Моя Гелла - Ксюша Левина

разбирал, когда переехал сюда год назад, и по какой-то причине так и не занял шкаф, который предоставила мне Соня. Эта квартира всегда казалась настолько временной мерой, что не стоило к ней даже привыкать.

Молча выхожу из комнаты, сестра даже дергается в мою сторону в какой-то момент, чтобы остановить, но я предупреждающе качаю головой. Выхожу и ловлю взгляд Геллы. Обеспокоенный, хмурый.

– С тобой мы завтра поговорим!

Гелла недоуменно хлопает ресницами.

– О… чем?

Но слушать ее актерский этюд мне не особенно хочется.

– Не притворяйся, что ничего не понимаешь, Гелла. Это. Не! СМЕШНО!

Выхожу на улицу, вызываю такси и пытаюсь принять тот факт, что мне не стоит сейчас злиться. Нужно просто признать, что я осточертел Соне, а она мне. Мы не обязаны друг друга терпеть всю жизнь.

– Ты едешь? – Сокол звонит после моего сообщения, сонно зевает, несмотря на обеденное время.

– Да.

– Лады, жду. Останешься?

– Нет, ты собирайся. Едем ко мне.

Глава 11

Предвкушение

Дневник достижений. Запись 07

– Я ушел из «дома». Точнее, я ушел от Сони.

– Мне теперь точно не хватит на залог, и я не сниму квартиру. Хотя это, наверное, не достижение.

– И я снова играю в тетрис, потому что не могу иначе уснуть. Зато… кажется, я давненько не курил. Вот вам и достижение, принцесса Эльза.

Конец записи

Сажусь в кровати, швыряю дневник на тумбочку, тру глаза и ловлю отражение в зеркале, прикрученном к двери еще во времена, когда дед строил эту дачу. Поверхность покрыта черными разводами, которые теперь ложатся на моего зеркального двойника, и бледная кожа будто покрыта трупными пятнами, это даже вызывает улыбку. Ощущение, что на стене висит мой портрет кисти Бэзила Холлуорда, каким я был бы, если бы одиннадцать месяцев назад лег в гроб, а не в больничку.

Нет, разумеется, все было бы намного хуже, но даже этой картинки достаточно, чтобы фантазия не на шутку разыгралась. В этой комнате, кажется, все чувства наизнанку, как бывает, когда оказываешься в местах, с которыми связаны не самые приятные воспоминания. В них оживают страхи, монстры из-под кроватей. Слышны тяжелые шаги тревоги по скрипучему полу.

Моя старая комната хранит артефакты юности, четырех студенческих лет. На этой даче я провел немало вечеров с друзьями и ночей с Лискиной, когда нужно было устроить романтические выходные и сменить обстановку. На столике у окна даже валяется пустая косметичка, залитая лаком для ногтей и забытая в один из последних мирных вечеров.

Хотя нет. Наши вечера мирными не были никогда. Возможно, сейчас у Аси в отношениях с ее унылым ботаником – так не похожим на меня, о чем я частенько слышу от окружающих, – все ровно. Но мы с ней ругались постоянно. Эпизоды войны сменялись короткими, яркими передышками, полными адреналина, недосказанности, злости и ревности, а потом все начиналось по новой. Эти отношения Ася звала кинематографичными, сравнивала с историями из сериалов, где герои по сто раз сходятся и расходятся. Она била посуду, собирала вещи, я вел себя с каждым месяцем все безумнее, а потом ее терпение лопнуло. Только я-то не был готов выйти из игры – привычной и безопасной для мальчика, который прятался в детстве под кроватью, пока отец кричал на мать.

Психотерапевт, разумеется, объяснял, что все это из детства, что это ненормально, нехорошо, и так далее, и тому подобное. А еще лучше мне это объяснила Ася – одиннадцать месяцев назад, когда мы сидели в моей разбитой машине, ушедшей носом в ручей на обочине, смотрели на камыши и я отчетливо понимал, что впервые за всю мою дерьмовую жизнь испугался. До сих пор запах крови и болота начинает витать в воздухе, стоит восстановить картинки того дня. Камыши. Рядом валяется разбитый Асин мотоцикл. Из ран на моем лице капает кровь. А сердце сжимается от непередаваемого страха.

– Ты же не хочешь быть таким, как он? Ты помнишь его? В детстве? И ведь ты не желаешь этого своим детям? Дочери, такой, как Соня. Она же будет однажды. И будет страдать.

Первое, что я вспоминаю, когда думаю об отце, – шрам у Сони над бровью. Она заслужила нормальное детство, нормального отца, нормального брата. А я вовсе не уверен, что когда-либо заслужу кого-то вроде той же Геллы. Соня права: ей нечего делать рядом с такими, как мы.

– Что вы чувствуете, Егор? – спрашивает воображаемый врач.

– Пожалуй, это одиночество.

– Вы хотите заполнить кем-то пустоту?

– Да, наверное.

– Быть может, вы хотите, чтобы кто-то конкретный был рядом?

– Нет. Просто заполнить пустоту.

Да… Перед воображаемыми докторишками я еще не откровенничал.

Мой взгляд падает на косметичку, и я изучаю красные капли лака. Похожий кровоподтек есть на стене: Ася швырнула в нее бутылек. Помню, как мы с ней разрушали и этот дом, и друг друга, и то, что я чувствовал. Желание повторить уже подтачивает мою волю. Это был адреналин в чистом виде, где все, от собственничества до жестокости, считалось за романтику. Не верю, что теперь кто-то из нас захочет меньшего. Но Гелла выворачивает мою душу, даже не прикасаясь, и, кажется, это больнее, чем любой пинг-понг обидными словами. Даже думать не хочу, насколько это здоровые отношения. Она даже манипулировать, скорее всего, не умеет, салага.

Откидываю одеяло и иду в ванную умыться. Я не собирался оставаться у Соколова, о чем говорил ему всякий раз, когда в ответ на жалобы на очередную ссору с сестрой он предлагал переехать. У него там слишком тесно и людно. Вечно ночуют какие-то знакомые, гремит музыка, и обстановка даже хуже, чем та, что я оставил в квартире Сони. У сестры всего-то будут смотреть «Мамму Мию» и петь караоке, а у Сокола слушают русский рэп и курят кальяны.

Вытираю покрасневшее от ледяной воды лицо и хмурюсь отражению. Выгляжу голодным из-за синяков под глазами. Вид неважный. Так что сбегаю от очередного зеркала на лестницу и вниз, на первый этаж, где нахожу Олега. Такой же помятый, как и я, но на вид выспавшийся. Надувной матрас, который я предоставил Соколу, к утру окончательно сдулся, так что остается загадкой, как этот человек смог разогнуть спину после ночи в паршивых условиях. Сидит за ноутбуком, злобно сверлит взглядом экран и пьет растворимый кофе из треснувшей кружки. Он на удивление легко согласился свалить из дома, видимо, тусовка отвлекала от работы. У меня же