Аллигат 2 (СИ) - Штиль Жанна

Мистер Уорд расправил накидку и накинул на плечи Ольге:

— И буду ждать вас завтра в удобное для вас время. Надеюсь, за ночь вы не передумаете. Выберем краску для стен и прочее, прочее. Знаете, я полностью доверюсь вашему вкусу. У такой мисс не может быть дурного вкуса. Идёмте. У меня к вам есть ряд вопросов и на них я рассчитываю получить исчерпывающие ответы.

[1] Чашка для усатых мужчин была изобретена британским гончаром Харви Адамсом в 1860-х годах. Он запатентовал выступ в форме бабочки с отверстием для питья внутри чашки. Необычные чашки и кружки продавались в больших количествах сначала в Британии, затем в Европе.

Глава 14

Мистер Уорд нанял экипаж и довёз Ольгу до Мраморной триумфальной арки. Она тепло простилась с ним, пообещав, что завтра до полудня придёт в его лавку. Некоторое время оглядывалась в безуспешных поисках тощего «топтуна», скорее всего, оказавшегося обычным карманником.

Увидев Ньюта ещё издали, замедлила шаг, наблюдая за ним.

Он сновал в толпе прохожих с пачкой утренних газет и громко выкрикивал:

— Серьёзное происшествие с омнибусом!..

Пока Ольга шла к нему, успела узнать о главном событии дня.

Вчера поздним вечером в трёхстах ярдах от вокзала Виктория экипаж из-за поломки оси едва не завалился на бок. Спас положение столб уличного фонаря, оказавшийся по счастливой случайности у проезжей части и предотвративший окончательное падение омнибуса. Сидевшие внутри женщины порезались разбившимся стеклом, а упавший с империала мужчина сломал руку и ушиб голову. Всем раненым была оказана медицинская помощь. Ниже значились имена и фамилии пострадавших пассажиров и адреса их проживания.

Ньют призывал ознакомиться со списком и найти в нём возможных родственников или знакомых.

Стоило Ольге оказаться перед ним, как она тотчас получила в руки восьмистраничную «Таймс».

— Три пенса… — выпалил газетчик и поднял глаза. Узнав свою благодетельницу, смутился: — Добрый день, мисс. Вам бесплатно, — робко улыбнулся.

— Мне не нужна газета, Ньют. Я пришла к тебе. Проводи меня к вам домой.

Он замялся, а Ольга глянула на редкую пачку газет на сгибе его локтя. Если сегодня он их не продаст, то не вернёт вложенные в них деньги.

— А зачем вам к нам? — спросил он.

— Хочу поговорить с твоей мамой и вызвать доктора для сестрёнки. Возможно, не всё так плохо и удастся её вылечить.

Ньют расширил глаза. Быстро смахнул выступившие слёзы, поджал губы и глухо сказал:

— Лаура позавчера умерла, мисс, — опустил взгляд на газеты и шмыгнул носом.

— Умерла, — эхом отозвалась Ольга. Колючий ком подступил к горлу, на глаза навернулись слёзы: не успела… — Мама как? — выдавила из себя.

— Плачет, — тяжело вздохнул мальчик.

— Сегодня похороны? — спросила Ольга.

— Лауру вчера гробовщик забрал, — ответил он, хмурясь.

— Гробовщик? — переспросила она. Разве гроб делается не по меркам? Зачем забирать тело? — Ньют, скажи свой адрес. Мне нужно увидеть твою маму.

— Адрес… — замялся он. — Без меня вы всё равно не найдёте.

— Хорошо, — не стала настаивать Ольга. Завтра она купит карту Лондона. — Продавай газеты. Я тебя подожду.

Она отошла в тень высокого дерева и со стороны наблюдала, как мальчик бегает среди прохожих, предлагая купить газету. Отметила, что он осунулся и сильно похудел.

Продажа газет продвигалась медленно и грозила затянуться надолго.

Так дело не пойдёт, — решила Ольга, направляясь к Ньюту.

Остановив его, поставила корзину у ног и вытащила из-под его руки газету:

— Сколько экземпляров у тебя осталось? — развернула «Таймс» так, чтобы видеть проходящих мимо людей. Широкие листы норовили опасть. Ветерок трепал их концы.

Приметив неторопливо приближающуюся к ним пожилую семейную пару, громко воскликнула:

— Боже мой, какое несчастье! Моя кузина! Ей что, теперь отрежут ногу?

Заметив, что женщина обратила на неё внимание, подняла глаза вверх:

— Боже мой, трое деток и муж-инвалид — герой Крымской войны! Тоже без ноги!

Стоило около них остановиться ещё паре человек, как образовалась толпа из любопытных.

Ольга тыкала в газету пальцем и, изображая сильное волнение, приговаривала:

— Несчастная моя Саманта… Что теперь с ней будет… Что будет с мистером... Стэнли…

Какого чёрта она помянула бывшего «мужа» и его воздыхательницу, ко всему прочему ещё и искалечив их, не имела понятия. Что на ум пришло, то с языка и слетело.

Газеты были распроданы менее чем за десять минут.

— Ваша кузина, правда, есть в том списке? — спросил Ньют озабоченно, когда они немного прошли по Парк-Лэйн и свернули на Грин-стрит.

— Нет, — ответила Ольга. — Это такой пиар-ход. То есть, я своим шокирующим поведением привлекла внимание прохожих к новостям в газете. Ну, а купить её или нет, чтобы узнать подробности происшествия, личное дело каждого джентльмена, проходящего мимо нас. Тебе всё понятно?

Ньют кивнул. Они свернули в переулок без названия. Затем повернули ещё раз.

Респектабельный район Лондона быстро сменился жильём среднего класса, а затем незаметно перетёк в извилистый лабиринт трущоб. Один тёмный и грязный проулок уступал место такому же узкому и безымянному проулку, напоминающему тоннель. От сточных канав, прорезающих не мощёные улочки и забитых гниющими отбросами и содержимым горшков, несло нестерпимым смрадом.

Маленький газетчик оказался прав: брось он Ольгу сейчас в этой клоаке, она долго будет искать выход. И вряд ли найдёт его без посторонней помощи.

На них обращали внимание. Не столько на Ньюта, сколько на его сопровождающую. Угрюмые плохо одетые мужчины оборачивались им вслед и провожали подозрительными прищуренными взорами. На их лицах читалось мрачное любопытство. У Ольги ёкало сердце от подступившего страха, и встали дыбом волоски на теле. Когда мимо неё пробежала улюлюкающая ватага оборвышей от трёх до шести лет, у неё перехватило дыхание. От зловония и вида измождённых и немощных стариков, сидящих на ступенях своих жилищ, подступила тошнота.

Несмотря на полдень, здесь было темно, как вечером.

Ольга задыхалась.

Не хватало света и солнца.

Не хватало свежего воздуха.

Не хватало... всего.

Ньют уверенно свернул в маленький дворик неказистого четырёхэтажного дома со вздувшейся и местами осыпавшейся штукатуркой. По прогнившим, скрипучим и прогибающимся ступеням они спустились в тёмное полуподвальное помещение с рядом дверей. Мальчик толкнул одну из них.

Глаза Ольги привыкали к полумраку. Выхватили стол, стул, две узкие кровати, сундук, большую корзину со сложенным постельным бельём, комод и над ним полку с посудой. Пахло сыростью и чем-то до жути неприятным и слащавым. Но в единственной крошечной комнатушке с туго натянутыми под низким потолком верёвками, было чисто. На кроватях простенькие покрывала, а на полу между ними потёртый цветастый коврик.

Ольга огляделась в поисках гробика… Его не было. Спиной к ней у побелённого камина над корытом стояла невысокая худенькая женщина и выжимала что-то тяжёлое и большое.

— Мама, — позвал Ньют и она обернулась. — Это та мисс, о которой я тебе рассказывал. Она два дня назад передала… для Лауры…

Женщина оставила бельё и вытерла руки о передник.

— Мисс… — проронила она едва слышно и чуть растерянно. Тыльной стороной ладони поправила съехавший чепец — удивительно белый, не вяжущийся с окружающей обстановкой.

— Табби Харрисон, — представилась Ольга, глядя на разъеденную щёлоком кожу рук женщины.

— Эшли Фултон.

Воспалённые слезящиеся глаза с тревожным ожиданием изучали незваную гостью.

Прачку лет тридцати пяти можно было бы назвать красивой, если бы не печать горя на опухшем от слёз лице. Ссутулившаяся, с безвольно опущенными плечами, она была похожа на взъерошенную смертельно раненую пичужку, потерявшую надежду когда-нибудь снова оказаться в небе.

Глаза… Серо-зелёные, глубокие… В них плескалась боль и тоска, безысходность и безнадёжность. Ольга увязла в них, остро чувствуя накатывающую тревогу. Не знала, что сказать и как утешить мать, потерявшую ребёнка. Видимо, девочку похоронили вчера. Для кого-то продолжается праздник Пасхи, а для кого-то…