно подумать, что он за одну неделю сильно постарел. Кажется, у него совсем нет сил. Цвет лица желтоватый, странный. В представшем передо мной человеке трудно узнать знаменитого адвоката, который превращал противников в ничто одним только своим появлением в зале суда.

В начале семидесятых скандальное дело Валломбрё дало толчок карьере моего отца. Неподвижное тело Эдгара Валломбрё, известного политического советника, нашли в его загородном доме в районе Бордо. Предполагалось, что он пытался совершить самоубийство, узнав ужасные для его партии результаты недавних выборов. Парализованный, безмолвный, погруженный в депрессию, он был приговорен провести остаток жизни на больничной койке. Его жена Маргарита ни секунды не верила в попытку самоубийства. По ее версии, на ее мужа напали, потому что у него имелась некая конфиденциальная информация о нескольких действующих министрах.

Я помню, что газета «Figaro» посвятила целую страницу отцу – молодому дерзкому адвокату, который решился резко заговорить с министром финансов. Через неделю после начала бурного и волнующего умы процесса, за ходом которого следила вся страна, он доказал, что Валломбрё оказался жертвой обширного финансового скандала, вследствие чего полетело несколько голов.

Когда я был подростком, у меня часто спрашивали, не прихожусь ли я родственником «легендарному адвокату». Иногда мне это надоедало и я отвечал «нет». Нас с Мелани не посвящали в дела отца. Мы редко слышали его речи в суде. Зато наверное знали, что его боятся и уважают.

Отец хлопает меня по плечу и направляется к бару. Наливает и протягивает мне виски. Его рука дрожит. Я не люблю этот напиток, но у меня не хватает духу об этом напомнить. Я делаю вид, что пью. Отец садится, бормоча что-то сквозь зубы и потирая колени. Он пенсионер, и это ему не по нраву. Молодые адвокаты заняли его место, и он больше не выходит на юридическую арену. Интересно, чем отец занимается целыми днями? Читает? Ходит в гости к друзьям? Беседует с женой? По сути, я ничего не знаю о его жизни. Так же, как он ничего не знает о моей. А то, что, как он считает, ему известно, моему отцу решительно не нравится.

В комнату входит Жозефин, бормоча что-то в мобильный, который зажат у нее между щекой и плечом. Она с улыбкой протягивает мне что-то. Это купюра в пятьсот евро. Она подмигивает и жестом дает мне понять, что скоро я получу и остальное.

Отец рассказывает о проблемах с водопроводом и канализацией в своем загородном доме, но мои мысли уже далеко. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь вспомнить, как все было в те времена, когда моя мать была жива. У окна стояли живые растения, пол сверкал приятным ореховым цветом, в углу – книжный шкаф и канапе с ситцевой обивкой. А еще – письменный стол, за которым она любила писать солнечными утренними часами. Я спрашиваю себя: что именно она писала? И куда все делось? Ее книги, ее фотографии, ее письма? Я хочу как следует расспросить отца, но не делаю этого. Потому что знаю, что это невозможно. Он как раз что-то рассказывает об интендантской службе и в который раз жалуется на нового садовника, нанятого Режин.

Наша мать умерла здесь. Ее тело пронесли через этот вход и спустили по лестнице, покрытой красным ковром. Где именно она умерла? Мне никто никогда об этом не рассказывал. В своей комнате, которая находится недалеко от входной двери? На кухне, что в противоположном конце коридора? Как это случилось? Кто при этом присутствовал? Кто ее нашел?

Разрыв аневризмы. Такого рода несчастья случаются неожиданно. Молниеносно. И с людьми самого разного возраста. Случаются, и все.

Тридцать три года назад моя мать умерла в квартире, где я сейчас нахожусь. Я не помню того последнего раза, когда я ее целовал. И мне больно думать об этом.

– Да слушаешь ли ты меня, Антуан? – насмешливо спрашивает отец.

Глава 23

Вернувшись домой, я понимаю, что дети уже здесь. Я ощутил их присутствие, еще поднимаясь по лестнице: музыка, шум шагов, возгласы. Люка смотрит телевизор, водрузив грязные ботинки на канапе. Когда я вхожу в комнату, он прыжком вскакивает и бежит ко мне, чтобы поздороваться. В дверном проеме появляется Марго. Я никак не могу привыкнуть к ее оранжевым волосам, но снова воздерживаюсь от замечаний.

– Привет, пап, – говорит она тягучим голосом.

За ее спиной угадывается какое-то движение, и из-за плеча моей дочери выглядывает Полин. Это лучшая подруга Марго с самого раннего детства. Сейчас Полин выглядит на все двадцать. Первым делом в глаза бросаются ее впечатляющих размеров грудь и женственно-округлые бедра. Я уже не целую ее, как это случалось в детстве. Даже в щечку. Мы обмениваемся знаками приветствия издалека.

– Ничего, если Полин переночует у нас?

Я отвечаю не сразу. Я знаю, что если Полин останется, Марго я увижу разве что за ужином. Они закроются в ее комнате и будут болтать до рассвета, так что прощай мои драгоценные минуты общения с дочкой.

– Конечно, – говорю я, но точно в этом не уверен. – Твои родители не против?

Полин передергивает плечами.

– Ага, без проблем.

За это лето она еще больше выросла и теперь намного выше Марго. На Полин джинсовая мини-юбка и сиреневая облегающая футболка. Ну кто даст ей четырнадцать? Кто в это поверит, глядя на ее формы? У нее, наверное, уже начались месячные. Я знаю, что у Марго их пока нет: мне недавно сказала об этом Астрид. С таким развитым телом Полин, должно быть, привлекает внимание самых разных мужчин. Приятелей по лицею и парней постарше. Моих сверстников… Интересно, как ее родители с этим справляются? Может, у нее уже есть постоянный друг и она уже занималась любовью, уже начала принимать противозачаточные таблетки?! И это в четырнадцать лет! В комнату входит Арно и хлопает меня по плечу. Из его телефона доносится противная музыка. Он отвечает на звонок:

– Можешь повисеть секунду?

Арно исчезает. Люка возвращается к телевизору. Девочки закрылись в комнате Марго. А я, один как перст, стою у входа. Как идиот.

Я иду на кухню. Пол поскрипывает у меня под ногами. Что ж, мне остается только приготовить ужин. Салат с макаронами, моцареллой, помидорами-черри, свежим базиликом и нарезанной кубиками ветчиной. Нарезая сыр, я вдруг ощущаю пустоту своей жизни, ощущаю так остро, что мне хочется смеяться. И я смеюсь. Позже, когда еда готова, мне с трудом удается собрать детей за столом. Естественно, у каждого находится куда более важное занятие.

– Прошу, никаких мобильных, «Nintendo», iPod-ов за столом! – заявляю я, расставляя тарелки. Мои требования встречены пожатием плеч и вздохами. Все устраиваются за столом. Установившуюся тишину подчеркивают звуки работающих челюстей. Я осматриваю собравшихся. Мое первое лето без Астрид. Я ненавижу каждое его мгновение.

Вечер простирается передо мной, как заброшенное поле. Моей ошибкой было подключить Wi-Fi[17] и подарить всем троим по компьютеру. Дети прячутся в своих комнатах, и я почти их не вижу. Мы больше не смотрим телевизор всей семьей. Интернет, этот бесшумный паразит, заменил собой все.

Я ложусь на канапе и выбираю DVD-диск. Экшн с Брюсом Уиллисом. В какой-то момент я делаю паузу и звоню Валери и Мелани, а потом отправляю SMS-ку Анжель. В SMS речь идет о нашем будущем свидании. Вечер тянется бесконечно долго. Из комнаты Марго доносится смех, из комнаты Люка – звуки компьютерной игры, а от Арно – басы, которые вырываются из наушников. Жара берет надо мной верх. Я засыпаю.