Первая степень - Дэвид Розенфелт

– Я знаю, что полиция не верит вашей клиентке, но я верю. Мой муж жив.

– Почему вы так считаете? – спросил я.

– Ну, во-первых, я просто не могу вообразить его мертвым. – Она улыбнулась. – Но вы, вероятно, надеетесь услышать нечто более существенное.

– Это так.

– Я слышала, как он говорил о фальсификации своей смерти.

Ура! Есть! Наконец-то найден нужный факт.

– Когда?

– Два года назад, когда им занялся Отдел внутренних расследований.

– А с кем он это обсуждал? – спросил я.

– Я точно не знаю. Вы должны понять: последние пять лет нашего брака, а возможно, и гораздо дольше, мой муж не посвящал меня ни в какие свои дела. В какой-то степени я была рада этому – чувствовала, что среди его дел есть вещи, которые мне не хотелось бы узнать. Однако был один мужчина, с которым он очень часто общался, и делать это старался втайне. Но я кое-что подслушала, невольно, конечно, в том числе и разговор с этим мужчиной о подготовке фальсификации.

– А откуда вы знаете, что это был мужчина?

– Сейчас, когда вы спросили, я уже не уверена. Но он всегда называл этого человека «лейтенантом», и хотя женщина-полицейский, конечно, тоже может продвинуться по службе до этого звания или даже выше, мне почему-то всегда казалось, что это мужчина.

Судя по тому, что я знал о Дорси и о департаменте, ее предположение скорее всего было верным.

– Вы не помните, что именно он говорил?

– Точно вспомнить не могу, но что-то вроде: «Если они не отвяжутся от меня, мне придется испариться». А потом он засмеялся и сказал: «Они похоронят мой гроб, но меня в нем не будет».

– И вы никогда не спрашивали его об этом?

Она покачала головой.

– Нет, но это была одна из тех вещей, которые заставили меня задуматься о перспективах моего брака. В конце концов я поняла то, что следовало понять намного раньше: уже много лет назад я ничего не значу в его жизни. Так что пора уйти.

– Но вы не ушли.

– Нет. А когда я подала на развод, он уже забрал все наши деньги.

– И куда их девал?

– Я бы сама хотела это знать, – улыбнулась она еще более печально. – Но если вы проследите путь денег, найдете Алекса. Деньги – одна из тех вещей, которые им движут.

– А что еще им движет? – спросил я.

– Власть и месть. Если ему удается властвовать над теми, кого он ненавидит и кому хочет отомстить, это для него триумф. Подозреваю, именно это сейчас и испытывает на себе ваша клиентка.

– Могу ли я задать вам вопрос, что движет вами?

– Что вы имеете в виду? – смутилась она.

– Почему вы позвонили мне?

Она помолчала с минуту, раздумывая над этим.

– В течение многих лет я дарила Алексу любовь и понимание, но видно было, что это не имеет для него никакого значения. Он уничтожал людей, а я стояла рядом и наблюдала, а потом сама стала одной из тех, кого он уничтожает. Мне стало стыдно за себя. Если я могу быть вам полезна хоть чем-нибудь, я сделаю все возможное.

В ее голосе была удивительная жесткость и решимость. Это была тактичная, деликатная и ранимая женщина, но я бы без колебаний пошел с ней в разведку, если бы началась война.

Селия снабдила меня всеми финансовыми документами, какие только смогла найти, чтобы я мог взять след и проследить путь денег Дорси. Это было дело как раз для величайшего знатока финансовых ходов и выходов – Сэма Уиллиса.

Сэм удивился, когда я приехал в офис, и выразил сочувствие по поводу Лори. Он решил, что я заехал узнать, как идут дела с кузеном Фредом. Они довольно неплохо спелись, и я скоро стану даже еще богаче, чем сейчас. Что ж, недурно.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Надо найти одного человека. Или, по крайней мере, его деньги.

Он немедленно меня понял и выказал готовность работать.

– Кого?

– Алекса Дорси, – сказал я.

– Убитого полицейского? Вернее, якобы убитого?

– Именно его. – Я вручил Сэму финансовые документы, которые дала мне Селия, и он несколько минут просматривал их.

Выражение его лица было таким же, как у хирурга-ортопеда, который изучает результаты компьютерной томографии мозга, апеллируя к своему многолетнему опыту, дабы разобраться в том, что для меня является китайской грамотой.

– И этот тип был полицейским? – спросил он.

– Да, – кивнул я.

– Это довольно мудреная фигня.

Он позвал Барри Лейтера из другого кабинета, и они оба принялись напряженно изучать документы. Примерно каждые двадцать секунд Барри восклицал: «Ого!» или «Ни хрена себе!»

Я был рад, что внес свежую струю и доставил им обоим столько удовольствия, но все же не выдержал.

– Если известно, что он забрал свои деньги, вы сможете обнаружить, куда они направились? – спросил я.

– В значительной степени, – сказал Сэм. – Мы можем рассказать тебе о них довольно много, но, боюсь, точно определить город не удастся.

– Почему?

Он пожал плечами.

– Городов полно, однако всякий город одинаков – там кино и магазины, запах пива и бензина. И, смотря в лицо прохожим, я понимаю: похоже, мне давно пора вернуться, пора вернуться домой.

Да, видимо, я в крайне отчаянном положении, раз торчу здесь и готов положиться на человека, страдающего маниакальным пристрастием к разговору словами из песен. Ладно, попытаюсь просто не обращать на это внимания.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы вычислить его? – спросил я.

– А я вообще не собираюсь этим заниматься. Я в отпуске с завтрашнего дня. Барри обо всем позаботится.

– Ты справишься с этим? – повернулся я к Барри.

– Конечно, мистер Карпентер, – улыбнулся он. – Без проблем. Начну искать сегодня же ночью, с моего домашнего компьютера. Думаю, к завтрашнему дню закончу.

Видя, что я сомневаюсь, Сэм заверил, что для Барри это действительно не составит никакого труда. К тому же он позвонит, дабы удостовериться, что все идет гладко.

– Куда же ты едешь? – спросил я.

– В Пуэрто-Рико улетаю. Немного поиграю… позагораю…

– На самолете ты улетаешь? Когда вернешься, не представляешь? – не мог я удержаться.

Сэм засиял и промурлыкал:

– Ну что же, детка, до свиданья, я ненавижу расставанья…

Снова наблюдать, как Пит Стэнтон набивает свою пасть дорогущей жратвой за мой счет, было выше моих сил, и я предложил встретиться в «Тако Белл».[4] Пит назвал меня скупердяем и сукиным сыном, но у него была генетическая предрасположенность к поеданию кукурузных лепешек, начиненных поджаренными бобами, а я вдобавок пообещал самый большой стакан пепси, так что он, в конце концов, согласился.

Мы встретились в шесть вечера, и к 18.02 я закончил излагать ему новости о развитии дела. Он сказал, что Сабонис всерьез воспринял сообщение Лори о телефонном звонке и что расследование о местонахождении Дорси, а также и о возможной ошибке в идентификации личности сожженного продолжается.

– Сколько лейтенантов служит в департаменте? – спросил я.

– А что, ты решил сделать карьеру в полиции? Тогда тебе придется начать со звания пониже.

– Ну же, Пит, сколько их?

Он подумал с минуту.

– Включая меня… шесть.

– Два года назад, когда было расследование по делу Дорси, это были те же самые лейтенанты?

Он задумался, на этот раз надолго.

– Ну, тогда Дорси сам был лейтенантом. А что до остальных… Почти тот же состав. Нет, думаю, тогда их было пять. Макрейнольдс точно был произведен в лейтенанты немного позже. А теперь, может, скажешь мне, зачем тебе это?

Я кивнул.

– Я получил информацию, что Дорси работал в паре с другим лейтенантом. И они занимались не защитой граждан и восстановлением справедливости. Есть идеи, кто мог быть этот второй?

– Нет, – ответил он чуть поспешно, словно отводя от себя подозрение. – Я был не в его команде.

– А как насчет Сабониса? – спросил я.

Он решительно замотал головой.

– Ник? Нет, это совершенно невозможно. Ник же святее папы римского. Гораздо больше шансов, что это мог быть я.

Получив нужную мне информацию, я перевел разговор на другую тему.

– Тело Дорси идентифицировали на основе анализа ДНК. Откуда у полиции были его образцы?

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Ну, у меня в аптечке нет пузырьков с образцами ДНК. Откуда у них образец ДНК Дорси?

– Каждый полицейский сдает анализ крови при вступлении в полицию, – сказал он.

– Где хранятся эти образцы? – спросил я.

Пит пожал плечами.

– Понятия не имею. Может, в пункте первой помощи при полицейском участке, а может, в лаборатории.

– Мог ли кто-то – например, полицейский – взять оттуда образец?

– Ты имеешь в виду, не мог ли Дорси изъять его, прежде чем исчезнуть, и заменить свою кровь чьей-то еще? Не вижу препятствий. Особенно если он хранился в пункте первой помощи. Там нет никакой секретности.