Entre dos tierras - Анна Закревская

– Не лишай меня моей Иштар, Линда.

– Тебе уже не пятнадцать лет, Линда. Пора бы немного повзрослеть, стать адекватнее, – далёкий голос матери идёт помехами в эфире, заглушая голос мужа и выводя в первую линию шёпот акушерки. – Или ты вознамерилась всю жизнь соответствовать диагнозу «отставание в социальном развитии»? Помнишь, в три года невролог сказал, что…

Линда помнила – конечно же, не из первоисточника, ибо при ребёнке врач такого не стал бы говорить, а в вольном пересказе из уст собственной матери, которая возвела эту формулировку малоопытного специалиста в ранг кармической печати, которую дочь была обязана смывать всю свою жизнь.

Тебя уже нет в этом мире, мама, но за своим плечом я всё равно чувствую твой бдительный, оценивающий взгляд, который ты бросаешь на всё, к чему мне стоит подойти слишком близко.

Интересно, что бы ты сказала, став бабушкой неходячего ребёнка?

А, впрочем, знаю.

То же самое, что и, допустим, в ноябре прошлого года, если бы разнюхала про Ладогу. То же самое, что и всегда…

«Ну, и как на тебя люди теперь смотреть станут? Говорила я, от Криса твоего кроме проблем, ничего путного. Сама его выбрала, сама и расхлёбывай».

Лю-юди. Да плевать она хотела… Но положение обязывало. У жены преуспевающего руководителя не может быть сына-инвалида, а если он есть, то это, конечно же, её вина. Тот редкий случай, когда общественное мнение совпадало с личным, ибо Линда потеряла счёт бессонным ночам, в течение которых она кляла себя последними словами за то, что вернулась к работе с биологически опасными препаратами, не подозревая о том, что её запрос на второго ребёнка уже получил в небесной канцелярии статус обработанного. И вот так-то она отблагодарила своего запредельного Кристиана за все те годы, что он подарил ей, согласившись тянуть на своих плечах сначала Линду, затем Машу, а теперь ещё и Лина?!

О, нет. Ради их с Крисом благополучия, ради того, чтобы красавицу Марию в школе никто не дразнил «неполноценным» братом, загнанная богиня с розовыми волосами сутками напролёт вкалывала в собственном салоне красоты, отточив свою улыбку до совершенства, и заводила там полезные знакомства, если чувствовала, что человек мог бы пригодиться её или её близким. Ради того, чтобы возвести вокруг своего маленького уютного мира сверкающий бриллиантами непроницаемый купол, требующий бережного отношения и ежедневной полировки, Линда встроила в себя датчик, который затыкал её сердце и акушерским шёпотом говорил уму, что, как и в какое время должно произойти в расписании жизни её горячо любимой семьи. Датчик, который маминым голосом подсказывал ей слова и жесты, прошедшие строгую проверку на соответствие критерию «адекватности». А ещё в тот год, когда родился Лин, луноликая богиня впервые надела на себя маску жертвенности-во-имя-семьи, заставив себя пройти точку невозврата к юной Иштар, чтобы совершить самосожжение себя прежней, и горючей жидкостью для этого ритуала ей послужили собственные слёзы, в которых буйно смешалось горькое бессилие и неизбывное чувство вины, а искру в её душе высекли серые глаза Кристиана, который, как и всегда, ничего от неё не требовал и тем повергал богиню в откровенное смятение, ибо тогда, на острие клинка, Линде казалось, что безусловное принятие – это самая неадекватная реакция, которую могла бы получить никчёмная жена от своего идеального мужа.

Крис ничего не требовал и через год, и через два. Он просто начал приходить домой с работы всё позже и позже, а потом стал ночевать в собственном кабинете. Заподозрив неладное, Линда раздобыла скрытую камеру и установила её на смартфон мужа, сутками напролёт мониторя эфир в ожидании увидеть свою соперницу, но соперницы не было, а от ночных бдений богиня лишь осунулась ещё больше, так, что посчитала себя недостойной того пурпурного шёлкового белья, которое Кристиан подарил ей на очередную годовщину свадьбы.

О, если бы Крис изменил ей с кем-то… Это ещё можно было бы понять. Но чем больше усилий Линда прилагала, чтобы быть безупречной женой и идеальной матерью, тем кислее становились улыбки на лицах мужа и детей, которые даже понятия не имели, как горько плачет Иштар ночами в туалете, и как крепко она сжимает зубы, грозясь раскрошить их до корней, чтобы ежедневно подниматься раньше всех, а ложиться – всех позже, чтобы наготовить целый холодильник полезной еды, которую потом забракует капризная Маша, чтобы быть с иголочки одетой и не навернуться на острых шпильках, катя в школу коляску с маленьким Лином, чтобы, чёрт возьми, сдержать поток бранных слов, готовый сорваться с её губ, когда, наконец, каблуки ломались, и Линда разбивала колени до крови, привычно глуша боль мыслью о порванных колготках.

Лину было десять, когда Линда не выдержала и сорвалась со своих ангельских высот. Падение было опасным, откровенным и безумно притягательным. В компании нескольких подруг Линда решилась пойти на ночную вечеринку в стрип-клуб, ничего не сказав Кристиану.

Вечеринка набирала обороты, и в какой-то момент Линда оказалась выдернутой на сцену, прямо к самому шесту. С одной стороны от неё танцевал рослый блондин-стриптизёр, а с другой – полуобнажённая девица-хостесс с короткими, почти под мальчика, волосами цвета шартрез. Линда была изрядно пьяна, а дело довершил маленький косячок, неумело скуренный ею в туалете, и теперь Иштар тихо подхихикивала, то утыкаясь лбом в плечо блондина, который немедленно начинал ласкать её там, где раньше дозволено было только мужу, а то приобнимая за талию эффектную девушку, которая змеёй извивалась рядом с ней. Что Линде понравилось больше – мужские ласки или женская грация, она и сама толком не смогла понять.

Рассветный луч наложил табу на воспоминания о прошедшей ночи, но через месяц Линду вновь пригласила в клуб та самая девушка с электрически-жёлтыми волосами, и богиня приняла её приглашение, не раздумывая. В конце концов, Крис вечно на работе, Маша забыла про маму, усвистев гулять с подружками, а Лину ничего не надо, кроме как засесть в своей комнате наедине с конструктором или очередным паззлом.

Но соцсетям не прикажешь, и боги реки-под-рекой смогли выкрутить так, что очередную порцию снимков из фотоугла ночного клуба, на которых Линда была отснята в весьма откровенной позе, Кристиан увидел в виде записи на странице жены быстрее, чем она сама. Отправителем фотографий значилась некая Леди М, андрогинная девушка с прядями цвета концентрированного фурацилина, в чувственных объятиях которой застыла томно изогнувшаяся богиня в чёрном латексе, навсегда пригвождённая к месту и времени яркой заполняющей фотовспышкой.

Когда Кристиан вернулся домой в десять вечера вместо привычной полуночи, Линда поняла, что очень скоро, сразу после молчаливого ужина, воспоследует что-то из ряда вон, ибо Крис впервые за последний месяц смотрел ей прямо в глаза, а не куда-то мимо, и киловольты грозили разорвать его тёмно-серую радужку к чертям.

– Я тут подумал, Линда… Мы давно никуда не выбирались. Машка с Лином в летнем лагере. Отчего бы не тряхнуть стариной? Мне кажется, у тебя есть на примете пара интересных мест.

Дьявол. Не успела скрыть запись от твоих глаз, хакер. Давай, мой безупречный падре, скажи мне, как сильно я согрешила. Только прости, но на эти шесть часов от заката до рассвета, на личное время свободы тёмной богини, я никогда не предоставлю тебе админских прав, ибо для того, чтобы упасть со мною за руку, тебе придётся испачкать свои белоснежные крылья.

– Там вход по приглашению, Крис.

«И от меня ты его никогда не получишь».

– А, ну ладно…

Слишком быстро сдался, даже с поправкой на хроническую усталость, Овер.

Кристиан отходит к раковине, чтобы разгрести гору немытой посуды. Ты бунтуешь, богиня. Знаешь, а у меня сегодня достижение. Километрами по маршруту «дом-работа», набежавшими на дисплее аэроцикла, уже можно дважды покрыть окружность земного шара. Наверное, достойный повод, чтобы послать к чёрту рутину жизни и попытаться заново разжечь медленно затухающий огонь в глазах. Отчего ты не хочешь допускать меня на ту территорию, где твоего тела могут равно касаться мужские и женские руки? Знаешь, если гора не идёт к Магомету, то…

Тонкий нож для фруктов вполне подойдёт.

Стремительно развернувшись, Крис задевает локтём чашку, стоящую на самом краю стола. Звон разбившегося фарфора на миг отвлекает богиню-хранительницу дома, и Кристиан пользуется её растерянностью, сшибая Линду со стула вниз, на пол. Отчаянное сопротивление, короткий тычок в рёбра, но, кажется, она напрочь забыла, насколько сильным бывает Овер-с-отключённой-блокировкой. Овер, который с силой гидравлического привода разводит в стороны её, Линды, ноги своим острым коленом. Овер, в руках которого даже нож вспоминает своё истинное назначение, предвкушая не фруктовый сок, а свежую кровь.