Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы - Елизавета Михайловна Бута

Оперативник молчал, уставившись в окно, за которым то и дело появлялись подростки. Одни выходили после душеспасительной беседы с инспектором по делам несовершеннолетних, другие спешили в музыкальную школу в соседнем здании, третьи кучковались за гаражами и курили.

– Статистику смотреть буду, что еще тут сделаешь? – пожал плечами следователь. – Запросил в архиве всех, кто проходит по половым преступлениям.

Спустя несколько дней Телицын получил папки с делами осужденных, проживавших в Одинцовском районе. Лиц, проходивших по таким статьям, оказалось больше сотни, но среди них абсолютное большинство составляли насильники, действовавшие в состоянии алкогольного опьянения. Следователь был далек от психологии, но профессиональным чутьем понимал, что такие преступления относятся к другой категории. В итоге на столе осталось только пять папок с информацией о людях, которые уже проходили по аналогичным делам. Одна папка казалась интереснее остальных. Некий Голышев был осужден за мастурбацию в присутствии несовершеннолетних, и проживал он как раз в Голицыне, ближайшей к лагерю деревне. Следователь набрал номер опорного пункта в Голицыне и попросил подозвать к телефону участкового.

– Голышев тебе знаком? Можешь что-нибудь про него рассказать? – спросил он усталым голосом.

– Я же сразу про него сообщил, – обиженно растягивая слова, сказал участковый. – Деревенский дурачок. Живет с матерью на ее пенсию, нигде не работает, любит онанировать в публичных местах. Я всегда считал его тихим, но у меня тут только он на такое способен.

– Свою мать бьет, издевается над ней?

– Нет, ты чего? Мать он обожает, но судили-то его за детишек, ты ж видел.

– Нашего парня избили и повесили. Тихий дурачок на такое способен?

– А кто их знает? Нормальный человек такого не сделает, а из сумасшедших у меня только он. Есть свидетели? Мальчик хоть что-то сказал?

– Он еще долго не заговорит, но вроде написал, что нападавший был очень высоким, сутулым и с черными волосами.

– Какой рост у пострадавшего? – со знанием дела спросил участковый.

– Да метр шестьдесят пять где-то. Если показался высоким, значит, твой Голышев выше метра восьмидесяти.

– Подходит, – радостно заявил участковый. – Метр девяносто пять, брюнет.

– Выезжаю, – коротко бросил Телицын.

Дом Голышевых представлял собой покосившийся сруб на три комнаты. По всему было видно, что владеет им женщина. Огород выглядел ухоженным, но крыльцо покосилось, а возле забора громоздилась куча крупногабаритного мусора, который явно некому было вынести. Повсюду приметы того, что хозяина тут нет.

Их встретила мать Голышева. Мрачная женщина лет шестидесяти вышла на крыльцо и долго допрашивала следователя и участкового, прежде чем впустить их в дом. Пришлось добросовестно и подробно рассказать о том, что произошло с мальчиком.

– Сын был дома со мной, – категорично заявила женщина.

– Ни разу никуда не уходил, а вы дежурили всю ночь возле его постели? – ехидно поинтересовался участковый.

– Мы ж пока просто поговорить, никто его ни в чем не обвиняет, – успокаивающе произнес следователь, мягко отстраняя женщину с дороги.

Голышев действительно оказался высоким и сутулым. Он сидел в своей комнатушке, возле печи, и смотрел в окно. На столе лежало несколько приключенческих книг для подростков. Странно было видеть их у сорокалетнего.

– Где ты был вчера ночью? – жестко поинтересовался участковый.

– Я не… Не я…

Первым делом стали проверять всех с психическими расстройствами. Голышев подходил по параметрам, а потом и вовсе с собой покончил. Решили тогда, что от мук совести бежал. Конечно, это сильно повлияло на следствие.

Из рассказа Е. Бакина

Мужчина стал сильно заикаться и инстинктивно выставил вперед руки, словно опасаясь удара. Ему с рождения ставили легкую умственную отсталость, но после возвращения из колонии он превратился в инвалида. Сделать что-то простое по дому Голышев еще мог, но работать уже был не в состоянии, поэтому целыми днями торчал у себя в комнате и старался не мешать матери. Иногда она ловила его на онанизме и избивала в страхе, что сын снова возьмется за старое и опять попадет в тюрьму. Предположить, что он увел подростка в лес и повесил его на дереве, было сложно. Впрочем, за неимением других кандидатур следователь велел Голышеву завтра явиться на допрос в отделение и попрощался с его матерью.

– Опять за свое, опять?! Я тебе покажу, как над детьми издеваться! – раздались крики, как только следователь и участковый вышли на крыльцо. Слышались рыдания, удары и заикающийся лепет Голышева, который от шока не мог вымолвить хоть что-то членораздельное.

Утром Голышев в отделение не явился, да и к обеду тоже. Телицын начинал думать, что мужчина вполне мог быть виновен. Следователь набрал номер участкового, но того не оказалось на месте.

– Он на несчастном случае, кто-то под электричку бросился, – сообщил незнакомый голос.

– Какая станция? – спросил Телицын, подозревая худшее.

Его подозрения подтвердились. Через полчаса он уже был на станции. Изуродованное тело Голышева все еще лежало на рельсах.

– Можно закрывать дело за смертью обвиняемого, – преувеличенно бодро сказал участковый при виде коллеги.

– Можно закрывать… – согласился тот, сочувственно поглядывая на то, что когда-то было Голышевым. – Несчастный. Как бы то ни было, несчастный человек…

* * *

– Слышал, что случилось с мальчиком в Голицыне? Это же ужас, правда? – спросила Сергея Марина, встретив его на конюшне.

Головкин пристально посмотрел на девушку и кивнул.

– Ужасно, да. Теперь хоть лучше следить будут за детьми, – медленно произнес он.

– Не говори. Они ж такие: найдут дырку в заборе и сбегают. Куда бегут, спрашивается? Говорят, он за грибами пошел и в лесу маньяка встретил.

– Ночью?

– Что?

– Он ночью за грибами пошел?

– Не знаю, так говорят. За самогоном в деревню, наверное, отправился, куда же еще, – пожала плечами девушка. – Главное, жив остался. Мне пора, а то опять на штраф нарвусь.

– Жив? – Головкин не смог скрыть испуга в голосе. – Жив? Я слышал, что его задушили.

– Не до конца. Очнулся парень и пошел к себе в лагерь, голый и избитый, но живой. Его на полпути встретили.

Девушка попрощалась и побежала к зданию администрации. Сергей долго смотрел ей вслед. Она что-то знает? По нему ведь всегда все видно. Может, специально хотела предупредить, что он уже на прицеле милиции? Или просто слухи пересказывает? Почему именно эти слухи? Как вести себя с милицией? Что говорить?

Постепенно он начинал сходить с ума. Ему стало невыносимо общаться с коллегами. Казалось, все обо всем знают и намекают ему на это. Кто-то рассказывал, что милиция уже вычислила маньяка, но пока это тайна следствия. Кто-то в подробностях описывал, как