Я буду одевать ее в индиго - Джон Макдональд

Итак, ты идешь и запираешь дверь. В комнате колеблется золотистый полумрак, пронизываемый тонкими солнечными лучами, которые пробиваются сквозь крошечные щели в жалюзи. Она хочет, чтобы ею любовались, но в то же время стесняется. Она и алчна, и робка. У нее уже есть кое-какой опыт, но она еще неискушенная. Прекрасный, сладковато-мускусный, острый запах ее разогретого тела присущий только ей. Она улыбается каким-то своим тайным мыслям, когда чувствует, что ей становится хорошо. У нее плоский сильный живот и плотные, упругие как резина бедра — здесь нет и в помине всех этих постельных изысков, обретенных в результате изучения древних премудростей, а лишь простое и старое как мир влечение. Приближающаяся развязка все больше разогревает ее, груди вздымаются, рот приоткрыт. Она ускоряет сильный и тяжелый ритм своих движений, ее глаза полузакрыты, голова мечется по подушке, как будто она боится того, что вот-вот вырвется из ее глубин. А потом она погружается в свои ощущения, тихо постанывая и крепко вцепившись в тебя совсем как ребенок, боящийся высоты.

Сиеста прекрасна — золотой полумрак в комнате, молодое лицо на подушке в нескольких дюймах от твоего, улыбка на нем, когда она нежными пальцами медленно ласкает твои брови и губы, брови и подбородок… И ничего больше не «запутался», наоборот, все покровы сорваны и задумано это было с такой хитростью, что отказа быть не могло. Да, Елена, теперь, вспоминая о мексиканской сиесте, я буду думать только о тебе.

Глава 14

В среду в одиннадцать утра Энелио Фуэнтес привез Джерри Несту в наш коттедж в «Виктории». Неста держался угрюмо и замкнуто. На нем была та же одежда, что и вчера, иначе я бы просто не узнал его.

— Ему предоставили два варианта на выбор, — пояснил Энелио. — Либо он сбривает свою бандитскую бороду сам, либо его связывают и сбривают ее тупым ножом.

Подбородок и щеки Несты, ранее скрытые бородой, теперь отливали голубовато-белым и были разукрашены полудюжиной порезов. Я вспомнил, что ему двадцать шесть. Выглядел он на тридцать. Вокруг рта залегли глубокие морщины.

— Впрочем, кое-что они забыли, — продолжал Энелио. — Когда стоишь рядом с ним на открытом воздухе, особенно с подветренной стороны, его еще можно вынести. Но в комнате таких размеров — это просто невыносимо.

— Да пошел ты! — пробормотал Неста, не поднимая глаз.

Порывшись в стенном шкафу, я достал свои светло-коричневые брюки, которые мне никогда особенно не нравились, белую спортивную рубашку, несмотря на все инструкции, накрахмаленную, чистые жокейские шорты и носки. Я протянул ему собранный узел и предложил:

— Пойди прими душ и переоденься.

— Да пошел ты, — снова повторил он.

— Энелио, — сказал я, — ты не мог бы отвезти это существо обратно в тюрьму или от него и там шарахаются?

— Из уважения ко мне они посадят его в ту же самую камеру.

— Тогда забирай его и извини за беспокойство. Мне ведь не обязательно беседовать с ним прямо сейчас. Когда его переправят самолетом в Майами, я там с ним разберусь.

Неста посмотрел на меня, потом на Энелио. Это был быстрый оценивающий взгляд. Без бороды у него был вид неудачника, а в глазах затаилось затравленное выражение, которое мгновенно насторожило бы любого полицейского. Это сочетание мимики, жестов, поз… специалисты по поведению диких животных утверждают, что нечто подобное существует у видов, имеющих зачатки общественной организации.

Наконец он поднял с пола чистую одежду и, хлопнув дверью, скрылся в ванной.

— Вчерашний шок развязал ему язык, — сказал Энелио. — Помните, он болтал за милую душу, а сейчас замкнулся в себе. Я точно знаю, что, пока я здесь, он говорить не будет. Не те ощущения. Так что я лучше пойду.

— Спасибо, что ты сумел его вытащить.

— Смотрите по обстановке. Если вам кажется, что он попытается что-нибудь натворить, может, лучше быстренько отвезти его обратно?

— На окне ванной тоже есть решетка.

— Я заметил. Если решите, что от него только неприятности, сдайте его сержанту Мартинесу, о'кей?

Мы еще раз поблагодарили Энелио, и он уехал. Я заказал по телефону кофе и два гамбургера для Несты. Наконец, он вышел из ванной. Мои вещи оказались ему велики, и, хотя брюки в талии были впору, ему пришлось подвернуть штанины. Вид у него был встревоженный и застенчивый. Пока Неста был в душе, мы с Майером договорились, что, если он окажется не слишком разговорчивым, мы разыграем сцену по схеме «хороший следователь — плохой следователь».

— Садись, Джерри, — сказал я. — Я хочу, чтобы ты начал с самого начала. Как вы пятеро познакомились и почему решили поехать в Мексику?

— Может, по рекламному объявлению.

Я посмотрел на Майера. Придется попробовать. В этот момент появился официант с подносом, что и дало мне повод начать спектакль.

— Майер, это ты делал заказ? Для него?

— Да. Когда ты выходил с Энелио.

— Ты что, ждешь благодарностей от этого занудного подонка?

— Но, Трэвис, не думаю, что у него была возможность поесть как следует в тюрьме.

— Расходы по этому счету мы не будем делить пополам. Эта маленькая любезность — только за твой счет.

Неста мигом расправился с гамбургерами и пил кофе когда я повторил свой вопрос.

— Допустим, нам попался отличный агент в бюро путешествий, — пробурчал он.

Я подождал, пока он поставит чашку, а потом тыльной стороной ладони влепил ему крепкую пощечину. Голова Несты откинулась назад, глаза закатились.

Майер вскочил и закричал на меня:

— Ты что делаешь?! Ты не имеешь права так поступать! Дай ему немного опомниться, и он все объяснит.

— Еще бы! Если до него не дойдет, я ему буду это втолковывать, пока что-нибудь не сломаю. Он нам все как миленький расскажет, и без уверток, потому что еще не знает, сколько у меня есть возможностей проверить его слова. Я знаю, что три года назад этот слюнтяй чуть не загремел в тюрьму за хранение наркотиков. Я знаю, что несколько раз он был в доме Боуи на Крикет-Байо. Я точно знаю, когда и сколько денег Бикс получила в Кулиакане. И я знаю про него еще массу других вещей, и ему же будет лучше, если то, что он расскажет, подтвердится. Майер, ты бы сходил прогуляться. Есть вещи, смотреть на которые тебе не понравится. У тебя для этого слишком слабый желудок.

— Знаешь, Макги, это тебе лучше пойти прогуляться! — выпалил Майер.

— Буду на террасе. Помяни мое слово, приятель, я тебе скоро понадоблюсь.

Я вышел, хлопнув дверью. За это время Майер постарается продвинуться как можно дальше, а потом наступит моя очередь и, возможно, таким способом нам удастся его расколоть.

Стоя на крыльце, я прислушивался к их голосам, хо слов разобрать было невозможно. Вначале в основном говорил Майер, но затем все чаще стал доноситься голос Несты. Что ни говори, а Майер в таких делах настоящий волшебник.

Считается, что разговор как таковой составляет лишь небольшую часть общения. Главное — это та атмосфера, которую Майер каким-то непостижимым образом умеет создавать вокруг себя, обладая даром понимания, поощряющим собеседника на откровение.

Через полчаса, убедившись, что Майер вытянет из Несты все, я дошел до отеля, взял в баре холодного пива и вернулся к коттеджу. В воздухе висел тяжелый аромат цветов. На зеленых лужайках работали садовники. Поливальные установки, пощелкивая, медленно разбрызгивали воду большими кругами, и птицы купались и чистились в опадающей водяной пыли. Гибкая загорелая девушка в ярко-оранжевом бикини стояла в одиночестве на вышке для прыжков в воду, используя перила как станок для балетных упражнений. Ее волосы были спрятаны под купальной шапочкой, украшенной пластиковыми маргаритками.

Моя рука со стаканом холодного темного пива замерла на полпути ко рту, едва я осознал — да, точно такая же шапочка была вчера на Елене, и внезапно ощутил такой жгучий порыв желания к этой девушке из Гвадалахары, что был сам поражен. Бекки уничтожала потребность в сексе, Елена же, напротив, только усиливала ее. После долгих лет борьбы за звание чемпионки в этой области и будучи уверенной, что она достигла этого, Бекки была бы ошеломлена, обнаружив симпатичную неопытную латиноамериканку, которая оказалась лучшей из них двоих, гораздо более возбуждающей, нежной и куда более чувственной.

Существуют вещи, в которых практика не помогает стать лучше. Например, ведь гроза никогда не практикуйся. И морскому прибою занятия по гидравлике тоже ни к чему. Олени и кролики не измеряют, как высоко они прыгнули, чтобы потом вернуться и попробовать еще раз. Вот скрипачи должны работать над этим и учиться. Как и вратари, бейсболисты и акробаты. Но в этой работе по приобретению опыта и навыков искусство любви превращается в нечто совершенно ему несвойственное.

Я вернулся к коттеджу посмотреть, как идут дела у Майера, и заглянул в окно. Неста сидел, закрыв лицо руками. Майер жестом приказал мне исчезнуть.