Как бы не так! - Татьяна Полякова

— Хорошо.

Я оглянулась, желая убедиться, что он не шутит. Юрий Петрович сидел ссутулившись и разглядывал свои ладони. Одинокий пожилой человек в большом доме, как старый медведь в пещере. Еще немного, и я начну его жалеть.

— До свидания, — вздохнула я и поскорей покинула этот дом. Не люблю я сюрпризы, а здесь их можно ожидать в любую минуту.

На улице меня никто не встретил, вообще, народ в эту ночь сидел по домам. Я решила, что тоже могу вернуться в свой дом, и потрусила к ближайшей стоянке такси.

Проснулась я оттого, что кто-то пристально и, как видно, довольно долго на меня смотрел. Я открыла глаза, подняла голову и увидела Полифема. Он сидел в кресле неподалеку и увлеченно меня разглядывал.

— Черт, — сказала я и метнула подушку. Полифем уклонился от моего метательного снаряда с ловкостью прямо-таки удивительной для такой туши. Я огорченно вздохнула и, окончательно проснувшись, задала вопрос:

— Как ты вошел? — Он удивился, а я досадливо поморщилась: в самом деле, смешно рассчитывать, что стальная дверь, заботливо возведенная стараниями дяди Юры, сможет меня защитить. — Ладно, — убедившись, что Полифем исчезать, как дурной сон, не собирается и вообще, это он существо из плоти и крови, я сказала:

— Чего надо?

— Деньги, — лаконично ответил он и даже не улыбнулся. Я хохотнула.

— Про деньги вчера говорили. И добрейший дядя Юра обещал оставить меня в покое.

— Он мертв, — заявил Полифем, не особенно тоскуя.

— Кто? — не поняла я.

— Он.

Это было уже смешно.

— Что, опять? — ахнула я. — И не надоело ему? Слушай, выйди, мне надо одеться. — Полифем не шелохнулся. — Ясно. Хочешь посмотреть? Что ж, смотри, если любопытство одолело.

Я протянула руку, но достать халат так и не смогла, до него было еще добрых полметра, а сплю я голая. Рассвирепев, я поднялась, взяла халат и не спеша оделась, совсем некстати подумав: «Наверное, у Полифема есть женщина. Интересно, какая? Здоровущая Полифемка. Что-то я не помню: существовали в природе циклопки? Папой Полифема был Посейдон, а мамой — вроде бы какая-то богиня. И братья у него были, несколько штук, а о циклопках я точно ничего не слышала. Скорее всего их и вовсе не было, а род поддерживался только стараниями папули».

Что за чушь лезет мне в голову? Впрочем, не удивительно, если с утра вместо яркого солнечного луча я вынуждена видеть Полифема с известием, что мой дорогой дядя Юра второй раз на неделе скончался.

Полифем сидел в кресле, не шелохнувшись и вроде бы не дыша. А что, если он взял да и умер? От тоски по хозяину? Тут он повернул голову, и мечта, как говорится, растаяла как дым.

— Его убили? — начала я проявлять чудеса сообразительности, чтобы поддержать разговор и вообще наладить взаимопонимание. Полифем кивнул, а я спросила:

— И кто ж на этот раз?

— Ты, — незамысловато ответил он.

— Серьезно? — ахнула я, но на всякий случай поискала глазами место, чтобы упасть в обморок с максимальными удобствами. Села в кресло, почесала нос и спросила:

— И когда же я его?

— Сегодня ночью, — поведал он. — В его доме. Кухонным ножом.

Было от чего прийти в отчаяние.

— Я зарезала дядю Юру кухонным ножом? — уточнила я, чтобы знать наверняка.

— Ага, — кивнул Полифем.

— Слушай, а ты часом не спятил? Как ты вообще себе это представляешь?

— А я ничего не представляю, — разговорился он, — сегодня ночью ты пришла к нему, он был один, вы поскандалили, и ты ударила его кухонным ножом в грудь. Утром его обнаружили за столом с этим самым ножом в груди и в луже крови. Зрелище неприятное.

— Еще бы, — кивнула я, пытаясь понять, зачем люди так шутят. Или не шутят? Полифем не шутил. Он смотрел на меня спокойно и вроде бы равнодушно, и смеяться точно не спешил, Я испугалась, хотя за секунду до того делать этого не собиралась.

— Не знаю, что вы опять затеяли, только все это чепуха, какой свет не видывал.

— В милиции расскажешь, — сказал Полифем. — Они любят послушать. На ноже отпечатки твоих пальцев, на кассете хорошо видно, как ты заходишь в дом и как летишь оттуда сломя голову.

— На какой кассете? — задала вопрос я, пугаясь все больше и больше.

— В доме система охраны, над дверью видеокамера. Знаешь о таких штуках?

— Слышала.

— А соседи слышали, как скандалили ночью. Пара свидетелей всегда найдется.

— Черта с два там чего услышишь, — разозлилась я. — Вокруг сад, забор, и до ближайшего дома сто километров. Кричать «ау!» замучаешься.

— Расскажи ментам, — посоветовал он.

Я прошла на кухню, выпила стакан воды и вернулась.

— Я его не убивала, и ты это отлично знаешь, — сказала я, теряя остатки оптимизма.

— Я знаю, что ты была у него ночью, что вы скандалили, А утром я нашел его мертвым. Сигнализация работала, и никто после тебя в дом не входил. Проведут экспертизу, и станет ясно, в какое время его убили. Думаю, когда ты была в доме.

— Здорово. И что дальше?

— Дальше суд и тюрьма. Если сможешь придумать жалостливую историю, получишь пять лет. Хотя могут дать и десять.

Тут я начала кое-что понимать и задышала ровнее.

— А чего ж тогда явился ты, а не милиция? Пленка, отпечатки пальцев и показания соседей — вполне достаточно, чтобы меня арестовали.

— Достаточно, — согласился он, — только об убийстве они пока не знают. Нет трупа — нет убийства.

— Ага, — сказала я, подумала и спросила:

— И чего тебе надо?

— Деньги, — охотно ответил он. — Деньги, которые ты свистнула в поезде. Они чужие, и их надо вернуть.

— Я отвезла кейс по адресу и отдала хозяйке. Ты был там и знаешь об этом не хуже меня.

Полифем стал смотреть в стену. Молча. Минуту, вторую, третью, я не выдержала и заговорила:

— Не знаю, что вы с дядей Юрой опять напридумывали, но я ему уже говорила: никаких денег у меня нет, И взяться им неоткуда. Выкладывай свой труп и заявляй в милицию.

— Лучше, если деньги ты отдашь сегодня, — сказал Полифем, а я разозлилась.

— В это дурацкое убийство я не верю. Что вы там затевали, мне ни в жизнь не разобраться, но я думаю так: где-то вы перемудрили, и деньги у вас увели. Надо полагать, деньги не малые и дяде Юре не поздоровится. Потому он решил побыть мертвым. Ночью он пытался убедить меня в том, что я их украла, но это глупость. Придется вам напрячься и поискать в другом месте.

Полифем помолчал, перевел взгляд со стены на меня и заговорил:

— Он убит. Возможно, убила его не ты. Скорее всего, не ты. Но это неважно. Меня интересуют деньги, — Я открыла рот, но сказать мне он не дал. — Помолчи. В том кейсе, что ты получила, денег не было. И ты это знаешь. Потому и бросила свою сумку в купе и отправилась развлекаться. Как ты высчитала настоящего курьера — вопрос, и я не думаю, что ты на него не ответишь, если и спрошу всерьёз. Одно я знаю уже сейчас: провернуть в одиночку такое дело ты не могла. Значит, это тот пьяный мужик, что болтался по вагону. По телефону серьезные планы не строят, выходит, ты встречалась с ним перед отъездом. Накануне была у подруги: улица Стасова, дом 37, квартира 4. У нее есть ребенок. Хотя он даже и не понадобится. Я просто возьму ее за одну руку и за одну ногу и немного потяну в разные стороны, как копченую курицу, и разломаю на две части, крылышки в одной руке, ножки в другой. — Я посмотрела на Полифемовы лапы и поверила на слово. — В общем, она не откажется мне сообщить, с кем ты встречалась в ее квартире. Теперь слушай внимательно: в тот день за тобой следил я. И адрес бабы знаю тоже только я. Пока. На эти деньги много охотников. Если ты не поторопишься, будут проблемы, с которыми тебе уже не справиться. — Он замолчал и проникновенно мне улыбнулся. Решил меня ободрить. Улыбочка у него…

— Ясно, — сказала я, стараясь не думать о его улыбке, огромных лапах и не принимать близко к сердцу рассказ о копченых курицах. — Ты хочешь всех опередить и свистнуть эти деньги? — Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав при этом самые настоящие клыки. Я кашлянула и сказала:

— Конечно, тебя можно понять.

— Ага, — отозвался он, убрал улыбку и со своим обычным полусонным видом добавил:

— Я даю тебе два дня. Через два дня деньги ты вернешь.

— А если нет? — буркнула я и тут же поправилась:

— Ладно, не надо сразу так смотреть. Нормальное любопытство. К тому же задание мне не по силам: за два дня я точно не справлюсь. Напоминаю, я их не брала, а потому где искать, не знаю. Надо полагать, тебе до этого нет дела? Я так и думала… Буду стараться, но два дня — это нереальные сроки. Предлагаю обсудить… — Он засмеялся в свойственной ему тихой и потаенной манере. Смех мне понравился еще меньше, чем улыбка. — Ну и чего такого смешного я сказала? — храбрясь, спросила я. Смеяться он перестал и заявил:

— Два дня.

— Хорошо, — пожала я плечами. — Нет так нет. Но попробовать всегда надо… — Он поднялся. — Ты уходишь? — всполошилась я. — А как же дядя Юра? Я имею в виду его труп, то есть я имею в виду мое алиби, или как там все это называется. К примеру, я найду деньги, а ты натравишь на меня ментов.