На холмах горячих - Иоаким Кузнецов

Спуск быстро был исправлен. Чайковский доложил главнокомандующему об этом. Генерал Мерлини сделал то же самое. Казалось, гроза миновала. Однако вскоре Ермолов прислал приказ, в котором Мерлини был отстранен от должности не только за то, что не исполнил приказ относительно дороги, но и за парадоманию, бесхозяйственность.

Эту неприятную весть привез на Горячие Воды сам Станислав Демьянович. Куда девались его величие и пренебрежительный тон! Он приехал просить Чайковского отвести место под усадьбу у подножия Горячей.

— По слухам, меня назначат в Закавказье, а Екатерина Ивановна ехать туда не хотят. И в Петербург не желают. Поставим, говорят, дом на Горячих Водах, займемся торговлей,— растерянно говорил генерал, видимо, окончательно смущенный своим незавидным положением.

Чайковский с готовностью отвел Мерлини участок на бойком месте будущего поселка. Пока не приехал новый комендант, должность сдать было некому, Станислав Демьянович занялся строительством каменного дома, беззастенчиво эксплуатируя солдат. Трудились они с раннего утра до позднего вечера, как в свое время на военных поселениях, получая от генерала гроши. Вскоре вырос каменный дом в несколько комнат, крышу хозяин велел покрыть камышом. Чайковский спросил генерала:

— Почему камышом? Дом хуже будет выглядеть.

— А это уж так пожелали Екатерина Ивановна.

Говорят, под камышом — модно на Кавказе, романтично. И польза есть: в знойные дни крыша сильно не

нагреется, будет прохладно; зимой — не холодно. Стены оштукатурим, потолки отянем холстом. В комнатах поставим голландские печи. Зал Екатерина Ивановна украсят картинами, привезенными из Петербурга, зеркалами...

Станислав Демьянович благоговейно перечислял, что пожелала его супруга, каковы ее планы на будущее. Мундир его был помят, запачкан глиной, подбородок зарос седой щетиной, вид был жалкий.

Кроме большого дома, по настоянию Екатерины Ивановны солдаты выстроили во дворе лавку для торговли иностранными товарами, подвал для кавказских вин и конюшню. Когда усадьба была почти готова, на Горячие Воды приехала сама генеральша. Осмотрев постройки, она пожелала нанести визит Чайковскому. Вошла в приемную, одетая не по-дорожному, а в нарядном туалете. Располневшая, оживленная, она подала руку Петру Петровичу для поцелуя:

— Ах, Пьер, как я счастлива вновь встретиться с тобой. Наша молодость была так прекрасна...

Чайковский холодно коснулся губами ее надушенной руки, пригласил сесть.

— Пьер, милый, как я тогда ошиблась!.. Моя жизнь так тягостна!

Чайковский насторожился: к чему клонит гостья?

— Если бы я знала, что так получится... Но, признаться, сама виновата. Что делать, Пьер, что делать?— генеральша страдальчески вздохнула.—Муж ревнив, подозрителен. Но довольно обо мне. Ты-то как, все еще холост? Может быть, не забыл...— Мерлини умолкла, опустив глаза.

Чайковский молчал. Слова Екатерины Ивановны не находили в его душе отклика. Вскоре генеральша стала прощаться, подала руку...

Переехав на Горячие Воды, Мерлини заключила контракт с казаками гребенских станиц на Тереке на поставку виноградного вина. В центральной России закупила весьма ходовые здесь, на Кавказе, ювелирные изделия, галантерею, всевозможные мелочи, которые всегда нарасхват.

Генерал получил назначение в Закавказье. Распрощавшись с женой, он уехал и больше не возвращался на Воды. Говорили потом, что он сражался с персами, в двадцать седьмом году участвовал в штурме армянской крепости Эриван, настойчиво звал супругу в Тифлис, но Екатерина Ивановна наотрез отказалась...

Она сделала еще одну попытку встретиться с Чайковским, пригласила его в свой дом. Показывая хозяйство, она намеревалась поразить Петра Петровича своей деловитостью, умением устраиваться, качествами, которые не каждому мужчине по плечу.

— А не переедешь ли ко мне, Пьер, на квартиру? Иногда чем-нибудь да и поможешь. Зачем тебе ютиться в казенной штаб-квартире?—вкрадчиво предложила она.

— Благодарю вас, Екатерина Ивановна. Я солдат. Мое жилье меня устраивает, не беспокойтесь,— холодно ответил Чайковский...

На должность коменданта Кисловодской линии приехал генерал Энгельгардт. Владимир Сергеевич был невысокого роста, сед, на вид простоват. Однако он энергично взялся за дело, наладил надежную охрану Горячих, Кислых и Железных Вод, дорог между ними, достроил красивые каменные ворота Кисловодской крепости, начал возводить гостиницу для приезжих, заложил сад на правом берегу Козоды. Вскоре состоялось торжественное открытие поселка Железноводск...

«к * *

Комендант Константиногорской крепости майор Попов вдруг изъявил желание иметь свою усадьбу на Горячих Водах. Чайковский отвел ему участок земли рядом с усадьбой коллежского асессора Уманова. По проекту архитектора Мясникова солдаты крепости построили огромный по тем временам деревянный дом на каменном фундаменте, под железной крышей, во дворе— каменный сарай.

Однако пожить Ивану Никифоровичу в новом доме не пришлось. Поспорив с офицерами крепости, обвинившими его в неблаговидных связях с черкесами, Попов вынужден был подать рапорт о желании участвовать в «горячем деле» с горцами. Начальство удовлетворило его просьбу и назначило его командиром батальона Куринского полка. Иван Никифорович сдал должность коменданта Константиногорки и уехал в Чечню. Сражался, по слухам, храбро, лично водил батальон в атаку, не кланялся вражеским пулям. Весной Софья Игнатьевна получила из штаба Линии извещение: подполковник Попов пал героически и похоронен с воинскими почестями в крепости Грозной.

Жена недолго горевала, при активном содействии Чайковского занялась возведением второго дома, рядом, левее первого, который решила продать, подыскав денежного покупателя. Только через четыре года, в 1830 году, Попова нашла такого покупателя — им оказался генерал-майор Верзилин.

Чайковский, как друг Ивана Никифоровича, не забывал навестить вдову, помочь, если была необходимость. Теплое чувство взаимной привязанности постепенно переросло между Софьей Игнатьевной и Петром Петровичем в нечто большее. Через год по Горячим Водам прокатился слух: недавно приехавший молодой протоиерей, настоятель Горячеводской церкви Пречистой Богоматери скорбящих, Павел Александровский обвенчал Чайковского с бывшей комендантшей крепости Поповой... У них родился крепкий, черноволосый сын, очень похожий на отца.

Летом 1820 года семья героя Отечественной войны 1812 года генерала Раевского, командовавшего войсками в Малороссии, собралась ехать лечиться на Кавказские Минеральные Воды. Супруга отговаривала генерала: «Зачем на Кавказ, в такую даль? Ведь Крым рядом». Николай Николаевич объяснял, что едет на Кавказ по двум причинам: во-первых, хочет посмотреть Георгиевск, где он когда-то начинал военную службу; во-вторых, на Горячих Водах лечится старший сын Александр и на него надобно взглянуть, давно не видел. О третьей причине Раевский умолчал: он хотел встретиться с Ермоловым, товарищем по оружию, с которым вместе громили наполеоновские войска. Крайне надо было поговорить с ним. На Украине и в Петербурге созданы тайные союзы молодых офицеров, поставивших своей целью изменить образ управления Россией: свергнуть монарха, уничтожить крепостное право. Дело весьма и весьма рискованное. Что скажет на сей счет Алексей Петрович, человек умный, дальновидный. Поймет ли?.. Все это надо было обсудить с глазу на глаз.

• Жена отказалась ехать с генералом. В путь с отцом тронулись младший сын Николай, офицер, дочери Мария и Софьюшка, семейный доктор Рудыковский, гувернантка Мятен, из прислуги — повар, конюх, кучера. По дороге на юг дети упросили отца захватить с собой на Кавказ друга семьи Пушкина, отбывающего ссылку в Екатеринославле. Приехав в этот город, Раевский с разрешения старого сослуживца генерала Ин-зова, главного попечителя южных военных поселений, под надзором которого находился молодой поэт, взял под свою опеку страдающего лихорадкой Пушкина, чтобы увезти на Кавказ и там вылечить.

Пушкин был рад встрече с Раевскими, особенно с Николаем. Его, еще мальчика, вместе с шестнадцатилетним братом Александром Раевский взял с собой на войну. Юноши участвовали в обороне Могилева, проявив бесстрашие и героизм.

Более полумесяца поезд Раевских был в пути. В первом экипаже ехал генерал с доктором, во втором — Николай и Пушкин, в третьем — Мария, Софьюшка, Мятен, в четвертом — прислуга с вещами. Ночевали в степи, пищу готовили на костре. Вечерами Пушкин чи-

тал стихи. Целительный воздух, разнообразные впечатления, лечение Рудыковского поставили поэта на ноги...

В Георгиевске сделали остановку. То, что здесь увидел генерал, отличалось от прежнего поселка. В те годы крепость была крохотной, неуютной. А теперь разрослась, похорошела. В окруженной с севера вторым, внешним земляным валом и глубокими рвами, а с других сторон — крутыми берегами шумного и многоводного Подкумка крепости теперь было много новых домов, поселение шагнуло и за крепостные стены, образуя улицы правильной, городской планировки. На центральной Никольской площади возвышалась церковь, здание штаба Кавказской линии, губернского и уездного управлений. Невдалеке от крепости, на левом берегу Подкум-ка, привольно раскинулась казачья станица.